— Переволновалась, — осторожно закончила я. Надо сделать для себя словарик — что говорят тут, а о чем еще не знают.
Закончили с пирогами, и бес оставил их расстаиваться перед печкой. Мои, кривые, сиротливо лежали на самом краю.
— Ты ж, поди, есть хочешь? — спросил Анчутка.
Я прислушалась к себе и кивнула. Поесть и правда бы не помешало, хоть и не вся начинка дошла до пирогов — несколько ложек я запихнула в рот. Анчутка тут же засуетился, достал откуда-то пару глиняных тарелок и похожий на чугунок горшок. Такую древность я видела впервые, даже потрогать захотелось. Но сдержалась — надо ведь всеми силами изображать местную. Между тем, бес разложил по тарелкам тушёный с мясом горох.
Привычную мне горошницу это блюдо не напоминало от слова совсем. Да, после печи пахло костром, но до аромата магазинных копчёностей этот запах не дотягивал. Горох был пресным, даже без соли. Я запихивала в себя пищу без удовольствия, но с мечтой о старой доброй пицце. Мечта манила своей недостижимостью. В своем списке первоочередных дел пометила: найти какого-нибудь первооткрывателя, показать, где Америка, а в награду вытребовать помидор и заодно пару мешков картошки.
Вечерело. Пироги были готовы, а хозяин дома всё-так же крепко спал. Аромат сдобы витал в воздухе, а Вазелинчик не бежал к столу. Мои кривые пироги Анчутка отложил в отдельную миску. Выглядели они не аппетитно, даже край подгорел. Я стыдливо косилась на них, мечтая уничтожить следы своего позора.
— А когда хозяин проснётся? — тоскливо протянула я.
— Да кто ж его знает, — ответил Анчутка. — Если всю ночь охотился, да охота была тяжела, может и до завтра проспать.
— И на кого он охотился? — спросила я, потому как никакой добычи при нём не видела.
— Понятно на кого: на гулей и прочих тварей Бездны.
— А одержимые тогда кто? — я-то думала он там только по мою душу явился. А оказывается, и правда мимо проходил.
Анчутка улыбнулся и хитро посмотрел на меня. Но ответил:
— Люди, чьё тело захватывает злой дух. Обычно они сильно вредят окружающим. А поймать их сложно. О большем не спрашивай, то лишь ведьмакам известно.
— А я похожа на одержимую? — выпалила я.
— Мне откуда знать? Велизар проснётся, у него и спросишь.
— Так Велизар — самый настоящий ведьмак? — прицепилась я к еще одному знакомому слову. Велизар на известного всем Геральта не очень был похож и не внушал доверия. Но оно и понятно — не киногерой, куда ему.
— А кто ж еще? Али не признала? Они и одеваются приметно — заговоренные одежды простому люду не нужны, а им в самый раз. Темное, чтобы тварь злая во тьме не приметила. Как не узнать то?
Анчутка отвернулся, и я больше не стала к нему приставать с вопросами.
Как стемнело, Анчутка отправил меня спать на печь, постелив перину, которую нахваливал с особым усердием, поскольку сделал сам. Перина не дотягивала до ортопедического матраса, как и всё в этом мире, но я не жаловалась. И всё-таки долго возилась, устраиваясь поудобнее. По углам слышалось пугающее шуршание — наверное, мыши. А может и домовой, напомнила себе о сказочности этого места. И с этой мыслью наконец заснула.
6. Бажена. Дом ведьмака
Утром проснулась рано. Петухи голосили так, что ни один будильник с ними не сравнится. Кнопку «Повторить через 5 минут» на них тоже пока еще не предусмотрели. Пришлось вставать.
В доме было тихо. Велизар, наверное, еще спал. Не видно было и Анчутку.
Я подошла к печи — кофе бы сварить и яичницу пожарить. Уверена, что о кофе здесь еще и не слышали, а вот про яичницу можно было и подумать — воодушевленное рассветом кудахтанье кур слышалось даже в доме.
Как включать печь, я понятия не имела. Нет, я, конечно, не совсем отсталая жертва прогресса, но все мои познания ограничивались двумя пунктами: 1. Поджечь в печи дрова. 2. Радоваться.
С самого пробуждения я была полна энтузиазма приносить добро в этот мир, но энтузиазм этот угасал с тем, как понимала, что ничего не понимаю. Сейчас бы загуглить информацию об элементарных для местных людей вещах. Но увы, мировой разум ещё не объединился в единую сеть, и доступа к чужим познаниям у меня не было.
— О, Баженка, ты проснулась! — воскликнул появившийся из ниоткуда Анчутка. Я уныло смотрела на печь, но перевела взгляд на жизнерадостного беса. — Да ты что, как неродная. Доставай кашу-то.
И сам схватил ухват и вытащил из печи небольшой горшочек. В нем и правда была каша. Она не шла ни в какое сравнение с предложенной накануне пищей. Ароматная, с мёдом и сушёными ягодами. Она примирила меня даже с отсутствием кофе. И я смогла назвать это утро добрым.
Велизар изволил встать только к обеду. Анчутка тут же накрыл на стол, который по случаю трапезы хозяина застелил вышитой скатертью. Не забыл выставить и пироги. Свои, румяные, которые, казалось, оставались такими же мягкими и горячими, как и накануне. И мой провал кулинарного искусства, который даже на вид были невкусным и засохшим. Велизар косился на них с подозрением, но попробовать не взял. Ну и ладно, обиделась я. Подумаешь.
Мужчина молчал, пережёвывая поздний завтрак и думал о своём. Я скромно сидела напротив, смотрела на него и ждала, когда он одарит меня своим вниманием. Хотелось прояснить ситуацию, как мне быть дальше. Он вроде согласился на моё шуточное предложение служить ему. Но выглядит человеком разумным, а значит договориться о чём-то с ним можно.
Ладно, согласна, что за своё спасение я ему должна. Так чего он от меня за это хочет? В идеале было бы: я ему улыбочку, а он меня отправит домой, в мой мир. Согласна даже на пригород — там уж сама как-нибудь. Ведьмак же, как сказал Анчутка. Значит чего-то, да может. Но об этом пока лучше помалкивать — мало ли, как тут к иномирянам относятся? И так уже одержимой обозвали. В моём родном мире тоже сразу бы признали ненормальной. Хорошо, если бы в дурке не закрыли.
— Так и что я должна за спасение? — я напомнила о себе и потянулась к пирожку. Конечно — к Анчуткиному. Мои не вызывали доверия даже у меня.
Велизар покосился на меня и ответил:
— Анчутке по дому помогать станешь. А как дальше — обдумаю позже, — и снова отвернулся к еде.
Спаситель мне попался немногословный. И от чего-то смотрел он на меня с раздражением. Наверное, передумал и жалеет, что забрал меня со свадьбы. Я покосилась на беса, тот с равнодушным видом пил свой травяной чай. И лишь когда ведьмак встал, засуетился, убирая посуду.
— Анчутка за старшего, — коротко приказал Велизар и вышел из дома.
— Чего это он? — я посмотрела в распахнутое окно вслед своему спасителю. Он накинул свою байкерскую куртку и скрылся за воротами.
— Так ведь по делам по своим ведьмовским, — пояснил Анчутка. — Ты, девонька, не надейся. Он все больше по лесам да по полям бродит в поисках тварей из Бездны, а не дома сидит. Не очаровать тебе его.
— Да я и не собиралась! — я резко обернулась, и почувствовала, как горит лицо. Не то, чтобы я совсем не собиралась. Может только чуть-чуть, чтоб не пропадать тут. — Чего мне делать? — я сменила тему и деловито огляделась по сторонам в поисках работы. Делать было много чего, не поймёшь, с чего начать. Вон хоть раздобыть пару листов гипсокартона, рулон обоев и прикрыть ими безобразие, названное по недоразумению стеной.
— Вот, посуду помой, — бес пододвинул ко мне стопку грязных тарелок, руша мои грандиозные замыслы по преобразованию этого отсталого мира вездесущей неумирающей бытовухой. Мне показалось, что тарелок стало раза в два больше, чем мы использовали. Но говорить ничего не стала — на то он и бес, чтобы мелко пакостить.
— А где мыть-то? — крана с горячей водой, вопреки моим желаниям, нигде чудесным образом не появилось. Про какую-нибудь даже самую захудалую посудомойку вообще молчу.
— Так вон, таз на улице, — Анчутка махнул рукой и принялся за уборку.
Я подхватила посуду и вышла. Вода в тазу была холодной, а «Фейри», отмывающего всё даже в холодной воде, нигде рядом не было. Я сжала зубы, но спорить не стала. Пока терла глиняные миски, раздумывала о том, как могу облегчить себе жизнь. Надо придумать какую-то мойку в доме, а не плескаться во дворе.
