— Кто такой Дух?
— Долго объяснять, — махнул рукой титан. — Все равно не поймешь.
— Почему?
— Потому что понималка еще не отросла, — скрипуче сказал сатир.
Он опять сидел на валуне. На голове у него торчал всего один рог. Вместо второго топорщился короткий отросток, похожий на маленький аккуратный пенек. Шишка на лбу выросла до размера спелого персика, и потому бородатая рожа сатира представляла собой довольно комическое зрелище.
Титан с Аэком рассмеялись.
— Что смешного? — недовольно спросил сатир.
Он обиженно надулся и замолчал.
— Как тебя зовут? — спросил Аэк титана.
Тот немного подумал и сказал:
— В связи с тем, что человеческий язык очень беден, мое полное имя будет тяжело произнести. Поэтому я предлагаю тебе воспользоваться первой его частью. Меня зовут — Пром.
Аэк хохотнул.
— Что-то не так? — удивился титан.
— Ну, не знаю, — осклабился Аэк.
— А-а-а, это слово, наверное, имеет какой-то скрытый смысл, — догадался титан.
— Да, — ответил Аэк. — Не все слова являются приличными. Некоторые вещи нельзя называть своими именами.
— Надо же, — нахмурился титан, — цивилизация не успеет зародиться, как речь переполняется жаргоном. И что же в твоем языке означает слово «пром»?
Аэк, усмехнувшись, ткнул пальцем в сторону сатира, сидевшего на валуне, вульгарно расставив ноги:
— То, что болтается у него между ног.
— Кха! — кашлянул сатир. Морда его напряглась.
Титан недовольно спросил:
— Почему, собственно, так? Почему нельзя сказать проще? Ну, например, детородный орган.
Аэк весело фыркнул и ответил:
— Детородный орган — неприличное слово. Женщины обижаются.
— Гм, надо же, — протянул титан. — Если это действительно так, то можешь использовать вторую часть моего имени. Она звучит «Ет».
Аэк поперхнулся и, сдерживая смех, заметил:
— А это слово означает запах газов, испускаемых задним местом.
— Кхм-м-ма! — задушенным голосом произнес сатир. Глаза его вылезли из орбит от еле сдерживаемого напряжения.
— Не понимаю, — раздраженно сказал титан. — Почему нельзя дерьмо назвать просто дерьмом. Что здесь такого?
— Неприлично, — пожал плечами Аэк.
— Ладно. А что ты скажешь насчет третьей части моего имени? Она звучит так — Ей.
Аэк, сдерживаясь из последних сил, ответил дрожащим голосом:
— А это слово означает кучу дерьма. И ничего больше.
Титан с тихой яростью в голосе поинтересовался:
— Выходит, что мое полное имя — Прометей — в вашем ханжеском языке звучит так: «детородный орган, торчащий в вонючей куче дерьма»?
Сатир вдруг взревел диким хохотом и, опрокинувшись на спину, сам упал с валуна на землю. В воздухе замолотили его задранные вверх копыта. Аэк тоже смеялся, давясь и всхлипывая.
Не смеялся только титан. Он медленно поднимался, вытягиваясь во весь свой гигантский рост. Лицо его почернело от гнева, глаза искрились злобой, а кулаки сжались в два больших и тяжелых шара.
Он сделал длинный шаг и оказался рядом с сатиром. Его рука поймала одно из копыт. Миг — и сатир оказался вздернутым над землей. Еще мгновение — и туша сатира после раскрутки над головой титана унеслась с громким свистом в сторону опушки леса. Спустя несколько секунд послышался шум ломаемых ветвей и тупой удар, похожий на звук, что издает тяжелое копье, вонзаемое в ствол крепкого дерева. Лес тут же наполнился вороньим карканьем. Видимо, птицы, мирно отдыхавшие на дереве, совсем не ожидали случившейся подлости и теперь шумно выражали свое недовольство.
Аэк, ставший свидетелем гнева титана, тут же прекратил смеяться. Но это его не спасло. Сделав два шага, Прометей переступил через костер и без замаха коротко ткнул своим здоровенным кулачищем в левую скулу Аэка. Сознание тут же покинуло человека, и он уже не видел, как его зад оторвался от земли, а тело проделало трехметровый полет над поляной, приземлившись в итоге на мягкий мох, который клочьями разлетелся в стороны, так как моментальная остановка летящего предмета не предусмотрена законами физики. Ни в период полета, ни во время приземления Аэк ничего не чувствовал и не слышал. Сума его развалилась, и на траву высыпались некоторые предметы. Самыми ценными из них были: небольшой кремневый нож с деревянной рукояткой, праща и дохлый одноглазый заяц, добытый ранее во время охоты.
Когда человек пришел в себя, он не стал сразу открывать оба глаза. Он открыл один. Да и то чуть-чуть. Сквозь ресницы Аэк принялся оценивать окружавшую его действительность.
На бревне сидел титан. Он ловко насаживал тушку уже освежеванного зайца на толстую и крепкую ветку. Рядом с Прометеем лежал окровавленный нож Аэка. Солнце плавно катилось куда-то в сторону горного обиталища богов, которым не было никакого дела до того, что у Аэка разламывается от боли голова. Сзади, где-то близко, но не совсем, раздавались заунывные звуки. Аэк догадался, что звуки эти не что иное, как вопли сатира. И, видимо, орет он давно. Потому что хрипит.
— Ну ладно тебе. Ну хватит, — занудно тянул его голос. — Что ты обижаефся? Эй, Прометей! Выдерни меня отсюда, а? Я и так пострадал. Вон, несколько зубов ветками выбил, не все буквы теперь выговариваю. Даже перед хозяином тела неудобно. Влез в целое, а возвращать придется испорченное.
— Сам виноват, — громко отозвался Прометей.
Аэк понял, что гнев титана утих и поэтому ничто ему больше не угрожает.
Он осторожно занял сидячее положение и встряхнул головой. Прометей посмотрел на него и сказал:
— Что, очнулся, мастер приличий? Пойди выдерни сатира из дерева и принеси сюда. Он воткнулся оставшимся рогом в ствол и теперь не может освободиться.
Аэк молча встал на ноги, развернулся и направился туда, откуда долетали вопли сатира.
Тот торчал совсем невысоко над землей. В нижних ветвях могучего дуба зияла прореха, и именно из нее доносились вопли. Аэк нагнулся, пролез под ветвями и, добравшись до ствола, посмотрел вверх.
Выше его головы, крепко обняв ногами толстую ветку, лежал сатир. Копыта его были заплетены в некий хитроумный узел, а заросшая диким волосом рожа уперлась в дубовый ствол. Правый рог крепко застрял в дереве. Аэк спросил:
— Ты пробовал отталкиваться ногами от ствола?
Сатир обрадованно ответил:
— Ах, это ты, Аэк? Конефно, пробовал. Не получается. Помоги мне!
— И кого ты обзывал сиволапым зверьем? — поинтересовался Аэк.
— Не бери в голову, друг, — лебезящим голосом произнес сатир. — Если бы я заранее знал, насколько ты умен и сообразителен, я бы никогда не позволил себе таких высказываний. Теперь-то я вижу, что ты храбр и могуч. Забудь обиды и помоги мне.
Аэк подозрительно посмотрел на распластавшееся тело и ответил:
— Не верю я тебе. Но, так уж и быть, помогу. Если ты не дурак, то должен знать, что вытаскивать что-либо из дерева лучше всего кручением. Поэтому приготовься.
— Как это кручением? — недоуменно поинтересовался сатир.
Аэк оставил его вопрос без ответа. Он вскарабкался на дерево, влез на ветвь, которую обнимал сатир, и осмотрелся. Сатир предупредил:
— Смотри не зверствуй. Делай все нефно.
— Еще чего? — возмутился Аэк. — Ты мне кто, мать родная, что ли?
С этими словами он начал действовать.
Схватив сатира за ноги, Аэк принялся вращать его тело влево. Сатир тут же заорал:
— Что ты делаефь, изверг?! У меня же рог не прямой, а изогнутый, как сабля! Ты же в дубе целое дупло высверлифь! У меня же сейчас череп расколется!
С поляны долетел громкий крик титана:
— Давай, давай, Аэк! Молодец. Будет теперь место, где дятлам поселиться.
Аэк, ободренный словесной поддержкой Прометея, удвоил свои усилия. Сатир завертелся, как пинаемый лисой еж.
— Ах, так?! — крикнул он. — Да пофли вы все! Не хочу вас видеть!
И замолчал.
Аэк довинтил тело сатира до момента освобождения его от древесного плена и убрал руки. Сатир, никем не удерживаемый на ветке, рухнул вниз. Раздался глухой удар, и стало необычайно тихо.
Человек слез с дерева, посмотрел на лежавший в кустах ежевики волосатый безжизненный мешок и отряхнулся. Вообще-то видны были только два копыта, торчавшие из кустарника. Аэку вспомнилось, что ежевика — довольно колючее растение. Он, не торопя события, принялся размышлять.
Сатиры были странными и непонятными созданиями. Киклопы — совершенно другое дело. Хорошо, что киклопы встречались очень редко. Иначе от человечества ничего бы не осталось. А сатиры — так себе. Аэку подумалось, что, в принципе, сатиры не особо докучают. В зависимости от их настроения.
Внешность они имели, конечно, отталкивающую. Короткие ноги с копытами, длинное широкоплечее туловище и носатая голова, украшенная рогами. Плюс ослиные уши и чудовищное количество шерсти во всех мыслимых и немыслимых местах. Да еще и зверский козлиный запах.
