Артур Кангин
ОстанкиНО
(роман-компромат)
Пролог
Генерал Гаврилов & Майор Васюков
Каждый день, подходя к царственному зданию на Лубянке, я испытываю неземной восторг. Стены этого исполина лучатся историей. И пусть в этом доме я только винтик, лишь майор, отвечающий за внутреннее и внешнее подслушивание и подсматривание, но, поверьте, на таких, как я, Отчизна держится.
Сегодня я чувствовал, что со мной что-то должно случиться судьбоносное. Не успел сесть за стол, включить ноутбук, грянул звонок: «Срочно к генералу Гаврилову».
Опрометью кинулся по красной ковровой дорожке.
Вот он, кабинет непосредственного моего начальника. Огромный, под стать самому зданию-исполину. Скромный бюст медного Дзержинского. Весь в цвету кактус. Метровый экран плазменного телевизора.
– Ну, садись, Петя, – генерал указал мне на глубокое кожаное кресло.
Надо заметить, что с генералом Гавриловым мы друзья детства. Жили на одной лестничной площадке. Погодки, одноклассники. Ухаживали за одной девчонкой. Дрались.
Когда мы остаемся с глазу на глаз, он называет меня просто Петей. Я же, глядя на две его вышитые золотыми нитками звёзды, зову его либо Сергеем Сергеевич, либо товарищ генерал. Про себя я, конечно, величаю его просто Серёгой. Серый!
Генерал нахмурил искрящиеся сединой брови:
– Сейчас ты услышишь очень странную вещь. Пожалуйста, не удивляйся.
– Так точно, товарищ генерал!
Гаврилов заиграл желваками:
– Отставить официоз. С сегодняшнего дня называй меня просто Сергеем. Родина нам поручила великое дело. Будем в одной упряжке.
– Так точно!
– Я обижусь…
– Хорошо… Сергей.
– Мы же с тобой в Клязьме удили окуней. Однажды боролись и ты мне, засранец, вывернул шею. Помнишь?
– Помню, – смахнул я слезу.
– Так вот, – Серёга налил себе и мне воду из кристально чистого графина, – есть мнение, что телевидение наше надо закрывать.
– То есть? – я закашлялся, подавившись водой.
– Начисто! Наотмашь! Это же рассадник разврата, пошлости, наркомании и покушений на государственный строй. Ты согласен?
Я лишь под столом щелкнул каблуками.
– Но тут есть одно но… – генерал пронзительно взглянул. Морозом подернуло спину. – В стране у нас управляемая, мать её ети, демократия. Хотя и управляемая, но все же демократия. Мы не можем телевидение ахнуть просто так, с кондачка. Необходим железный компромат.
Я мужественно выпятил подбородок:
– Серега, если тебе нужна жизнь моя, то возьми её!
– Посмотри на Эдмундовича, – генерал обернулся к бюсту Дзержинского. – Чтобы осуществить эту операцию, ты должен быть таким же, как он.
– Памятником?
– Ошибаешься! Ты должен обладать стальной волей и задавить в себе все сантименты… Но это отступление. Операцию назовем «Даун-ТВ». Как тебе?
– Дауны – это дебилы?
– Вроде того. Только круче!
– Тогда блестяще!
– Привлеки самых ушлых агентов. Всюду рядом с телезвездами, продюсерами, операторами, звукорежиссерами и редакторами расставь видеокамеры. Собери обстоятельный материал. И на его основании напиши компромат. Всего представь мне ровно полста компроматов.
– Самому писать?
– Отличный вопрос! Скучный компромат – это для сыщиков Мура. Мы должны быть во всем талантливы. Слышал, что Феликс Эдмундович писал стихи? Пушкин отдыхает! Мы должны соответствовать уровню.
– То есть?
– Найми какого-нибудь ловкого писаку. Пусть компромату добавит лоск.
– Есть у меня один ловкач из «Аргументов и фактов». Он туда из «желтой» прессы перешел. На повышение.
– Одобряю, – генерал вдруг встал и достал из шкафа соболью шапку. – Знаешь что это?
– Шапка?
– Это не простая шапка. Президентская. Мне он ее на день чекиста сам подарил. Но, зараза, – генерал, побагровев, попытался ее натянуть, – не надевается. Шапка отличная! У меня же башка в два раза больше.
– У тебя, Сережа, голова философа.
– Отставить сюсюканье! – генерал протянул мне шапку. – Померь-ка, Петро.
Шапка мне пришлась впору.
– Вот и носи, дорогой!
Я вскочил:
– Служу Отчизне!.
– Садись… – генерал сощурил глаза. – Ты, Петя, должен пойти на повышение. Тебе уже сорок шесть, а ты всего лишь майор. Как-то неловко. Мы же за одной партой сидели… Прихлопнешь телевидение, обещаю погоны полковника. Буду ходатайствовать лично.
Я склонил свою седеющую голову.
