Осторожно поднял девушку на руки.
Легкая и хрупкая! Почти невесомая. Да и то большая часть веса приходится на грубые ботинки. Осмотрелся, в поисках подходящего места, куда положить свою… напоминая о новом статусе, татуировка приятно кольнула шею… пару?
Вдруг меня посетила мысль, что мы с ней еще увидимся.
Это еще что такое? Ну уж нет! Никаких долговременных отношений. Разве что ночку другую развлечемся, если додумается призвать меня снова.
Обнаружив поблизости удобный диванчик, отбросил в сторону пропыленное белое полотно и осторожно уложил девчонку туда. Присел рядом. Злясь на свою внезапно проснувшуюся заботливость, сунул обнаруженную здесь же подушку под взлохмаченную голову. Целомудренно застегнул пуговку на вороте блузки и поправил имитацию юбчонки.
Срамота! Неужели им дозволяется носить такое?
Оторвав взгляд от провокационной одежонки, которая у нас разве что для уличных танцоров годится, всмотрелся в приятные черты. Девчонку нельзя было назвать традиционной красавицей, но широкие брови вразлет, бледная кожа с неяркими, но чувственными губами, аккуратный прямой носик, большие глаза, сейчас прикрытые веками с густыми ресницами — складывались в приятную мужскому восприятию картинку.
Взял в руки прядку гладких непослушных волос и принюхался, ощутив слабый аромат яблок и корицы. Не удержался и коснулся губ спящей красавицы подушечкой большого пальца. Нежные. Податливые. Манящие…
Стоп!
Слишком уж свеж коварный поцелуй в памяти, которым она меня ошеломила и отвлекла. Слишком будоражит чувства. Вот это встряска! Даже весь мой едва проснувшийся интерес к Ваэлле, разбуженный ее двойным дном, угас. Союзу с Айосанрией не бывать. Теперь у меня есть веская причина для отказа. Даже целых две. Но с Ваэллой все почти понятно, осталось выяснить детали. А с этой отличницей, мне что делать? Стоит ли опасаться? Какие цели она преследовала, пытаясь привязать к себе огнекрылого? Такого, как я?
Пристально всмотрелся в безмятежное лицо девушки. Вертикальная складка между бровей разгладилась, а сама она выглядела спокойной и расслабленной. И такой беззащитной, что будила в моей душе давно забытые, загнанные в самый темный угол сердца чувства. Те, которые запретил себе испытывать и теперь злился, что не выходит с ними справится.
— Зачем я, вообще, понадобился этой пигалице? Что она хотела доказать, призвав сюда такого, как я? — спросил вслух.
— Да на кой ты ей сдался, карр! — презрительно ответили мне из полумрака под потолком.
Сверкнул рубином птичий глаз. И темная сущность в облике черной птицы спикировала на спинку дивана.
— Ей нужен был нормальный боевой демон, а не какой-то там суккуб в дурацких трусах, — добавил звенящий холодом тонкий голосок. — Толку-то от тебя.
Полуголая феечка, сложив руки на груди трепыхала в воздухе стрекозиными крыльями.
— Сук кто?! — приподняв брови, переспросил я, возмущенный таким к себе пренебрежением.
— Дура! Он же мужского пола! — громким шепотом поправила ее вторая, такая же полураздетая, но с крыльями бабочки, и пояснила: — Инкуб, значит.
Она окинула меня столь плотоядным взглядом, что я бы прикрылся ладошками, если бы был трепетной барышней. Присутствие магических сущностей я ощущал уже некоторое время, но такой наглости от низших не ждал.
— Вас воспитывать и воспитывать, как и вашу хозяйку, — сходу определил, что имею дело с фамилиарами.
Магический фон и наглые повадки о многом могли порассказать.
— Ты Ир-р-рис не трожь! Она хор-р-рошая девочка, а не шлендр-р-ра какая! — ворон угрожающе растопырил крылья.
— Ирис? — покатал я на языке имя.
Так вот как зовут наглую отличницу, посмевшую призвать меня и привязать к себе.
— Да! И ты ей к йархам не сдался, — бесстрашная «стрекоза» явно за что-то меня невзлюбила.
— Эх, был бы он поменьше, себе бы забрала, — наивная «бабочка», напротив, пожирала меня плотоядным взглядом.
— У меня уже есть девушка, — отшутился, боясь даже представить себе подобные отношения.
