– Допустим.
Ирвин поднялся, повернулся ко мне спиной и постоял, барабаня костяшками пальцев по столешнице. Потом снова развернулся ко мне.
– Что-нибудь еще? – ровным голосом осведомился он.
– Думаю, что нет. – Под его непроницаемым взглядом я чувствовала себя неуверенно. – Не считая подробностей того, где именно проедет карета и на каких участках ее проще всего подкараулить. Есть кое-что еще, – решилась добавить я, когда Ирвин, заложив руки за спину, направился к окну. Он остановился, вопросительно изогнул бровь. – Даже если ты откажешься, я все равно всегда буду тебе благодарна за то, что ты для меня сделал… и готов был сделать, – сказала я, глядя ему прямо в глаза. – Независимо от того, что ты решишь сейчас. Просто хочу, чтобы ты это знал.
Едва заметное движение бровью – черт его знает, что оно означало, – и Ирвин снова направился к окну. Постоял, глядя вниз, на освещаемую редкими фонарями мостовую. Потом резко развернулся и быстрым шагом возвратился к столу.
– Сделать то, что ты предлагаешь, будет чрезвычайно глупо с моей стороны, – холодно сказал он.
Я смиренно склонила голову. В сущности, Ирвин прав. Действительно глупо. Это немаленький риск, не только для него, но и для его людей, и ради чего? Ради человека, который, как Ирвин явно по-прежнему считает, увел у него женщину? Которому в придачу еще и ничего серьезного не угрожает? Ради спасения женщины, об угрозе для жизни которой Ирвин знает лишь из третьих рук?
– И тем не менее я это сделаю, – продолжил Ирвин. – Но имей в виду, – вскинул руку он прежде, чем я успела хоть что-то сказать, – это первый и последний раз, когда я чем-либо помогаю монтарийцу.
Я кивнула, прикусив губу. Судя по тону сказанного, Ирвин не слишком-то поверил в платоническую природу моих отношений с Винсентом. Хотелось возразить на этот счет, но я чувствовала, что момент сейчас совершенно неподходящий.
Вновь опустившись на стул напротив меня, Ирвин деловым тоном задал несколько конкретных вопросов, которые должны были помочь разработке завтрашней операции.
– Подожди здесь, – сказал он затем. – Я должен отдать кое-какие распоряжения.
Я осталась одна. Немного расслабившись, откинулась на спинку кушетки, борясь со стремлением прокрутить в голове все детали предшествовавшего разговора. Если поддамся, начну мучиться из-за каждого неправильно сказанного слова, не говоря уже о самом приходе сюда. Поставив локоть на ручку кушетки, подперла голову рукой. Пару раз я задремывала, но почти сразу же просыпалась от того, что рука соскальзывала с подлокотника.
Ирвин отсутствовал примерно полчаса, может быть, минут сорок. Вернувшись, он не стал садиться, просто остановился посреди комнаты. Вид у него был усталый. Это впечатление усугублялось легким намеком на круги под глазами, цветом лица, который как минимум в свете свечей казался особенно бледным, и помятой рубашкой с распахнутым воротником.
– Все готово, – проинформировал меня он. – Выезжаем завтра в семь утра.
Я встала с пригретого места на кушетке.
– Большое спасибо, Ирвин. Я… действительно очень тебе признательна.
– И что теперь? – мрачно спросил он.
– Не знаю. – Я пожала плечами, беспомощно улыбнувшись. – Все зависит от тебя. Ведь это же твой сон.
Непродолжительный, но пристальный взгляд. Потом Ирвин подошел ко мне вплотную.
– Не боишься, что сон может оказаться эротическим?
Пришлось поднять голову, чтобы встретиться с ним глазами.
– Ничего не имею против эротических снов, – улыбнулась я, кладя руки ему на плечи. – А боюсь только одного – что он окажется слишком коротким. Потому что кто-нибудь опять ворвется и его обрубит.
– Не ворвется, – покачал головой Ирвин. – А если ворвется, я точно его заколю.
Положив руку мне на макушку, он склонился к моему лицу. Поцелуй был похож на самый первый – долгий, пронзительный, почти агрессивный. Губы Ирвина настаивали, добивались, захватывали, безмолвно транслировали: мое. Сперва я просто сдалась их напору, почти пассивно. А потом и сама перешла в нападение, не менее агрессивно транслируя мужчине, что намерена незамедлительно получить его в единоличную собственность.
Кушетка оказалась очень близко. Я принялась расстегивать на Ирвине рубашку. Мой плащ давно уже был сброшен и лежал в стороне. Платье с расстегнутым воротом сползло на сторону, и Ирвин впился губами в мое плечо, потом в шею. Закончив наконец-то бороться с его рубашкой, я стянула ее с плеч, а Ирвин быстро отбросил ее в сторону, не намеренный отвлекаться на такую ерунду. Я обняла его за спину, но этого показалось мне недостаточно, и я обхватила его ноги своими.
