И, глядя сейчас на длиннющую стену пакгауза, всю размалеванную этими цветными пульверизаторами, я подумал, что Мир повсюду одинаков. Различны только… Как это выражался Мастер?.. А-а, вспомнил! "ЖРЕЦЫ"!.. Различны только Жрецы – те, кто выдумывает необходимые (с их точки зрения) сегодняшнему дню легенды для СВОЕГО народа. И то подозреваю, что сами по себе легенды Жрецов разных народов – сюжетно одинаковы и не очень-то остроумны. Если судить по нашим сегодняшним российским Жрецам, – все они не Бог весть какого высокого полета. В умственном отношении.
Это не мое – КОТОМАРТЫНСКОЕ – утверждение. Это я слышал от многих очень умных и знающих Людей, которым доверяю абсолютно и беспредельно. А следовательно, имею полное право повторить это утверждение и от собственного имени!
Уже пробегая через все судно, здороваясь со всеми встречными и поперечными, я почувствовал слабый запашок "Джека Дэниельса". Когда же я подлетел к Капитанской каюте, запах виски усилился до состояния, когда уже хочется закусить! Шурина хохмочка.
Дверь была плотно прикрыта, но я мявнул своим хриплым и достаточно хамским голосом, и Мастер тут же открыл. Впуская меня в каюту, усмехнулся и сказал:
– Мог бы и не вопить под дверью. Я и так чувствую, когда ты подходишь.
"Елки-палки, как я мог забыть, что он – вылитый Котяра!" – подумал я и увидел в каюте высокого пожилого мужика в теплой меховой куртке с капюшоном.
Мастер и этот мужик держали в руке по широкому квадратному стакану с "Джеком Дэниельсом", а на столе для гостей между ними стояла тарелка с маленькими бутербродиками, которые умеет делать только Люся.
– Мой друг Мартын, – по-английски представил меня Мастер мужику в куртке.
– Привет, Мартин, – тоже по-английски сказал мне мужик и приподнял стакан с виски в мою честь.
– А это мой старый друг, представитель СентДжонского порта мистер Чивер, – сказал Мастер. – Извини, Мартын, он по-нашему – ни слова. Я буду говорить по-английски. Потом тебе переведу…
– Можете говорить хоть по-китайски, – спокойненько поведал я Мастеру. – Мне это, как говорят, без разницы. У меня языковых барьеров и преград не существует.
– Ох, Мартын! Ты для меня непрочитанная книга. Что ни день, то – новая страница. Ну, будь здоров!
Мастер прикоснулся краем стакана к моему носу, и предложил Чиверу за меня выпить.
Чивер тоже чокнулся с моим носом. Они выпили. А я от этого запаха виски так захотел жрать, что ничуть не удивился, когда через минуту в каюту вошла Люся с МОЕЙ плошкой, полной прекрасной жратвы!
– Александр Иванович, можно Мартынчика здесь покормить? А то у нас там на камбузе аврал… Ну, в смысле – приборка.
Неожиданно Мастер ответил Люсе таким тоном и таким голосом, которого я у него ни разу не слышал! Я даже и не подозревал, что Мастер способен на такие интонации!..
– Конечно, Люсенька, конечно, лапочка… – и, обняв Люсю за плечи, сказал Чиверу по-английски: – А это Люся. Женщина, к которой я очень нежно отношусь и очень высоко ценю ее отношение ко мне.
Люся потрясенно посмотрела на Мастера. Наверное, она тоже никогда не слышала от Мастера таких слов и таких интонаций.
Чивер встал и поклонился Люсе.
– Посиди с нами, – попросил ее Мастер. – Я тебе твоего любимого "Кампари" со льдом сделаю…
– Что вы, что вы, Александр Иванович!.. – застеснялась Люся. – У нас там с Шефом еще столько работы… Спасибо, спасибо большое!
И я понял, что сейчас Люся благодарит Мастера не за приглашение посидеть с ним и Чивером, а совсем-совсем за другое.
Может быть, действительно, время от времени Людям необходимо ощутить близкую возможность Небытия, хоть одним глазом заглянуть в ту Черную Пучину, из которой не бывает возврата, – для того, чтобы потом хоть чуточку изменить отношение к оставшейся тебе Жизни?..
– Кушай, Мартынчик, кушай, – погладила меня Люся и вышла из каюты.
Я не стал выдрючиваться и кочевряжиться перед посторонним Человеком и тут же набросился на жратву, краем уха прислушиваясь к тому, о чем говорили Чивер и Мастер.
– Так у вас действительно ничего не произошло на подходе? – спросил Чивер, прихлебывая из стакана.
– Ничего, – твердо ответил Мастер.
