Едва Троост закончил, поступил сигнал от охотника номер пять. Он принес пару москитов-дракул. Тип — членистоногие, класс — хрящистые, отряд — шестикрылые, семейство — комароподобные. Издалека напоминают земных москитов, но размером с крупную ворону. К насекомым эти создания отношения не имеют — у них тоже сегментированные тела и хитиновый покров, но под ним скрывается твердый стержень из ткани, сходной с хрящом. Многие таксономисты даже полагают, что хрящистых следует относить не к членистоногим, а к позвоночным.
Троост еще не успел толком обустроить москитов-дракул, как охотник номер четыре притащил орнитопода. Почти одновременно с ним охотник номер два доставил упирающегося светляка-фейри. Позже всех явился охотник номер один, но зато с самой крупной добычей — горной медузой размером с небольшой флаер. Летучее кишечнополостное гневно извивалось и шарило могучими щупальцами, но наталкивалось на стенки силового пузыря.
Пришла пора подключать киперов. Это именно их работа — обустраивать пойманных животных, ухаживать за ними, следить, чтобы каждый зверек был сытым, чистым, здоровым и счастливым. Пока добычи немного — работа несложная, но когда «Нимрод» будет забит доверху, девчонки собьются с ног. Так в каждой экспедиции.
Киперов в экипаже «Нимрода» обычно двое. Сейчас это Латиша Эмекун, двадцать семь лет, четвертый вылет, и Богуслава Иржичкова, двадцать четыре года, первый вылет. Эмекун — довольно полная, чернокожая, заплетает волосы в две толстые косы и собирается в следующем году сдавать экзамен на старшего кипера. Иржичкова — субтильная брюнетка с волосами, стянутыми в конский хвост, очень любопытная и ходит с чуть приоткрытым ртом, словно все время чему-то удивляется.
Первые две недели Троост и сам почти не покидал «Нимрод». Добыча шла сплошным потоком, некогда было присесть. Потом паузы между появлением охотников стали увеличиваться. Они собрали широко распространенную фауну этих мест и с каждым разом улетали все дальше и дальше. Если в первые дни каждый дрон успевал сделать по семь-восемь ходок, то теперь — всего по две-три.
Ловили в основном крупных животных. Если добычу уже с пары метров трудно разглядеть невооруженным глазом, зоопарку это не очень интересно. Насекомых и другую мелкоту Троосту поручено брать только особенных, чем-то отличающихся от тех, что уже имеются в Венерианском зоопарке. А поскольку в его инсектарии более двухсот тысяч видов, найти что-то подобное — задачка непростая…
На шестнадцатый день экспедиции охотник номер пять впервые не вернулся. За целые сутки он не обнаружил никакой добычи из списка. Это означало, что Троосту пора начинать собственные вылазки.
Но вначале он решил нанести визит вежливости в лесничество. Его там уже дожидались — на Килиме нечасто видят новые лица. Планета далекая, колонии нет, звездолеты заходят раз в полгода. В планетарных лесничествах обычно работают сменами — шести- или двенадцатимесячными.
Полет занял сорок минут. Флаер мог долететь вдвое быстрее, но Троост никуда не спешил. Он задал курс и откинулся в кресле, любуясь панорамой из-под силового колпака. Чтобы развить предельную скорость, нужно подниматься в стратосферу, а оттуда ничего толком не разглядишь.
Всего к «Нимроду» приписаны три флаера — легкий, средний и тяжелый. Легкий — двухместный и развивает до восьми тысяч километров в час. Средний — шестиместный, может взять пять тонн груза и развивает до трех тысяч километров в час. Тяжелый же предназначен для перевозки особо крупных животных, берет до шестидесяти тонн груза и развивает до полутора тысяч километров в час. Взлет и посадка у флаеров вертикальные, все оборудованы буксирами-антигравами и могут выходить на орбиту, служа космическими баркасами или спасательными шлюпками.
Планетарное лесничество Килимы устроилось рядом с небольшим плато, со всех сторон окруженное приземистыми деревьями с голыми ветвями. Килимские баобабы. Они покрываются листвой всего на месяц в году — все остальное время экономят воду, храня ее в пузатых стволах-бутылях.
Большая часть лесничества находится под землей. Склады, лаборатории, ангар, технические помещения. На поверхности только жилищно-рекреационная зона — два шестиместных и четыре двухместных коттеджа, сауна с бассейном, спортплощадка, беседка-кафетерий. Сверху силовой купол, защищающий от непогоды.