Надеюсь, что никто не подслушивал за дверью. Впрочем, вру. На самом деле мне было все равно.
Разгоряченная, я не чувствовала царившей в комнате прохлады и лежала, откинув голову назад, закрыв глаза и свесив с кушетки правую руку. Сейчас никто не заставил бы меня пошевелиться, даже под страхом смерти. Я почувствовала, как Ирвин встает с кушетки, слышала, как он сделал несколько шагов по комнате, возможно подбирая одежду. Открыть глаза даже и не подумала. Потом моего плеча коснулась его рука.
– Стелла! – позвал он.
Я невнятно помычала.
– Стелла! Ау!
Мужская рука потрясла меня более настойчиво.
– Чего тебе? – спросила я, по-прежнему не размыкая век.
– Вставай! – заявил Ирвин.
– Ты меня гонишь?
Его тон очень четко свидетельствовал о том, что серьезный конфликт между нами не назревает, поэтому я продолжила лежать, как лежала. Моя рука безвольно покачивалась над полом, пока Ирвин тряс меня в очередной раз.
– Да, – подтвердил он. – Убирайся с моей кушетки!
– Не хочу. Мне и здесь хорошо.
– На кровати значительно удобнее, – просветил меня Ирвин.
Я нехотя приоткрыла один глаз.
– Ты что, собираешься сослать меня в мою комнату?
– В твою комнату? – иронично переспросил Ирвин. – Вот еще! Целую комнату на тебя тратить?! Потеснишься на моей кровати, ничего тебе не сделается.
– Что ж такое? – проворчала я, открывая второй глаз и принимая сидячее положение. – Мало того что отдохнуть не дают, так еще и бессовестно на мне экономят.
Особенного впечатления на Ирвина мое ворчание не произвело. С подчеркнуто тяжелым вздохом я встала и поплелась в спальню. Ирвин шагнул туда следом за мной.
– И вот эта кровать – вместо моей замечательной кушетки? – сварливо осведомилась я.
– Половина этой кровати, – щедро уточнил Ирвин, откидывая одеяло. – Ложись, – добавил он уже более серьезно. – Время позднее, а встать завтра придется рано. Учти: если вовремя не проснешься, будить тебя я не собираюсь. Оставлю здесь.
– Еще чего не хватало! – фыркнула я, забираясь под одеяло под давлением столь весомого аргумента.
Ирвин лег рядом.
– Скажи, а у тебя случайно не завалялось дома пары кандалов? – поинтересовалась, поправляя подушку.
– Прости, пары чего у меня не завалялось дома? – переспросил он.
– Кандалов, – ответила я как ни в чем не бывало.
– С какой бы стати они взялись у меня дома?
– Ну, не знаю, – протянула я. – Что тебе, трудно было с работы захватить?
– Зачем? – фыркнул Ирвин.
– А я бы сейчас приковала свою руку к твоей, – зевая, объяснила я. – Чтобы ты не смог с утра сбежать, меня не разбудив.
Ирвин приподнялся и навис надо мной, опираясь обеими руками о кровать.
– Ты от меня и без кандалов никуда не денешься, – предупредил он.
Я улыбнулась и притянула его к себе. Поцеловала в губы, на этот раз не страстно, а просто нежно. А потом почувствовала его теплое, прерывистое дыхание у себя на щеке.
– Твой принц тебя не получит, будь он хоть тысячу раз принцем, – неожиданно жестко заявил Ирвин, склонившись к самому моему уху. – Это понятно?
– Главное, чтобы это было понятно тебе, – откликнулась я.
Я не привыкла думать о Винсенте как о принце. Но теперь, кажется, могла лучше понять чувства Ирвина. Соперничать с принцем крови – что может быть хуже? Разве что соперничать с королем.
Глядя Ирвину в глаза, я мягко провела рукой по его щеке и увидела, как потихоньку расслабляются мышцы его лица. Он поцеловал мои пальцы и повыше подтянул нам одеяло.
Мы легли на бок лицом друг к другу. Ирвин обнял меня и притянул к себе. Я прижалась к нему, положив одну руку на теплое плечо, а другой обняв за спину, просунув ее у него под мышкой. Пусть теперь попробует удрать, меня не потревожив. Уснула практически мгновенно.
Я не проспала. Быстро собравшись, мы с Ирвином вышли навстречу прохладному утреннему воздуху. Еще каких-нибудь два часа, и станет по-настоящему тепло, но пока хотелось поплотнее закутаться в плащ, что я сразу же и сделала.
Дилану с Джен я заранее отправила записку, и мы встретились прямо здесь, около дома. Выехали верхом. Кроме нас четверых ехали еще двое всадников, офицеры, которые находились при Ирвине по долгу службы и которым он доверял. С остальными мы должны были встретиться за городской чертой.
