«Это далеко не единственное, чем ее обделили при рождении», – подумалось мне сгоряча. Но кто его знает? Возможно, она и права, дав стрекача от докучливых родственников и жениха – невыносимого жлоба.
– Наша сестра – изящная, очень красивая блондинка с зелеными глазами, – кратко описал сестру шатен.
– Особые приметы? – поинтересовалась я, представив себе милое зрелище, как я сломя голову бегаю по гарему и заглядываю всем блондинкам в глазки с вопросом: «Ты, часом, не Сириэль?» Ага: «Вы продаете славянский шкаф?»
– Что ты имеешь в виду? – насторожился блондин.
Он подошел вовремя, чтобы помочь мне поддержать не выговаривающую «папа-мама», самоуспокоенную сатиршу Эляль, с похвальным рвением пытающуюся пристроиться у меня на плече. Плечо сдавать в аренду не хотелось, и помощь я приняла с благодарностью. Попутно объяснила, словно профессиональный мент:
– Шрамы, родимые пятна, татуировки.
Аж сама содрогнулась!
– Ничего такого у нее нет, – поспешно заверили меня братья.
– Но наверняка будет! – рявкнул злющий, словно раненная в попу рысь, Магриэль.
Я вернулась обратно, осторожно подвинув заснувшую на столе Марибель, загораживающую мне кресло. Уселась, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди, после чего решительно заявила:
– Никуда не пойду!
– Почему? – оторопели все.
– Я поддерживаю организацию «Женщины против насилия» и не намерена потакать всяким одержимым ревностью шовинистам и приводить девушку на заклание! – озвучила свою точку зрения.
– Лелечка, – принялся подлизываться Лелигриэль, исподтишка пиная набычившегося брюнета. – Он пошутил. Он не тронет милую сестричку даже пальцем. Ведь правда? – Последний вопрос был адресован будущему родственнику. Или уже не родственнику?
– Не трону! – согласился тот, скрипя зубами и корча рожи. – Никогда! Клянусь!
– Не верю, – спокойно сообщила я ему.
– А? Почему? – От удивления у него даже злость испарилась.
– Потому что, если вы поженитесь, тебе придется ее трогать, – пояснила я. – Или она выпрет тебя из родового замка… или скворечника… – (В меня метнули гневный взор все без исключения эльфы.) – Как недееспособного.
– Что еще ты от меня хочешь? – устало поинтересовался Маголик, рассматривая меня больными глазами и держась за лоб.
– Дай клятву не применять к девушке насилия, и я пойду ее разыскивать со спокойной душой, – сказала я, непримиримо уставясь на него в ответ.
– Клянусь, – прошептал он.
– Громче, – потребовала я. – Чтобы все слышали!
– Клянусь! – заорал Магриэль. – Довольна?
– Ик! Чем? Кто? – зашевелилась на столе эльфа.
– Спите, мамо, спите, – успокоила я ее словами из старого анекдота.
Та послушалась и, перевернувшись на другой бок, сладко засопела, прижимая к себе бутылку с гномьим «лекарством».
– Вот и славно! – слабенько обрадовалась я. – Теперь я отправлюсь в пасть крокодилу со спокойной совестью и чистой душой. Или спокойной душой и чистой совестью?.. А, ладно, по дороге разберусь, что где мыли! Ну, вперед, я готова!
Готова была не только я… во всех смыслах слова «готова»: эльфийка утопала в алкогольных парах и видела десятый сон в райских кущах, а козочка Эляль бессовестно дрыхла на руках у Лелигриэля, изредка стараясь закинуть на него ножку, никогда не знавшую эпиляции. Тот лишь болезненно морщился, время от времени получая в лоб копытом, но стоически молчал.
– Буди персонал! – велела я. – Труба зовет!
Велеть-то велела, ага… и долго с интересом наблюдала за титаническими усилиями эльфов, борющихся с женским зеленым змием. Пока их попытки не пожелали увенчаться успехом и грозили перейти на следующий уровень: организацию бесплатных услуг медвытрезвителя путем обливания ледяной водой. По крайней мере, эта здравая мысль все чаще мелькала среди мужских нецензурных выражений. Другое дело, что осуществить ее гораздо сложнее.
– Теперь я знаю, почему некоторых дам называют положительными, – страдальчески выдохнул Лелигриэль, утирая пот. Несчастному в который раз зарядили копытом в лоб, сонно бормоча: «Положи меня обратно, где взял».
– Никогда не поздно расширить кругозор, – подбодрила я его, размышляя, нельзя ли ускорить этап протрезвления, так как затянувшаяся эпопея вхождения в обещанное гнездо порока начинала ощутимо напрягать, а неизвестность заставляла сильно мандражировать. – Представляешь, а ведь бывают еще женщины стойкие и роковые. Пояснить?
– Не надо! – эмоционально отверг эльф возможность получить новые знания. – Лучше скажи, как их в чувство привести!
– Сказать не скажу, а попробовать могу… – вспомнила я боевой опыт соседа по старой квартире, прапорщика дяди Васи. Я набрала в грудь воздуха побольше и заорала во всю мощь легких: – Ро-о-ота, подъем! Смирно!
На мою оглушительную команду отреагировали все «вольноопределяющиеся», мигом выстроившись по ранжиру. И неважно, что женская часть нашего подразделения проделывала это покачиваясь и с закрытыми глазами. Главное, что стояли по стойке «смирно», выпятив грудь и привлекая этим повышенное внимание мужской половины, мгновенно забывшей все обиды от подобного очаровательного зрелища.
Пройдя вдоль строя, я остановилась перед сатиршей и сообщила ей со всей серьезностью, на которую была способна в данный отрезок времени:
– Бери «Шанель», пошли домой!
– Счас! – с готовностью ответила она, присаживаясь на корточки и шаря руками вокруг, не размыкая век. – Найду и пойдем.
– Это фигурально, – пришлось пояснить необразованной девушке и, прихватив ее за локоть, я потащила к выходу со словами: – Мальчики, «вольно»! Займитесь бумагами. Увидимся! Всем спасибо и до свидания!
Вывалившись в коридор и прислонив свой активно протестующий груз к теплой стенке, я потребовала уточнений:
– Где тут у вас лекции проводят по ликвидации сексуальной безграмотности?
Эляль чуть-чуть приоткрыла заспанные и припухшие очи, объясняя:
– Дальше по коридору лекционный зал. Сама дойдешь?
– Сама дойду, но хотелось бы прибыть с помпой и в сопровождении почетного эскорта, – поделилась я с ней мечтой.
– Какие вы все ка-апризные, – самой себе пожаловалась сатирша и потащилась в нужную сторону, шатаясь, будто деревце в грозу, и по дороге вытирая собою мел со стен.
– Желание клиента – закон! – пожала я плечами, следуя за ней.
Притопали до двери мы достаточно быстро. Конечно, мировой рекорд по скорости не установили, но в Книгу Гиннесса Эляль можно было вполне предлагать. С таким количеством спирта вместо крови и ни разу не упасть – это дорогого стоит.
Распахнув одну из двойных створок, сатирша проблеяла вредным голосом:
– Принимайте конкурентку! – и удалилась в неизвестность, гордо вскинув голову.
– Смотри, не пропори рогами крышу, – напутствовала я ее в ответ и вошла внутрь.
Культпросвет проводился в типичной студенческой аудитории, только столов почти не было, кресла и стулья располагались амфитеатром сверху вниз. Немногочисленное общество красавиц, нуждающихся в отеческом наставле… секспросвещении, было представлено кроме меня еще двумя дамами. Одной из них оказалась платиновая блондинка эльфийской расы (чуть не сказала – «породы»), сидевшая в уголке, чопорно сложив холеные изящные руки с непомерно длинными ноготками на коленях и делая вид, что она здесь ни при чем, просто так посидеть зашла. Расу второй девушки в силу своей вопиющей безграмотности я назвать не берусь. И откровенно затрудняюсь предположить, зачем ей, собственно, понадобилось в гарем. Потому что вместо ног девушка обходилась змеиным хвостом и сейчас стояла посреди зала, покачиваясь в такт одной ей слышной мелодии.
– Здравствуйте, – поздоровалась я, вспомнив почти утраченные навыки хорошего тона.
Эльфийка меня мило проигнорировала, видимо считая ниже своего высокоушастого достоинства здороваться с человечкой. Мне тут же захотелось уронить ей это достоинство побольнее и со всей силы, но мы все же находились в цивилизованном обществе! Льщу себя надеждой, что не ошибаюсь… Отчаянно сражаясь с пещерными инстинктами, я уговаривала себя: «Еще не вечер», а вторым в перечне аутотренинга шло: «Будет и на нашей улице праздник!»
Змеелюдка повернулась в мою сторону, окинула оценивающим взглядом желтых глаз с вертикальным зрачком и широко, искренне улыбнулась, ослепив золотой улыбкой. Ослепив в буквальном смысле – на обеих челюстях девушки блистали золотые пластины, изукрашенные драгоценными камнями.
Любопытно, она этими камешками себе рот и губы не царапает?
– З-з-саходи! – любезно пригласила она меня, немного пришепетывая на согласных. – Третьей будеш-ш-шь.
– Спасибо, – ответила я, мучительно соображая: третьей – это образно или и здесь предаются греху пьянства в честной компании?
Подозрительно изучив окрестности и не обнаружив ничего напоминающего бутылку, стаканы и закуску, я успокоенно прошествовала в середину амфитеатра и, найдя удобное креслице, с комфортом устроилась в нем. Змеелюдка тотчас подползла ко мне и представилась:
