Владимир Бочкин
Бутылка коньяка
На столе стояла бутылка коньяка.
Я с вожделением смотрел на неё. Душа требовала продолжения банкета. На самом деле я сегодня не пил, но был не прочь.
В следующую минуту меня посетило сомнение, когда я вспомнил о здоровье, бедной печальной печени, которая совсем не разделяла привязанность моей души к столь высоким материям как коньяк.
Я оказался в затруднении.
Выпить — значит погубить тело, не выпить — значит погубить душу.
Я вздохнул, но вдруг вспомнил великое изречение из Библии. «Бойся не убивающих ваше тело, а убивающих вашу душу».
Делать нечего. Пришлось выпить.
Как появился коньяк на моём столе — отдельная тема для разговора.
Утром я встал (иногда я утром встаю) и стал размышлять, что сделать такого плохого в такое хорошее утро. Кроме как напиться ничего в голову не приходило. И я решил вредить обществу как могу — путём спаивания одного полезного члена общества — то есть себя.
Но тут напомнили о себе все старые ворчливые болячки, начиная с вышеупомянутой печени и кончая шишкой на голове, которую набил вчера вечером. Асфальт проявил редкостное недружелюбие и твёрдость характера. Ничего, и не от таких получали!
Я моргнул и всё тело, включая пальцы ног, отозвалось болью на это движение. Я понял, что пора завязывать и бросать пить. Хотя бы на это утро. Кто же знал, что вскоре на этом столе будет стоять бутылка коньяка. На том самом старом опытном столе, где столько раз ночевала в салате моя голова. Он, конечно, повидал всякие приятные напитки на клеёнчатом покрытии, но коньяк есть коньяк и пять звездочек всегда вызывают уважение, если только это не подарок от белой горячки.
Но по порядку.
Я решил привести себя в порядок. Пригладил волосы на голове, почесал щетину, окропил пальцы и глаза святой водой из крана. После недолгих размышлений, почистил зубы жвачкой, которую нашел в кармане брюк. Кажется, я её уже жевал, но какая собственно разница, коль речь идёт о личной гигиене. Выпил стакан рассола (тьфу, гадость). Хорошо, что не пришлось одеваться, так как я не раздевался. Словно чувствовал, что будет опасно кружиться голова, если попытаться наклониться. Нужно только отряхнуть брюки и пригладить мятый пиджак.
Физиономия тоже мятая, но я брезгливо отмахнулся от зеркала. Я люблю себя и так. А если зеркало не способно понять всю внутреннюю трагическую красоту моего лица, то это его проблемы.
В комнату проникли наглые солнечные лучи.
Я сдул пыль с листьев алоэ и полил цветок остатками пива. Оно неделю простояло на солнцепеке. Сам допить не рискнул. Я, конечно, парень рисковый и можно даже сказать отчаянный (после первой бутылки), но не до такой же степени.
Я сел на смятое покрывало, и задумался — чем себя занять.
Можно пойти сдать бутылки, они давно оккупировали кухню, но лень вставать. К тому же это означало лёгкое похмелье, на продолжение которого нет денег. Можно вытереть пыль в квартире, но без противогаза лучше не начинать. Снова спать? Нереально без надежного снотворного. Раз проснулся, значит проснулся.
Делать нечего, придётся сдать бутылки. Не телевизор же смотреть! Не получится, даже при большом желании. Я его давно продал.
Раз, решившись, я уже не сворачивал с выбранного курса, даже если приходилось следовать ему на четвереньках. Мой путь, дорога моей судьбы, лежала на кухню. Она змеилась между зловещих предметов мебели и одежды. Мимо распоясавшихся брюк, которые висели на безжизненном стуле, когда-то бодром и весёлом, а сейчас дряхлом и отяжелелом, как мой взгляд на жизнь. Огибала когда-то дымящиеся и полные огня, а теперь потухшие, безжизненные пепельницы. Проходила по пересекавшему её зелёному галстуку. Путь был труден и тропа тяжела, как вся моя голова. Только уши, уши настоящего бойца придавали бодрости в этом нелёгком странствии. Но вот, вдруг на горизонте показалась кухня, и лучи утреннего солнца оптимистично отражались на стекле, заполнивших пространство бутылок. Они стояли пустые и умолкшие, как павшие солдаты на поле боя. Никто и никогда больше не услышит их весёлого бульканья. Почтим память вставанием и долгой минутой молчания.
Я споткнулся о лежавшую на поле брани бутылку и упал на её собратьев. Высказался адекватно ситуации. Интеллигентно, но твёрдо.
Я застыл среди стеклотары, в томительном ожидании, когда перестанет звенеть в голове, а точнее в том, что от неё осталось. И тут случилось чудо, которое превратило даже такого атеиста как я, в закоренелого боголюбца и боговерца.
Мой взгляд упал на бутылку коньяка. Полную! От тяжести моего взгляда бутылка чуть не разлетелась вдребезги. Я зажмурился, протёр глаза и осторожно выглянул из-под век. Она там стояла. Она там была. Она ждала меня.
Я аккуратно поднял и взял в руки враз помолодевшее тело, осторожно поднял бутылку. Я нёс её перед собой, а она несла меня на волнах счастья, крыльях радости, над пыльной равниной давно немытого пола. Я бы остался в кухне, но последний стол остался в спальне. Последний из благородной породы дерева столов, некогда процветавших под этим белым потолком. Коньяк был достоин, чтобы стоять на последнем столе.
Я долго смотрел на коньяк, а коньяк смотрел на меня. Два опытных бойца сошлись в схватке не на жизнь, а на трезвость. Я победил. Коньяк не сломил мою волю к выпивке.
Вот так всё и случилось.
После первого стакана до меня дошло. Обычно до меня начинает доходить после первой бутылки, но ведь это же коньяк! А именно. Что делал в моих скромных хоромах коньяк? Его здесь сроду не бывало. Я не помнил, как принёс эту бутылку домой и где вообще взял, тоже не помню. Я проглотил эту мысль без закуски. Как человек консервативный, приверженец традиций, я традиционно привык ничего не помнить о прошедших днях. Вчерашний день скрылся в густом тумане небытия. Так что в целом был вполне зауряден и похож на предыдущие, если бы не тайна пятизвёздочной бутылки.
Ломал голову недолго. Предпочитаю для ломки головы более благородные и надежные способы, чем мысли. Например, старый добрый столб или старый добрый асфальт.
Дарёному коньяку внутрь не смотрят. Смотреть там нечего, делом надо заниматься, а не терять время на работе.
Так был прожит ещё один хороший день.
На следующее утро …
На следующее утро я проснулся и вспомнил всё. Вспомнил, как пять озверелых коньячных звёздочек набросились на меня и общими усилиями уложили на обе лопатки. Пятеро на одного — нечестно. Отвык от хорошего пойла.
Я задумчиво поскрёб щетину, ласково стряхнул перхоть с пиджака и посмотрел в сторону стола. Меня грызла тайная надежда, но тайное не стало явным. Бутылка была пуста. Поверженная, лежала на боку, и луч солнца золотил загорелое тело. Пузатая бутылка, большая. Живительная влага покинула бренное стеклянное тело благородной тары.
Конечно, следовало похоронить её, со всеми почестями, в мусоропроводе, но рука не поднялась. У меня, в это утро, всё плохо поднималось, а если принимало вертикальное положение, тут же падало обратно. Даже веки закрылись, подчиняясь силе притяжения.
Моё горе не знало границ. По щеке катилась мужская скупая слеза. Сердце было разбито.
Но как человек мужественный, я не мог долго страдать над постигшей утратой. Пора взять себя в руки, собрать бутылки и отнести к месту назначения. Дело есть дело, а водка есть водка, и когда водка есть — дело наше правое, а когда нет — дело плохо. А тело есть тело, и водка требует жертв.
Философия мой конёк, когда не выбивает меня из седла.
Исключительно силой воли, которая брала начало в истоке моей неутолимой жажды, я выбрался из постели и вынес себя на улицу. Мир был озарён сиянием блестевших в сетке бутылок.
Когда сдам эти, надо будет собирать новые. Мало в мире столь же героических профессий как собиратель бутылок. Здесь требуется зоркий глаз, терпение, крепкая хватка, умение жёстко конкурировать и молниеносно бросаться к цели. Заставь любого олигарха собирать бутылки, и они умрут от голода. Это дело не для слабаков.
Мы, храбрые алкоголики и охотники за бутылём, защищаем мир от стекла. Если бы не мы, все бутылки рано или поздно разбивались бы, люди ранились их осколками, произошло бы загрязнение окружающей среды. Да мы бы все сидели по колено в битой таре! А если бы мы не пили, то всю эту водку выпивали бы мирные гражданские люди. Их печень была бы испорчена вместе с жизнью. Таким образом, мы стоим на страже экологии и здоровья граждан нашей великой родины.
Я преисполнился важности своей миссии.
Вот сдал стеклянную тару и купил бутылку самопальной водки. Конечно не коньяк, но лучше чем ничего. Пора бросать аристократические замашки и возвращаться к народу.
Кстати о коньяке. Как пригвождённый к месту спиртом, я застыл в недоумённой позе задушенной воблы.