– А у нас тут – прямо цирк "Барнума и Бейли"! Из Монреаля, из Оттавы звонят – тревога!!! Русский "Академик Абрам Ф. Иоффе" сейчас врежется в утопленный айсберг!.. Поднять все спасательные службы! Для работы в открытом океане военные пригнали специальные вертолеты… Все гадают – что могло произойти?!.. Только два варианта: или отказал эхолот, или, извините, Мастер, Капитан – полный болван. Запросили регистр Ллойда – кто капитан на "Академике Иоффе"? Называют вашу фамилию, Мастер. Все немного успокоились – вас знают. Но информация-то поступила из Германии!.. А вы молчите…
– Какая-то дурацкая ошибка, – смеется Мастер. – Будьте здоровы, мистер Чивер!
Раздается стук в дверь каюты. Мастер неторопливо допивает свой "Джек Дэниельс" и открывает дверь. На пороге стоит Второй помощник с полиэтиленовым пакетом в руке.
– Разрешите войти, Александр Иванович?
– Входи, входи, – Мастер переходит на русский язык. – Чего вы там чухались?!..
Он мне уже все мозги проеб – что произошло, да как произошло. Полчаса отбиваюсь, как лев…
– Да матрешки эти сраные куда-то задевались. Искали всем скопом.
– Что вы там ему приготовили?
– Как обычно – пузырь "Московской", две хохломские ложки и эту гребаную матрешку.
Мастер берет у Второго помощника полиэтиленовый пакет и спрашивает сквозь зубы:
– Ничего оригинальнее не придумали? Опять ложки-матрешки?!..
– Традиция… – разводит руками Второй помощник. – Разрешите идти?
– Иди. И чтоб к отходу все было в порядке! Нашли в чем дело?
– Нашли. Там наши спецы сейчас на мостике как раз колдуют.
– Глаза бы мои вас не видели, колдуны херовы! Иди.
Мастер с улыбкой протягивает пакет Чиверу:
– Маленький русский презент в благодарность за сотрудничество.
Чивер берет пакет, заглядывает в него и говорит Мастеру:
– Уйду на пенсию – открою лавку русских деревянных ложек и матрешек. И умру богатым человеком. Спасибо, Мастер.
Мастер накидывает теплую куртку на плечи, и мы идем провожать мистера Чивера к трапу. Уже прощаясь, мистер Чивер смотрит на меня и говорит Мастеру:
– Котика своего на берег не отпускайте. Тут у нас крысы величиной с поросенка. Сотни тысяч!.. Вчера на моих глазах двух собак разорвали. Штук пятьдесят сразу накидываются и…
Мне на мгновение становится худо. Я и так-то не перевариваю этих тварей, а тут – величиной с поросенка!..
Итак, как говорила Мюнхенская Кошка Циля, в Сент-Джонсе я пролетел, как фанера над Парижем. А Водила в таких случаях успокоительно бормотал: "Ничего… Еще не вечер". И был прав. Впереди – Нью-Йорк. Тоже, говорят, в смысле Кошек не последний город в мире…
* * *
Оказалось, что у большого острова с Собачьим названием Ньюфаундленд есть собственный небольшой полуостров, называющийся Авалон.
И вот на этом-то Авалоне и находится порт СентДжонс с этими жуткими поросячьими Крысами, из-за которых я проторчал на судне все десять часов нашей стоянки в Сент-Джонсе!
А место в Атлантическом океане, где на подходе к Сент-Джонсу с нами произошел тот самый, как сказал бы Шура, "халеймес – он же кадохес" с подводным айсбергом-убийцей, называется уже не "Океан", а район "Большой Ньюфаундлендской банки".
Это мне Мастер все показал на карте, когда мы наконец остались с ним в каюте с глазу на глаз.
– Я не буду тебе полоскать мозги, Мартын, всякими техническими подробностями – они тебе совершенно не нужны. Скажу только, что один очень важный электронный прибор, который должен определять глубину под судном и предупреждать о возможных подводных препятствиях, отказал. И если бы не ты…
– Как это "отказал"? – не понял я.
– А черт его знает как! Электроника… А в электронике, как говорится, существует всего два вида неисправностей – отсутствие контакта, когда он необходим, или наличие контакта, когда он совершенно не нужен. Так вот, повторяю, если бы не ты…
– Нет, нет, Мастер! – запротестовал я. – Если бы не вы…
– Мартын! Не превращай нормальные мужские посиделки в слюнтяйское заседание "Общества взаимного восхищения". Нам с тобой это ни к чему.
– Хорошо, – согласился я. – Ответьте мне только на один вопрос: почему вы не сказали мистеру Чиверу, что произошло с нами в действительности?
– Потому что судно, на котором может произойти такое ЧеПэ… ЧеПэ – это…
– Чрезвычайное происшествие, – подсказал я ему.
– Черт тебя побери, Мартын! Откуда ты это знаешь?
– Не помню. Кто-то объяснял. Не то Шура, не то Водила. Продолжайте, Мастер. Я хочу до конца понять ситуацию.
Мастер закурил свой "Данхилл", ладонью отогнал от меня дым и начал все сначала:
