– Как скажете, сэр! – флегматично согласился дворецкий. – Прикажете подать плащ?
– Да. – Я кивнул, потом в голову мне пришла отличная (как я думал) мысль, и я уточнил: – Только сначала я загляну в оранжерею!
Захватив горшочек с героическим Конно-идеей, я отправился к тетушке…
Право, лучше было войти в клетку ко львам!
Зайдя в гостиную, я почувствовал себя не лучше, чем первые христианские мученики, брошенные на растерзание этим хищникам. По правде говоря, львы были предпочтительнее. Они по крайней мере не пытались бы выйти за меня замуж… и вообще, у них хвосты с кисточками!
Поймите меня правильно, я ничего не имею против женского общества и льщу себе мыслью, будто умею обращаться с дамами… Но только не когда они пытаются затянуть меня в церковь!
– Вик! Я так рада тебя видеть! – проворковала тетушка, окруженная стайкой молоденьких девиц всех мастей. Возле нее застыл Сирил с остекленевшим взглядом. Полковника нигде не было видно. Надо думать, он удрал подальше от этого хихикающего цветника.
«Бедолага, – подумал я с сочувствием. – Ему изрядно досталось за последнее время».
– И я тоже рад вас видеть, тетушка, Сирил! – покривил душой я.
Тетушка улыбалась столь многозначительно («Попробуй только сбежать!»), что я сразу вспомнил поговорку о стальной руке под бархатной перчаткой. И этот уничтожающий взгляд на горшочек с кактусом…
– Познакомься, Вик, это… – далее тетушка Мейбл назвала имена всех приглашенных девиц (правда, имена эти, каюсь, тут же смешались в моей бедной голове). Единственное, что радовало, так это оброненное тетушкой сообщение, что к чаю ожидают также миссис Вашингтон. Возможно, она хоть немного отвлечет огонь на себя?..
Кстати, верный Конно-идея в этот раз сослужил мне плохую службу: к моему огромному сожалению, на девиц он действовал совсем не так, как на призраков… Впрочем, бедняжка, конечно, в этом не виноват. Просто юные мисс сочли его отличным поводом для того, чтобы завязать беседу. И каждая норовила погладить колючки, преувеличенно поумиляться и поведать о своей трепетной любви к цветоводству.
Я терпел и улыбался. А что еще мне оставалось делать?!
Отчего-то Сирил такого внимания не удостоился, а при появлении миссис Вашингтон вообще позорно скрылся за ее спиной.
Тетушка Мейбл сидела в кресле, наблюдая за происходящим с довольством паука, сплетшего преотличную паутину и теперь наслаждающегося агонией жертвы… А на груди у нее, как капля крови, поблескивала брошь с рубином. Кажется, я ее раньше не видел. Кстати, камень удивительно хорош…
Время от времени тетушка морщилась и подносила пальцы к виску. Видимо, у нее побаливала голова.
Девицы же вели себя так, словно знали меня с нежного детского возраста (и были обручены со мной тогда же!). Они все скопом окружили меня и упоенно щебетали какую-то чушь.
Каюсь, мне всегда нравились умные и опытные дамы, а не юные мисс, весь кругозор которых ограничивался предстоящим сезоном, поездкой на воды и фасонами платьев.
А уж вопросы вроде: «Как вы думаете, Луизе подойдет платье оттенка экрю?[14]» – ввергали меня в ступор. Боже мой, откуда я знаю, что это за цвет? Я, как большинство мужчин (если это не портные или художники, полагаю), могу отличить красное от зеленого и белое от черного, но разбираться в тончайших различиях, скажем, между берлинской лазурью, ультрамарином, цианом, кобальтом и чем-нибудь еще – увольте!
Девицы порхали, словно диковинные муслиново-кружевные бабочки, и запомнить каждую из них не представлялось возможным.
«Вроде бы у мисс Карриган карие глаза… – в панике думал я. – А у мисс Блер бантик на груди. Или это у мисс Бишоп? А, нет, у той рукавчики белые, это я точно помню. Но остальные две… кто из них мисс Девидсон, а кто мисс Пикок?! Право слово, кактусы различать намного проще, они… они – индивидуальности!»
И что прикажете делать с этими безмозглыми девицами?! Вежливость не позволяла мне высказать все, что я о них думал, а всерьез рассматривать их как претенденток на звание миссис Кин… Нет уж, лучше я попрошу у полковника Стивенсона револьвер и немедленно застрелюсь!
Каюсь, мое чувство юмора в этой ситуации спасовало.
Сирил занял безопасную позицию в углу, почти полностью спрятавшись за спинкой кресла, и посматривал на меня с явным сочувствием. Клянусь, даже давнишний шаман не пугал меня больше, чем пестрая стайка девушек…
Впрочем, Сирилу-то как раз мало что угрожало: один взгляд Мирабеллы останавливал любую девицу, как броневая плита одиночную пулю. Правда, какая-то голубоглазая дева в платье с рюшами все же попыталась взять кузена приступом, вылив на его брюки чашку чая (спасибо, остывшего), а потом, стеная, трогательно промакивала их (выше колен!) кружевным платочком. Взглядом миссис Вашингтон можно было плавить металл, Сирил вымученно улыбался (кажется, у него просто свело мышцы лица), а потом удрал переодеваться, получив благословенную передышку.
Я затравленно озирался. Мисс Карриган зажала меня в угол – выбраться, не коснувшись ее, было невозможно, но даже если бы я набрался храбрости прорваться, чуть поодаль караулила мисс Бишоп. Или Джессика Пикок, не уверен. Тут же бдели еще две девицы, и улыбки у них были куда более плотоядными, чем у каннибалов…
В конце концов мы с Сирилом заняли глухую оборону за диваном, на котором устроилась Мирабелла. Ее вполне хватало на нас обоих.
Надо думать, рычать миссис Вашингтон научилась у своих псов…
Мне она сочувствовала, а на Сирила (это я давно уже понял) имела определенные виды и делить добычу ни с кем не собиралась. Я даже ненадолго пожалел о том, что у меня нет такой дамы… Потом немного подумал и перестал жалеть, представив, что было бы, если бы особа, подобная миссис Вашингтон, приревновала меня к моим малюткам.
– Вик, я больше не могу… – прошептал Сирил, почти не разжимая губ.
– Я тоже, – ответил я, натянуто улыбаясь какой-то из девиц. Честно говоря, я уже оставил попытки их различать. Они слились в одну хихикающую, стреляющую глазками, благоухающую массу.
– Я вообще больше не могу, – уточнил кузен. – Еще немного, и я спрыгну с крыши. Как думаешь, если я сломаю ногу, это даст мне передышку от этих вечеринок недельки на три?
– Да, – подумав, сказал я. – Только учти, что все это время ты будешь окружен материнской заботой. Подозреваю, что бульончик с яйцом… – тут меня передернуло. Мне всяким доводилось питаться в путешествиях, но добровольно есть это?! – покажется тебе верхом мечтаний. Представь, Сирил, манная кашка или овсяночка утром, молочный суп на обед, пюре и морковная котлетка на ужин…
Кузена, обожавшего хорошо поесть, откровенно перекосило. Все перечисленное он люто ненавидел с раннего детства.
– А если ты сломаешь шею, – мстительно добавил я, – то будешь сидеть на этой диете всю оставшуюся жизнь.
– Это недолго, – оптимистично заверил Сирил, вжимаясь в стену.
Миссис Вашингтон как раз отбивала атаку какой-то из девиц, желавшей пообщаться со мной и моим кактусом. Пока успешно, но ясно было, что весь вечер так продолжаться не может: если девицы временно объединятся, то сметут наш заслон. Да и вообще, прятаться за спиной дамы как-то недостойно джентльмена…
– Сирил, а не выйти ли нам покурить? – достаточно громко спросил я.
– Викто́р?! – тут же насторожилась тетушка. – С каких это пор ты куришь?!
– Я всегда курил, – пожал я плечами, – просто от случая к случаю и только за компанию.
Тетушка Мейбл прищурилась. Она прекрасно знала, что уж чем-чем, а табаком я никогда не злоупотреблял.
– Нам с Сирилом нужно поговорить о… мужских делах, – шепнул я, склонившись к ней, и суровая складка на тетушкином лбу разгладилась. Она полагала, что я могу положительно повлиять на кузена. – Скоро вернемся.
С трудом протолкавшись сквозь строй девиц, мы с Сирилом взлетели на второй этаж, заперлись в кабинете и уже начали придвигать к двери шкаф, когда до меня вдруг дошло, что кузен меня опять разыгрывает. С другой стороны, забаррикадироваться бы не помешало…
– Давай, начинай имитировать серьезную беседу, – пригласил он, закуривая, и плюхнулся в кресло.
– В смысле, бегать за тобой по комнате и бросаться тяжелыми предметами? – хмыкнул я. – Нет уж, там внизу гости, пусть считают, что мы с тобой цивилизованные люди.
– Угу, особенно ты, с кактусом своим, – фыркнул Сирил, пуская дым в окно.
Потом, пугливо оглянувшись, извлек из тумбочки припрятанный коньяк и бокалы.
– Будешь? – выгнул бровь он, кивая на бутылку. – Я-то точно выпью. Тошно мне.
– Буду, – согласился я, присаживаясь. И поинтересовался негромко: – Неужели так плохо?
– Эх! – Кузен безнадежно махнул рукой. – Ты-то, может, и отбрыкаешься, а меня мама точно женит!