Рывком поднялся с дивана и зашлепал босыми пятками туда, где валялась какая-то книга.
— Эй! Р-р-руки пр-р-рочь от чужого добр-р-ра! — ворон перепорхнул на пол, загородив мне путь, но уже на слове «прочь» сник, встретившись со мной взглядом. А потом и вовсе неловко поскакал, убираясь с дороги.
Я подобрал книгу, от которой шел мощный магический фон. Перелистнул несколько страниц. Обнаружить описание ритуала не составило труда. Сам круг призыва был универсальным и рассчитанным на высшие сущности, а вот символ… Я даже зажег огонек на кончике пальца и присмотрелся внимательнее, хотя темнота мне не помеха. Символ действительно был тот самый.
— Надо же, как интересно!
Обернувшись, взглянул на мирно спящую на диванчике девушку.
Глава 4. Порядок в гардеробной и в личной жизни
Авельен. Дворец правителя Фриденвелта, восемь часов до поединка Ирис по времени Раадрима
Арессандро Дарро Вэллор, правитель Фриденвелта
Обратного перехода мое белье не выдержало, но перенесся я в собственную спальню, а не в церемониальный зал, так что никого не шокировал. Ощутив под ногами холодный камень, направился прямиком в гардеробную.
Раньше я сюда не заглядывал дальше крайнего ряда, где хранилась моя повседневная одежда. На каждый день предпочитаю то же, что носил в неспокойные времена — простую, удобную и прочную одежду. Ее место в моем гардеробе пришлось отстаивать в неравном бою с пожилым гардеробмейстером, который служил еще моему незадачливому отцу, затем мятежнику и вот теперь достался по наследству мне. С детства привыкнув видеть этого ворчливого деда, я так и не решился его прогнать.
Внимательно осматривая бесконечные ряды полок и вешал с рубахами, камзолами, штанами и прочим тряпочным добром роскошного вида, прошел до самого конца. Аккуратные стопки белья обнаружились в одном из шкафов. Здесь было пар сто, не меньше, и все такой же «веселенькой» расцветки, как те, что сгорели на мне. Остро встал вопрос, а это все, вообще, для кого? Я такое точно больше не надену даже под прицелом магического посоха. Та девчонка поди до сих пор смеется.
От это мысли даже разозлился
— Старый болотный швыпень! — выругался, помянув старого слугу и сгреб аккуратно сложенные стопки.
Гардеробмейстер появился ровно в тот момент, когда я уже успел одеться в «позорище», как он именовал простые свободного кроя штаны и рубаху, которые я предпочитал в спальне сложному домашнему туалету из нескольких предметов. Долгое мгновение старик шокировано наблюдал, как под веселый треск огонька в камине догорают последние трусы в нелепую розочку.
— А… О! — гардеробмейстер вышел из ступора.
Старческие глаза, подведенные темным, блеснули праведным гневом, когда он бросился к камину и голыми руками выхватил последний оставшийся лоскуток, прижал к груди.
— Да как вы могли! Ваш батюшка никогда бы так не поступил! Уж он-то знал толк в нарядах! Относился к ним с уважением! Преумножал и… Да… Да он собирал эту коллекцию на протяжении всей жизни!
Губы деда предательски дрогнули. Тоже подкрашенные или мне показалось?
Я прикрыл глаза, подавляя желание швырнуть в огонь старого модника вместе с лоскутом, который тот баюкал в ладонях, и ровным тоном поинтересовался:
— Артуш, ты хочешь сказать, что наряжаешь меня в музейные экспонаты?
— Да! То есть нет, но… Ваш отец предпочитал этот фасон, а вы… Вы все уничтожили!
— То есть, ты полагаешь, я должен донашивать запасы белья моего отца?
Кажется, гардеробмейстер, уже начал что-то понимать, но не пожелал смириться и предпринял новую попытку:
— Ваше всемогущество, ваше положение обязывает вас выглядеть подобающе истинному владыке Фриденвелта, вот ваш батюшка…
Упоминание об отце застили глаза красной пеленой. Я утратил все уважение к нему, когда он позволил погибнуть моей матери.
— Замолчи, если не хочешь сейчас же отправиться вслед за моим батюшкой! — рявкнул я. — И чтобы завтра же здесь не осталось ни одних даже самых завалящих портков, которые унизят мое достоинство. Свободен! — я не желал продолжать этот бесполезный разговор, который вообще не должен был случиться.
