Но проблема в том, что я всегда была склонна к чрезмерному мыслительному процессу. Запоздалому, надо заметить. И, так как обычно я очень много думаю о произошедших ситуациях и о том, что привело к их появлению, теперь я пыталась проанализировать даже не сам поцелуй, а пять лет, предшествующие ему. И понять, с какого перепуга Сергей Павлович решился на подобный шаг. Даром что ли я аналитик?
Ну а «другая я», которая на досуге пописывала любовные истории, параллельно пыталась углядеть во всём этом великую любовь. Что, надо признать, не получалось от слова совсем — больше походило на притянутую за уши историю, подогнанную под необходимый сюжет. Так что, какие бы варианты в моей голове ни складывались, на фоне любой из них в качестве саундтрека на репите играло одно единственное Станиславское “не верю”.
Я тоже не верила. А тут ещё и жара, которая каким-то странным образом действовала на мой мозг, не помогала думать рационально. Так что чувствовала я себя варёной мухой. Варёной мухой, угодившей в паучьи сети Психа.
Когда мы с Сергеем вернулись с озера, Олег уже не спал и даже успел помыться в летнем душе, который, кстати, оказался не так уж плох: в нём была нормальная лейка и кран открывался по-человечески, на уровне руки, а не как у моей бабушки — рядом с лейкой. В деревне мы с братом, когда были маленькие, вообще не могли воспользоваться душем, пока кто-то из взрослых не открывал воду.
Здесь я душем воспользоваться тоже не смогла. Олег, будь он трижды проклят, слил всю воду, а Ольга не могла налить бочку сама — нужно была ждать её мужа, потому что система подведения воды там была, мягко говоря, странной. Чего уж говорить, если Сергей, предложивший посмотреть, не смог в ней разобраться. Не водопроводная система, а какой-то кубик Рубика из кранов, трубочек, насосов и датчиков. Ольга, трагично вздыхая, более ласково назвала это нечто “творением своего мужа”.
В этом плане с бабушкиным душем всё было куда проще: закинул шланг в бочку, открыл один единственный кран — и вот уже водичка набирается, а солнышко её бесплатно нагревает.
Собственно, как вы могли догадаться, эта ситуация бонусов Олегу в моих глазах не добавила. Благо, сердобольная Ольга пустила нас с Сергеем в их домашнюю ванную с обычным бойлером, потому что кожу на ногах от соли у нас стянуло капитально. И ещё так широко улыбалась при этом Сергею Павловичу, что я даже начала бояться, как бы у неё лицо не треснуло.
Но за ванну была благодарна, правда. Я была потная, как мышь и, наверное, в тот момент была бы благодарна, подсунь мне она даже просто тазик с водой. Так что ванная, выложенная плиткой и закрывающаяся на щеколду, показалась мне прямо-таки роскошью.
И только стоя под душем, я поняла, что в улыбке Ольги не было ничего странного и заискивающе-заигрывающего. Она просто улыбалась, а я вот походу свихнулась и обзавелась беспочвенно-собственническим чувствами.
— Так, Саша, возьми себя в руки, — приказала я себе, стоя у зеркала. — Ты адекватная и разумная женщина. Не дура, Саша. Так что ну-ка не дури!
Ещё и по щекам себя похлопала для приведения в чувства. Не скажу, правда, что это помогло. Мне нужно было просто пережить этот момент, так сказать, пропустить через себя, как через шредер все грани ошалелого полувлюблённого скудоумия, прежде чем адекватность сможет возобладать.
А я была уверена, что она возобладает – я все-таки себя считала более чем адекватным человеком.
После того как я и Сергей приняли душ, толку от которого было мало — на улице было душно и жарко, так что вода принесла лишь недолгое и мнимое облегчение, — мы все-таки поехали на пустырь, купленный Белозёровым.
Это оказался клок земли, поросший высокой выгоревшей на солнце травой, к которому даже подъезда человеческого не было. Пришлось останавливаться на просёлочной дороге и топать по колючкам и репьям к огороженному колами участку. Благо, в этих зарослях не было крапивы. И не благо, что идти мне приходилось в своих мокрых кедах, которые, подсыхая, становились жёсткими — я уже так и представляла, какие набью мозоли, мысленно проклиная всех, кого, только можно проклясть.
Пока Олег и Псих вытаптывали траву внутри участка, переговариваясь и делая какие-то записи, я тусила на его границе. Здесь я была в роли помощницы: подносила всякие инструменты, названия которых знала лишь смутно, а в остальные моменты старалась просто не мешать, подпекаясь на солнышке, как уж на сковородке. А мужчины всё ходили кругами, и со стороны это было даже похоже на самую малость странный танец — десять шагов в одну сторону, разворот, обмен жестами, пятнадцать шагов в другую сторону. Всучить бы им ещё бубны с ленточками — и они вполне могли бы сойти за шаманов. Таких бюджетных шаманов-шарлатанов.
Моя старая-добрая злая ирония заставила меня даже улыбнуться.
А ещё никак не отпускала мысль, что Псих, возможно, потащил меня с собой чисто для компании, чтобы скучно не было, потому что толку от меня было мало. Или он меня целенаправленно пригласил ради красивого поцелуя?
Каждый раз, когда в голове проскальзывали подобные идеи, я мысленно просила заткнуться внутреннего автора любовных романов. А она, зараза, молчать отказывалась.
К тому же, почему-то мне казалось, что Психчинский сам удивился своему решению поцеловать меня. И теперь сомневался так же, как и я. Это было понятно по тому, какие задумчивые взгляды он бросал на меня, когда думал, что я смотрю в другую сторону. Такой Псих — животное странное и непонятное, и что с ним делать, я не в курсе.
В какой-то момент он не выдержал и подошёл ко мне. Просто встал рядом и закурил. Сигареты у него были обычные, без каких-либо вкусовых новшеств. А я никогда не любила запах табака и потому была благодарна, что Псих старался курить в противоположную сторону.
Отец не курил и не пил, Дар же делал и то и другое, но по настроению. Хотя курил он редко — голос бережёт. И ещё от него почему-то никогда не пахло перегаром, как будто даже пьяным до чёртиков он умудрялся оставаться трезвым и разумным. Я же, не в пример браду, пьяной становилась чрезмерно болтливой — у меня словно отключался фильтр между мозгом и языком, а он и на трезвую иногда отказывал.
На всю жизнь запомнила, как однажды напилась на одной из студенческих вечеринок и принялась поливать грязью и ехидными комментариями одногруппников. Благо, кто-то из знакомых додумался взять мой телефон и позвонить Дару, вечно висящему в верхних строчках контактов. Видео, как братец пытается увести меня, отчаянно сопротивляющуюся и ругающуюся витиевато, как внебрачный ребёнок филолога и моряка: с архаизмами и матом вперемешку с воровскими жаргонизмами — ещё несколько месяцев было главной темой для обсуждений и смеха. Собственно, после того случая я перестала пить на массовых попойках вроде ужина с коллегами.
— Как тебе место? Есть идеи, как рекламировать будем? — спросил Псих, затянувшись ещё раз и выпустив облачко дыма в противоположную от меня сторону.
— Не особо. Само озеро прекрасно, но вот всё остальное... Коммуникации. Инфраструктура. Здесь нет ничего. Даже интернет ловит через раз. У меня в голове не укладывается, на что делать упор. Когда мы рекламировали отель в Туапсе, было как-то проще. Там хотя бы понятно, чем заманивать покупателей. А здесь?
— Сейчас в тренде экология, а у нас, считай, экотуризм в лоне природы. Думаю, надо продвигать концепцию «отдохни от цивилизации» или что-то подобное. Олег, конечно, топит за строительство огромного отеля, но я против. Ты вот можешь представить небоскрёб посреди поля?
— С фантазией у меня неплохо, так что представить-то могу. Но вот выглядеть будет это… как бы так сказать… неуместно?
— Нелепо, — вторил мне Сергей. — Здесь нужны маленькие аккуратные домики на одну семью каждый и облагороженная в деревенском стиле территория. Возможно, небольшая ферма и контактный зоопарк. Типа Кудыкиной горы, только более этническая версия? Пока точнее не скажу. Но я бы, наверное, поставил даже не домики, а землянки с красивыми каменными кострищами рядом.