– И, пожалуйста, без чинов. Спорь со мной, предлагай контраргументы. В диспуте, как известно, рождается истина.
– С кого начинать?
– Начни с юмористов. Раздражают больше всего. И помни, для закрытия российского ТВ родина нам отвела ровно квартал. Ни секундой дольше! Но и не секундой меньше!
Компромат № 1
Король смеха
1.
Павел Бергман знал все анекдоты. Они в него были вбиты, как в комп. Мог рассказать всякий. С любого места. Это ли не находка для телевидения?!
В Останкино было устроено «Анекдот-шоу». Публика начинала байку, Павел подхватывал. Восторг был всеобщий. Рейтинги запредельные.
Но через год рейтинги поползли вниз. Пашу вызвал генеральный продюсер канала Михаил Жабин.
– Как-то вы расслабились, братец, – с отцовским упреком взглянул он на Бергмана, разливая вискарь. – Живот зачем-то отпустили. Порыжели…
– Живот от пива, – Павел сглотнул слюну. – А рыжим я всегда был. Таким мама родила.
– Надо что-то делать! – Жабин солдатским махом осушил бокал. – Я решил закрыть «Анекдот-шоу». Вы уж обиду не держите.
– Меня на улицу?
– Зачем? Вы подумайте, чего еще не было на ТВ. Пошевелите мозгами. Пройдите в дамки. Недаром же вас окрестили королем смеха?!
2.
И Паша придумал. Шоу «Опущенные». Ноу хау!
Бергман в костюме с искрой появлялся перед звездами российского общества и принимался изощренно над ними издеваться.
– Погорим мы на этом шоу, – печалился Михаил Жабин. – Обидятся звездуны, бандюков нашлют.
– Плохо вы, Михаил Иванович, в людях разбираетесь, – до ушей улыбнулся Павел Бергман. – За халявный пиар они маму родную с потрохами слопают.
И ведь оказался прав.
– А вот взгляните на лысую певицу, – ярился на сцене Павел. – Голосок у нее жалкий. Комар и тот лучше поет. Зато какой роскошный парик на лысой башке! Двадцать зеленых косарей! А ведь и морды нет, и грудей с жопой… У Белорусского вокзала никто бы ее и за десятку не снял. Однако же, звезда! Друзья, поприветствуем лысую певицу!
Лысая певица истерически расхохоталась. Публика с обезьяньим восторгом зарукоплескала. Представление началось.
– Теперь глянем на этого качка, – Павел указал пальцем на огромного квадратного человека. – Рокки и Терминатор русского экрана. Мышцы у него есть. Ничего не скажешь. Накачался анаболиками. Повредил мозги. Поэтому и выглядит настоящим тупорылым засранцем. Почему выглядит? Он такой и есть! Друзья мои, поприветствуем главного качка с лицом засранца!
Качок, изображая дикую радость, ударил кулаком по коленке и дико заржал.
Пугливо оглядываясь, засмеялись все остальные.
Рейтинг «Опущенных» взлетел под облака.
Генпродюсер Михаил Жабин подобострастно жал Пашину руку и сообщил об утроении его гонорара.
3.
Павел Бергман оказался страшно востребованным. В очередь к нему стали выстраиваться журналисты.
– Как вам это удается? – пытали они Пашин секрет.
Бергман вальяжно откидывался в кожаном кресле:
– В основе всех человеческих отношений лежит садомазохистский комплекс. На сцене звезды выступают в роли садистов. Думаю, вы не будете спорить. В домашней же обстановке элитного клуба им хочется побывать в шкуре мазохиста.
– Вам угрожают? Вас пытались побить?
– Со всеми примами у меня нежнейшие, доверительные отношения.
– Как долго будет жить ваше шоу?
– Не переживайте, работы хватит очень надолго.
И работы хватало. Шоу «Опущенные» пригласили в европейское турне. Иноземные звезды жаждали таких же отвязанных оскорблений. И Паша с продюсером не могли им отказать. Тем более, это мощно срабатывало на раскрутку родного канала.
Первым городом творческого вояжа стал Париж.
И все здесь прошло на «ура», только именно в Париже раздался полуночный звонок.
– Ну, здравствуй, Павлик! – в трубку щебетал нежный, исполненный страсти женский голос.
– Мы с вами знакомы?
– Привет, дурачок!
– Извините, услугами проституток я не пользуюсь.
Бергман решил, что его беспокоит «ночная бабочка» из эмигранток.
Женщина озорно рассмеялась:
– Конечно! У тебя же член меньше сантиметра!
Павел ошеломленно замер. Мужской причиндал, и правда, у него был небольшой. Но не до такой же степени!
– Ты что, сука, гонишь? – разъярился Бергман.
– Прости, прости, – заворковала собеседница. – Совсем забыла, что он тебе ни к чему. Тебе же генпродюсер Жабин засаживает по самые гланды.
