– Ох ты ж, завтра Пасха! – поморщился он.
– Именно… И ты поедешь со мной! Будешь отвлекать на себя орудийные залпы…
– Какие залпы?!
– Ну, там девицы будут, – махнул я рукой. – Глазками так и стреляют, так и стреляют!
– Будто мы с тобой девиц не видали! – засмеялся он и налил нам еще. – Ты вот в Америке погулял, я в горах…
– Ну, не только там, – справедливости ради заметил я. Мир обрел кристальную четкость, а таким он обычно становился, когда я перебирал с алкоголем. В такие моменты я очень сочувствовал людям с двумя здоровыми глазами: если передо мной все двоится и даже троится, то каково приходится им?! – Слушай, Фрэнк, а вдруг у тебя там где-нибудь тоже отпрыск имеется?
– Ага! Живет в юрте, рыбу ловит, тюленей добывает! – Дигори начал глуповато хихикать. Видимо, второй графин все-таки был лишним, и если бы не Ларример с его закусками, мы уже лежали бы под столом. – Или там горных козлов пасет! Почему нет?
– А лет так через двадцать – тридцать объявится солидный мужчина… – Я невольно хрюкнул.
– Я не доживу! – серьезно произнес Фрэнк и выпил.
– Хуанита точно не даст тебе помереть раньше времени! О! Погоди-ка, друг мой, это ж у нас, получается, мальчишник?
– Точно! – обрадовался он, и я разлил еще по бокалу. – Давай… за уже практически утерянную свободу!
Мы выпили и предались воспоминаниям.
– Ничего более экзотического не припомню, – говорил Фрэнк, жестикулируя так, что я убрал графин от него подальше. – Такая… понимаешь, ну просто черное дерево! И силища непомерная, будто не девица, а парень!
– Может, ты с их банановой браги перепутал что?
– Да ну тебя, – обиделся он. – Девица, точно тебе говорю, вся в браслетах, амулетах, кожа гладкая, глазищи да зубы сверкают, красота, кто понимает! Оно, конечно, их татуировки и шрамы – непривычно, но сами по себе женщины – ох как хороши!
– Мм… я вот помню, на островах была одна такая… Всегда белый цветок за ухом носила, вот это был огонь!
– А п-помнишь ту индианку? – спросил Фрэнк, раскачиваясь на стуле. – Которая танец живота исполняла?
– Да-а-а… как это она со змеей! Так и этак… и вообще! – восторженно ответил я. Мне смутно помнилось, что змею эту я обнаружил утром под подушкой, отчего чуть не поседел раньше времени. – Эх… и правда мы с тобой старые стали, теперь уж не погуляешь так…
– И не говори… Как на севере-то! Там же если заехал в поселок, непременно тебе всех женщин приведут… Ну или не всех, но сколько-то уж точно!
– Да что ты?!
– Правду говорю! Они же особняком живут, так вот, чтоб не выродиться… Любой гость – сам по себе подарок!
– Фрэнк, похоже, ты прав был, когда север выбрал, – сказал я, подливая. – На югах такое тоже бывает, но не часто, не часто…
– О, ну не скажи, зато ворванью и шкурами не воняет…
– Судя по твоим рассказам, ароматы тебя не смущали!
– Ну и не смущали! – фыркнул он, и мы опять выпили. Судя по тому, что Фрэнк смотрел куда-то мне за плечо, меня было как минимум два, причем он не мог решить, который я – настоящий. – А та азиаточка…
Еще с полчаса мы предавались будоражащим воображение воспоминаниям, усидели второй графин, и я понял, что до спальни, скорее всего, не дойду. А будить Ларримера (час был поздний, старик наверняка уже лег) не хотелось. Лучше уж посидеть до утра!
– Вик, как представлю… что я… прямо жених! Так, не поверишь, страшно делается! – выдал Фрэнк.
– Чего бояться-то?
– А вдруг откажет?! А я… дурак старый… навоображал всякого!
Я глубоко задумался. Очень глубоко.
– О! – осенило вдруг меня. – Фрэнк, а давай я тебе погадаю! Сейчас поглядим… что там выпадет…
Я полез за кактусовкой, с трудом открыл тайник, глотнул и еще с полминуты пытался понять, на каком я свете. Затем я вынул мешочек с рунами, но, поскольку с координацией движений у меня было как-то не очень хорошо, то рассыпал их все…
– Погоди, соберу, – сказал я Фрэнку и ради удобства опустился на четвереньки.
– Я п-помогу, – выговорил он и плюхнулся рядом.
Собрав рассыпанное и с пятого раза пересчитав, я потряс головой, чтобы чуточку прийти в себя, и вынул руну.
– Соуло…
– Это что? – Фрэнк уже придерживал веки пальцами. – Значит что?
– Все зависит от тебя! – подумав, изрек я. – И что-то новое, и лучшее. Солнечный свет и все такое. Так что не тушуйся!
– Понял! – сказал он и попытался встать. Не вышло. – Ладно, тут посидим… у тебя там в бутылке осталось что-нибудь?
– Есть немного… О! А давай нашу любимую…
– Если стихнет ветер… – завел Фрэнк, а я, за отсутствием слуха способный только подпевать, присоединился:
– Мы ударим веслами!
Снаружи с визгом шин затормозил автомобиль. Парой минут позже ввалился Сирил, грязный донельзя.
– Спасибо тебе большое за машину, – ядовито выпалил он с порога. – Прелесть просто. Так и летит, так и летит, под горку особенно! А…
Только тут кузен увидел, что мы с Фрэнком сидим на полу в обнимку и продолжаем петь, не обращая никакого внимания на позднего гостя.
– Ну ничего себе… – выговорил Сирил, взял бутылку и нагло хлебнул из горлышка. Правда, глаза у него мгновенно сделались как у филина, и кузен предпочел присесть рядом с нами. – Вы это чего? Это… к маме же завтра! А вы…
– У нас мальчишник, – просветил я. – Присоединяйся!
– Знаешь, мне еще жизнь дорога, – сварливо ответил он. – Сколько ж вы выжрали, ироды?! Ничего мне не оставили… А я тут разъезжаю по поручениям!
– В чемодане, – неожиданно отчетливо произнес Фрэнк.
– Что – в чемодане?
– В моем чемодане две бутылки ямайского рома.
Мы с Сирилом переглянулись. Участь рома была решена…
Наша тоже.
* * *
Открыв глаз, я обнаружил у себя перед носом небритую мужскую щеку и долго пытался понять, кому она принадлежит. Потом задался вопросом, существуют ли небритые женские щеки, и тут же проснулся.
Оказалось, я лежу на диване и на Фрэнке одновременно, а кто нас туда погрузил… Тут и гадать не нужно было: Сирил прикорнул в кресле, и ему явно было лучше всех.
Однако на кузена все-таки можно положиться в некоторых вещах! Так я думал ровно до тех пор, пока не обнаружил, что он вылакал всю кактусовку… И после пробуждения ему точно не будет лучше, чем нам с Фрэнком! Тем более я, как человек опытный, спрятал полбутылки рома за диваном.
Будить Дигори пришлось долго, он спал очень крепко, а уж с такого перепоя… Но стоило поводить горлышком бутылки у него под носом, как он мигом очнулся, глотнул животворной влаги и потряс головой.
– Стареем, – сказал он, огляделся, привстал, взял со стола вазу, выкинул из нее гиацинты и от души напился. – Раньше такого с утречка не бывало…
– Ну так… – пожал я плечами, принял у него вазу и меланхолично допил то, что осталось. В экспедициях доводилось пить и из болот, кишащих неведомой заразой. – Встать можешь?
– Попытаюсь…
Когда мы с Фрэнком доковыляли до двери, в нее как раз постучали.
Я поморщился от громкого звука – стук отдавался в голове боем башенных часов, – и открыл. Интересно, когда я успел запереть дверь? Кажется, когда Ларример принес закуски, та была закрыта, а потом я забыл задвинуть засов… Точно, Сирил же ввалился без стука! Видимо, это он сам или я каким-то образом запер ее уже после…
– Что вы стучите, Ларример? – спросил я, держась за косяк.
– Завтрак, сэр! – сказал он громко. Фрэнк схватился за виски. Лицо дворецкого выражало такую гамму эмоций, что мне стало неловко.
– Что на завтрак? – спросил я пианиссимо.
– Овсянка, сэр! – в полный голос гаркнул Ларример.
Сирил застонал и очнулся.
– А водички можно? – прошептал он страдальчески.
– Да, мистер Кертис! Сию минуту!
– Ларример, да не кричите же вы, мы не глухие… – попросил я, пока он убирал остатки вчерашнего застолья и сервировал завтрак. – Лучше принесите… водички…
– Да, сэр! – ответил он и удалился.
Я посмотрел на стол, поморщился и принялся обреченно давиться бульоном. К счастью, помимо овсянки, о которой говорил Ларример, Мэри приготовила вполне пристойный завтрак.
Ничего более существенного я в себя впихнуть бы не сумел, и потому с искренним интересом смотрел на Фрэнка, который мужественно доедал уже вторую копченую селедку, очередной намазанный маслом тост, запивал бульоном и не обращал внимания на зеленеющего Сирила.
– Однако… старикашка, ты еще молодым фору дашь, – сказал я.
– Это меня северяне научили, – проговорил он с набитым ртом. – Еще бы рассолу хорошо или ухи там, да где их тут взять? Так что вот… сочетаю. И тебе рекомендую!
– Нет, не смогу, – передернулся я.
– Давай-давай. А то совсем худо будет!
Я вздохнул и покорился…
* * *
– Сэр, может быть, вам вызвать такси? – с невероятным осуждением в голосе спросил Ларример. Иногда его забота о моем здоровье переходила всякие границы. – Думаю, инспектор Пинкерсон не порадуется, если постовой остановит вас… гм… за вождение в таком состоянии.
