— Я не хотел ничего плохого. Я думал проводить ее в гостевой сектор.
— Девочка! Он был вежлив с тобой?
Девочка же, которая, видимо, еще пыталась понять куда пропали бабочки и лепестки, ответила не сразу.
— А где сказка?
— Пойдем, я провожу тебя! — мать взяла девочку за руку. — Там дальше будет сказка. А ты Тульчинизз вернись к отцу. Там поговорим.
Вечером мать собственноручно лишила меня способностей, потому что несанкционированное использование магии во дворце Правительницы могло плохо сказаться на ее карьере. А еще через неделю, после того как мне исполнилось семь лет, меня отвезли в Оазис. Девочку я больше не видел, и ни кто она, ни как ее зовут, я не знаю. Но сегодня, на балконе, глядя на эту всадницу, я почувствовал, что это она. — Совсем тихо закончил Тульчинизз. — В Оазисе сначала мне было плохо. Потому что без магии я чувствовал себя как без рук. И дело даже не в бытовых заклинаниях, а в том, что меня как будто лишили какого-то жизненно важного органа, который помогал мне воспринимать мир. Я долго пытался описать для себя эти ощущения, это все равно, что ослепнуть или оглохнуть. Постепенно я привык, сначала нашел утешение в книгах, у них своя природа, ну а потом познакомился с вами…
— Ты никогда не рассказывал… — начал Кольдранаак и осекся.
Я тоже не знал, что сказать. Мы с Колем находились под впечатлением от его рассказа. На лице Коля было мечтательное выражение, он всегда любил сказки, а я думал о том, как несправедлива к нам жизнь. Тульчинизз обладал даром, но его лишили возможности его использовать, и совершенно неизвестно, сможет ли он еще когда-нибудь творить свое волшебство. Мы сидели и предавались своим мыслям, пока в глубине сада не появилась она.
***
Пока я шла я думала про испытания в Оазисе.
Испытания в Оазисе проходили все женщины, прибывающие сюда за мужьями, просто в зависимости от личного обаяния и возможностей, а также положения того, на кого претендовали, они варьировались по степени сложности и количеству.
По информации, полученной от папы и добрых советчиков из аэртской разведки, испытаний обычно было четыре, для того, чтобы оценить потенциальную жену с различных сторон: контактные бои для проверки силы и ловкости, танцы — гибкости и изящества, стихосложение в качестве проверки ясности и гибкости ума, и волшебство как проверка уровня дара.
Для меня проблемными, безусловно, должны были стать первое и последнее. Но в первом случае я планировала полагаться на ловкость, ну или в идеале устроить какое-нибудь состязание по метанию чего-либо. А вот что делать с даром я пока так и не придумала. Может быть, придется договариваться с наставницами на месте. Они же должны знать об ограниченных возможностях полукровок.
Мужчин-драконов могли брать в мужья жительницы других государств, потому что тогда в свою очередь женщины-драконы имели возможность легально разбавлять кровь с помощью человеческих мужчин. Только так драконы не вырождались. Существовали схемы наследования драконьей крови, дара и способности к полетам. А общие правила заимствования мужчин были закреплены в 'Хартии о замужестве', подписанной главами трех государств: Тхара, Дагайры и Аэрты. Харитту такие мелочи не интересовали. Вольники они и есть вольники. Ведут себя как хотят.
***
Княжна, как мы ее про себя окрестили, хотя ничего не знали о ее происхождении, была собрана и сосредоточена. Поэтому, несмотря на все наши планы, нам не удалось привлечь к себе ее внимание. Она просто пролетела мимо нашей беседки, вильнув пушистой косой. А мы не могли ее остановить, потому что нам было запрещено первыми заговаривать с женщинами. Кольдранаак и Тульчинизз один мрачнее другого так и сидели, как будто не зная, что делать дальше, хотя оба уже понимали, что ловить нечего. Если княжна так целеустремленна, что даже не смотрит по сторонам, то вряд ли она испросит у наставниц сутки 'на подумать', и поэтому смотрины, скорее всего, будут уже вечером. А потом и испытания…
Я оказался прав и к вечеру нам с Колем было предписано нарядиться и явится в танцевальный класс для проведения смотрин. Время до смотрин Тульчинизз провел у меня в башне, потому что выслушивать откровения и излияния Кольдранаака был не в состоянии.
Я не знаю, попала в сердце Туля стрела бога любви, или его таки цапнула песчаная муха, но девушка, приехавшая в Оазис утром, заняла прочное место в его мыслях. А я был почти уверен, что Тульчинизз уже определился со своим этим 'сам не знаю, чего хочу'. Проблема была в том, что она про него даже не узнает.
Пока мы шли в танцевальный класс, Кольдранаак хранил гордое молчание, то и дело поглядывая на нас, как будто мы без него обсуждали сокровенные тайны и с ним специально не поделились. Я не лез к нему, потому что знал, что он все равно долго дуться не будет. А Тульчиниззу вообще было не до этого. Он сегодня был непривычно нервный, и я был почти уверен, что он, проводив нас в класс, не вернется в башню, а дождется у дверей окончания этого занимательного вечера. Наверное, у нас по жизни было слишком мало развлечений.
В классе нас опять выстроили вдоль стены. После последнего урока дисциплины я стал слишком восприимчив к этим дурацким ритуалам, и меня моментально стала раздражать вся ситуация. С какой радостью я бы поменялся с Тульчиниззом местами. Тем более, что ему это было явно нужнее… Но мое мнение в этом Оазисе никого не интересовало.
— Великая Княгиня, соправительница Тхара, Саграда! — объявила Наблюдающая Дартмаат.
Ничего себе! Нет, мы с Колем не переглянулись. Мы умели сдерживать свои чувства. Но то, что он тоже потрясен, я понял по его шумному вздоху. Мы и предположить не могли, что эта девушка, одна из сестер-близнецов, соправительниц Тхара. Наши сокурсники оживились. То, как про Тхар рассказывали в Дагайре, вызывало в их умах невольный трепет, что не могло не коснуться отношения к его представительницам.
Великая Княгиня Саграда вошла в класс. И мы наконец-то смогли ее внимательно разглядеть. Во время смотрин нам не предписывалось смотреть в пол, потому что даже наставницы понимали, что для выбора спутника жизни очень важен зрительный контакт.
Она была прекрасна. Невысокого роста, изящная шея, красивые кисти рук. Удивительное, одухотворенное лицо. Так могла бы выглядеть богиня любви, если бы за любовь могло отвечать существо женского пола. Ровные брови, длинные ресницы. Внимательный взгляд серых глаз. Мягкий контур губ, того и гляди улыбнется. И станет еще прекраснее. И длинная светлая коса. Я знал, что длинные волосы в Тхаре носили только женщины обладающие даром, потому что в бою коса превращалась в грозное оружие. Но как это происходило я, естественно, никогда не видел. Да и вообще про магию знал мало. Если бы не утренний рассказ Тульчинизза, я бы даже не подозревал, что маги могут делать снег…
Кольдранаак тихонько сжал мне руку, видимо, это означало, что он потрясен и чуть ли не влюблен. Сейчас она будет выбирать. Я присутствовал уже на нескольких смотринах, и обычно они проходили стандартно. Девушка проходила несколько раз вдоль наших рядов, потом выбирала кого-нибудь, потом совещалась с наставницами, после чего нас отпускали. Меня тоже один раз выбрали, но это было просто сиюминутное желание женщины, потому что изначально было видно, что у нее не хватит средств оплатить 'миргас' — компенсацию за мое обучение в Оазисе. Что, собственно, наставницы ей сразу и объяснили.
Но сегодняшние смотрины определенно удались. Потому что закончились совершенно неожиданно. Саграда не стала ходить туда-сюда. Она просто дошла до середины комнаты, обозрела ряд в одно мгновение замерших воспитанников, которые, однако, не переставали сверлить ее томными взглядами, и сказала:
— Здесь нет того, кто мне нужен.
***
Пустыня Дагайры была волшебной. В смысле волшебно красивой. Раньше, когда я видела ее на картинах, то у меня даже мысли не возникало, что она произведет на меня такое впечатление. Во-первых, песок в пустыне Аззо был практически белым, кварцевым. Во-вторых, он был мелким, почти как пыль, поэтому дующие в пустыне ветра создавали необычный ландшафт дюн с мелкой причудливой рябью. Ну и, наконец, в-третьих, главным чудом пустыни были то и дело торчащие из песка огромные обсидиановые глыбы. Эти черные камни на белом фоне вызывали какое-то ощущение нереальности происходящего, как будто я внезапно перенеслась в другой мир, резко отличающийся от всего того, что мне довелось увидеть ранее.
И почему эти пески никто не рисовал? У нас в Аэрте был художник-маринист и море на его картинах жило своей жизнью. А вот пустыня Аззо даже на коврах и гобеленах Дагайры была лишь фоном, а не главным действующим лицом. Будь у меня побольше времени, я бы создала какое-нибудь впечатляющее полотно. Написала бы картину 'Ночь в пустыне', потому что, находясь сейчас внутри этой самой картины не могла отвести взгляд от окружающего меня пейзажа, совершенно забывая о цели моего путешествия. Но, это я была такая восторженная, а жители Дагайры наверняка уже давно к этому привыкли и не замечают как это красиво. Как мы не замечаем красоты нашего Аэртского лугового разнотравья и не любуемся поминутно красотой пробуждающегося от зимней спячки леса.
