– Как тебе комната?
– Благодарю, Повелитель. Здесь очень уютно, – не покривил душой парень. После серой безликой каморки оттенки лазури и охры грели и без камина.
– Да? А я думал перекрасить стены в зеленый… – рассеянно пробормотал император. – Как сам?
– Отлично.
– Они тебя не… – Вопрос не нуждался в продолжении.
– Нет, Повелитель.
Его Величество с одобрением покосился на раздраконенную сервировку:
– Смотрю, ри’шамин пришелся по вкусу?
– П-превосходно… – куда-то улетая, выдохнул гвардеец. Тухлятина… Тухлятина?! Виноделы скадарской провинции Шамин вот уже которое столетие пуще глаз берегут секрет изготовления сего божественного нектара. Известно только, что бродят виноград особых сортов, каким-то образом газируют напиток, да еще накрепко зачаровывают, дабы ушлые маги-водники не слепили матрицу состава. Завозят ри’шамин только раз в год, на исходе лета, в количестве ровно сто одиннадцать бутылок. На всю страну, угу. Что не попадает во дворец, уходит с молотка на аукционах. Можно представить, какова цена у «прокисшего винишка»… Хотя нет, лучше не надо. Жаба удавит, а потом совершит акт самоудушения.
– Это хорошо, что у тебя вкус не испорчен, – усевшись в кресло, серьезно заявил император. – Могу я просить тебя о помощи?
– Конечно, Повелитель. Все, что угодно. – Вилль примостился на краешек предложенного стула. Из гардероба тут же показалась смуглая изящная ручка и томно, с оттяжкой провела коготками по темной полировке, точно оглаживала чью-то спину.
– Арвиэль? – Повелитель обернулся к шкафу у окна, но шалуньи уже след простыл. – Так вот. Ты, конечно, догадался, что мы с Ярини… давно знакомы.
– Это меня не касается, Повелитель. Я не смею…
– Касается. Очень даже. – Император прочистил горло, видимо, решаясь на откровенный разговор. – За два месяца до Алой Волны мне пришлось уехать в Оркан, чтобы встретиться с вождями союзных племен. Но тебе наверняка это известно.
– Господин Грайт как-то обмолвился об этом, – осторожно кивнул Вилль, стараясь не косить на гардероб. Теперь безобразничала ножка, и пусть она была затянута в бархатную штанину, выглядело очень даже соблазнительно.
– Арвиэль?
– Д-да, Повелитель. Там… за окошком синичка пролетала.
– А-а… – Его Величество перевел взгляд на бутылку, видимо, сделав свои выводы. – Ярини просилась со мной, но не мог же я взять в дорогу беременную женщину? Она осталась под присмотром жены Берена, полуэльфийки Мартины. Если б мы могли предугадывать будущее, если бы только смогли предположить… Мартина была прекрасной фехтовальщицей. В ночь Алой Волны она до последнего обороняла дверь опочивальни, чтобы Ярини смогла собраться и уйти потайным ходом. Жена Берена погибла. И сын. Ярини выбралась, оставив за спиной стену полыхающей столицы. Она пошла на юг, но, к сожалению, мой… бывший император заметил пропажу и отправил погоню. В дороге Ярини родила ребенка, мою дочь. Но она не могла бежать с грудным младенцем на руках – погибли бы обе. Ярини увела погоню в Поднебесную Цепь, где с ней расправились горцы… А ребенка была вынуждена оставить в деревне под названием Вилейка.
– Пресветлая…
Показавшееся из гардероба личико побледнело и втянулось обратно.
Что-то внутри перевернулось с тяжким скрежетом, как старинный ржавый ключ, и дверь в будущее замкнулась, дохнув напоследок тающей пылью воспоминаний. Зима, весна, лето, осень… Скоро год будет. Через шутливые потасовки и беседы ни о чем, через недомолвки и внезапную искренность, через преданность и самопожертвование, через огонь, воду и смерть они прошли путь от дружбы к чему-то большему. Судьба свела их вместе, таких непохожих, но удивительно дополняющих друг друга.
А ведь бывший капитан стражи сразу понял, что незнакомка из леса благородных кровей…
– Алесса… – медленно, точно пробуя имя на вкус, произнес император. – Я бы дал другое имя, но ей удивительно идет это.
– Да, Повелитель.
Император выпрямился, точно сбросив груз, и по-деловому сцепил руки в замок.
– Что ж… Я хочу, чтобы с ней поговорил ты. Ты знаешь ее много дольше, чем я или Ярини. Уверен, ты сумеешь подобрать и момент, и нужные слова.
– Прошу прощения, Повелитель, но разве не лучше, если с дочерью поговорит родная мать?
– Ярини попросила об этом родного отца, – хмыкнул мужчина. – Лесса невысокого мнения о настоящих родителях, поэтому будет лучше, если ты ее подготовишь.
– Да, Повелитель.