Несмотря на то что станция рассчитана на двадцать сотрудников, реально их здесь и сейчас всего восемь. Четверо — персонал, четверо — ученые. Комендант, интендант, механик, пилот-рейнджер, геолог, зоолог, ботаник и метеоролог.
— Корабль-снабженец последний раз заходил четыре месяца назад, — рассказывала комендант — высокая седая женщина с гордой осанкой. — Привез нам новый флаер, заправку и Дзоффа. — Толстенький ботаник скромно поклонился. — Хотя заправка нам тут и не нужна — местные углеводороды человеку годятся. Можно просто рвать траву.
— Это из травы? — спросил Троост, прихлебывая чай из блюдца.
— Ну уж нет! — хмыкнула комендант. — Синтезированный чай я терпеть не могу! Это, дорогой мой, двадцатилетний юньнаньский пуэр! Высший смак!
Эта женщина, Лис Лезирович, руководила килимским лесничеством со дня его создания — вот уже почти тридцать пять лет. Другие сотрудники периодически менялись, а она жила почти непрерывно. Не так давно ей исполнилось сто восемьдесят, близких людей на Земле не осталось, и она была твердо намерена закончить свои дни на Килиме.
— Я же сначала с мужем тут жила, — поделилась Лезирович. — Он гидрологом был. Десять лет мы здесь вместе провели. А потом он умер — возраст, дорогой мой, что же вы хотите. Завещал похоронить себя в океане.
Судя по скучающим лицам сотрудников, они эту историю слышали уже неоднократно. Троост решил сменить тему и заговорил о том, что его больше всего интересовало — о новооткрытых видах.
— Да-да, конечно, — оживился зоолог — худощавый мужчина лет шестидесяти. — Я вообще-то специалист по многощетинковым червям, но в этом году работал в центральной области материка, так что открыл и несколько крупных видов. Что-то конкретное узнать хотите или так, в общем?
— В общем. Вы кого-нибудь из них ловили?
— Клыкожора ловил, но сразу отпустил. Проглот ужасный — никакой заправки не напасешься. А остальных нет. Будете ловить?
— Конечно. Для того и прилетел.
— Умгум… Ну, жабу вы найдете в больших водоемах, на самом дне. Не особенно распространенный вид, придется поискать. Я вам на карте отмечу, где ее видел. На суше не ищете — она хоть и похожа на земных жаб, но вовсе не амфибия, дышит исключительно водой. Летягу лучше брать ночью — днем поймать и даже просто заметить их сложно, а вот ночью они спят в дуплах, там их голыми руками брать можно. Клыкожор… с ним осторожнее, цапнуть может.
— Охотится на людей? — удивился Троост.
— Специально нет. Но он не видит ни черта и жрет все, что в пасть попадает. Траву — так траву, кору — так кору, насекомых — так насекомых, руку всунешь — так и руку отхватит. По-моему, вообще все может переварить. У Зулейхи сапог сожрал.
Мрачная девушка-пилот вытянула ногу, словно демонстрируя, какой именно сапог сожрал гнусный зверь.
— А вот с кем особенно осторожно — это с волкоглавом, — продолжил зоолог. — Волкоглав — это, я вам скажу, настоящий царь килимской природы. Крупные, хищные и очень агрессивные. Распространены довольно широко, особенно в северной части материка, но животные это ночные, очень скрытные и осторожные, так что открыли мы их только в этом году. В последнее время я за ними наблюдаю — очень интересные создания. Занимательный факт — волкоглав никогда не нападает на спящих. Никогда. Если при встрече с ним лечь и закрыть глаза — не тронет. Честное слово, я на себе проверял.
— В самом деле? И почему же?
— А тут дело в том, что волкоглавы не едят падаль. И если он видит спящую добычу — принимает за мертвую. Его не смущает даже запах — волкоглав больше доверяет глазам.
— Похоже, не очень-то это умные животные.
— Да, соображают они туговато. Но зато охотники великолепные. Быстрые, ловкие, очень чуткие и передвигаются совершенно бесшумно. Так что осторожнее.
Троост вежливо наклонил голову. Он был благодарен за совет, но мог бы сказать, что вряд ли зверолову с его стажем нужно напоминать об осторожности. В конце концов, он ловил животных десятки лет, на десятках планет — и все пока что обходилось благополучно.
Ну хорошо, несколько раз его кусали.
И жалили.
И рвали когтями.
Дважды он чуть не умер от яда.
А однажды его даже проглотили целиком.
Но ведь все же обходилось. Да и современная медицина может вылечить практически что угодно. В считаные часы заживить любую рану, срастить перелом, даже вырастить новую конечность… что, кстати, Троосту один раз пригодилось. Он тогда был еще молодой, неопытный…