Сочтя разговор оконченным, Его Величество поднялся. Аватар тоже смог разогнуть колени.
– Я хочу, чтобы ты присмотрел за Лессой. Покажешь ей город, развлечешь… в случае чего защитишь, но надеюсь, что это не понадобится.
– Да, Повелитель, – безжизненно выдохнул Вилль. Повелительница… Как много «нельзя» и «обязан» в этом слове. Аватар, принесший клятву, служит Повелителю и его семье, а затем переходит к старшему потомку. Аватар никогда не займет ступень выше, чем планка телохранителя, безгранично преданного одному роду. И так – до последнего вздоха.
– Вот и хорошо! – обрадовался император. – Значит так, Арвиэль, вот моя воля: доверяю тебе самое драгоценное, что есть у меня, – дочь. Береги ее как собственные крылья. Нет, даже больше!
– Да, Повелитель. – Аватар поклонился. Его Величество поморщился с укоризной:
– И, Арвиэль, перестань кланяться, а то я себя чувствую Верховным Жрецом на службе. Да и Лессе это не нравится.
Казалось, Повелитель никогда не уйдет. Но нет, ушел все-таки, даже дверь за собой прикрыл сам. Алесса вывалилась из гардероба, бледная, встрепанная и совершенно потерянная.
– Вилль?..
Аватар сделал шаг и замер.
– Вилль, не надо смотреть на меня как на статую золотую!
Аватар не смеет смотреть на Повелительницу иначе.
– Вилль, моя фамилия – Залесская! И точка! – Девушка сжала кулаки, аж костяшки побелели.
Аватар преклонил колено перед Алессой Эскабиан.
– Встань!!! Вилль, эти люди для меня – никто! Пустое место, понятно? Моя фамилия – За-лес-ска-я! Ты сам мне ее дал, если помнишь!
Аватар исполнил волю Повелительницы и поднялся, не сводя с нее взгляда.
– Иди ты… – Алесса глубоко вздохнула и, не размениваясь собственным достоинством, закончила: – Идите вы, л’лэрд Винтерфелл, сами знаете куда, а уж если заблудитесь, полагайтесь на нюх!
Вилль, прижав руку к груди, поклонился спине Повелительницы, удаляющейся через окно. Он мог ответить, что в такой сложной и трудоемкой экскурсии без червя-чревогрыза не обойтись… Мог ответить. Но не посмел. Хоть и очень хотелось. Пресветлая, прости за блудомыслие и неуважение к роду Повелителей!
Плющ кинулся молниеносно, как хищник. Да он и был хищником – прирученным, дрессированным, но все же плотоядным, который охотится на дичь, чтобы выжить. Основной природный инстинкт. И купеческий дом – его охотничья территория.
Перекатившись через плечо, Дан чудом увернулся и вскочил на ноги у стола, прожженного, покрытого разноцветными кляксами, заваленного осколками битых пробирок. Похоже, оставшись в одиночестве, тварь здорово бушевала. Циката и съерт послушно скакнули в ладони. Хотя что с них проку. Это создание регенерирует за считаные секунды и практически неуязвимо для холодного оружия.
Миелл-тьярр… Лесной пес.
Перебирая корнями, плющ переполз с потолка на стену и напружинился, разглядывая потенциальный обед. Да-да, именно разглядывая. Дан не знал, как устроено зрение у разумных растений, но эту стойку, когда готовый атаковать хищник не сводит глаз с добычи, нельзя было спутать с чем-либо. Распахнулись рыже-алые крапчатые бутоны, похожие на цветы леопардовой лилии. На заостренных концах пестиков выступили капельки влаги. Бархатистые тонкие листья завибрировали. Сейчас выстрелит, понял аватар.
Сразу десяток ядовитых пестиков прошили воздух. Отбивать было бессмысленно, и Дан просто рухнул ничком, закрыв руками голову. Пара иголок накрепко засели в деревянной ножке стола, остальные, видимо, долетели до стены. Выход был прямо напротив в паре десятков шагов, и тусклый свет, струясь по ступеням, падал на Дана. Но как добраться? Миелл-тьярр разросся во всю стену, пустил корни по лестнице, уцепился за дверь.
Растение выбрасывало какой-то феромон, липкими нитями заматывающий разум аватара в кокон паники. Десятки раз Дан заглядывал в лицо смерти, но не думал, что последняя маска будет так ужасающе прекрасна. Плотоядные растения – настоящее совершенство, продуманное от шиповидных пестиков до корней, способных удержаться на, казалось бы, гладкой стене. Они умны, послушны, они никогда не охотятся впрок… От одиночества они сходят с ума.
Лепестки сомкнулись, превратив чашечки в наконечники стрел, наведенных на цель, по стеблям прошла волна спазмов. Миелл-тьяр нагонял сок в иглы, чтобы ударить вновь.
– Ven… Venne![18] – с трудом сохраняя контроль, приказал Дан.
