Все окна в здании были открыты, и почти на каждом шикарном подоконнике возлежал курсант, загорая на солнышке. Офицеры батальона находились на каком-то очередном совещании, посвященном развитию воинского братства, взаимовыручки и укреплению воинской дисциплины, особенно в условиях скудности и дефицита водных ресурсов. Власть в батальоне отсутствовала, младшие командиры были не счет. Они сами валялись у открытых окон, ловя легкий слабый ветерок и попутно шлифуя солнечный загар до шоколадных оттенков.
Жека Ящиков, после принятия водных процедур, не вытирая капельки живительной воды со своего крепкого загорелого тела, спокойно улегся на удобном подоконнике. Ибо, по странностям общевоинских Уставов, ложиться на свою родную кровать посреди белого дня — это преступление более тяжкое и дерзкое, чем распластаться на подоконнике у открытого настежь окна. За лежание на кровати, почему-то, наказывали гораздо строже?!
Ящиков, не вставая с подоконника, вытащил из своей прикроватной тумбочки ножницы и начал подстригать ногти на руках, насвистывая какую-то мелодию. Весь его внешний вид источал благодушие и игривое настроение.
Из его открытого окна раскрывался замечательный вид на буфет и кулинарию, где курсантская братия, отстояв в длинной очереди, получала возможность попить нормальный компот из свежих фруктов и съесть сладкий коржик или булочку, а еще — прикупить 200–300 грамм конфет. Благодать!
В это время, из дверей буфета вышли двое курсантов из 16-й роты, расположенной на третьем этаже нашего здания. Скор подходила их очередь в кассу, а бежать на третий этаж за деньгами не хотелось. Жарко, душно и высоко.
Ребята быстро подошли к стене здания и, задрав головы, начали дружно свистеть и вызывать своих сослуживцев. Сверху отозвались, после активных, но скоротечных переговоров с 3-го этажа сбросили вниз деньги и две сумки. Дополнительно, продиктовали обширный заказ на кефир и сдобную выпечку.
Получив наказ, гонцы скоропостижно скрылись в буфете. Женька неспеша и аккуратно подстриг ногти на одной руке и принялся за вторую. Вскоре, из буфета вернулись курсанты 16-й роты с объемными сумками, они опять подошли к стене и засвистели. Сверху им опять ответили.
— Ну что?! Все взяли?
— Ага, как заказывали и даже больше! Слушай, Боб, мы сейчас дойдем до КПП, моя Светка должна подойти с подругой. Хочу Стаса познакомить. Скинь веревку, а то пока сумки на третий этаж затащим, вспотеем и провоняем как кони. А это не эстетично, сам понимаешь!
— Лады! Слушай, а для меня у Светки подруги не найдется? Мне бы надо такую, чтобы картошечку жарила с хрустящей корочкой. А?! За жареную картошку с корочкой, я что угодно сделаю, даже родину продам. Внешность не самое важное, главное, чтобы готовила хорошо. Хотя, законченного крокодила тоже не надо! А то, картошка в рот не полезет. Спроси, ладно?!
— Спрошу. Бросай веревку.
Сверху спустилась веревка, типа бельевой. Ребята, стоящие на газоне, привязали к ее концу объемный груз и дали команду: «Вира!» Тяжелые сумки поползли наверх, медленно вращаясь на веревке и периодически цепляясь за стены. Двое курсантов остались стоять внизу на своем месте, затаив дыхание, наблюдая за подъемом продуктов. Путь веревки, поднимающей драгоценный груз, проходил как раз через окно, на подоконнике которого, возлежал курсант нашей 4-й роты, отличник боевой и политической подготовки «Ев Гений» Ящиков из города Воронежа.
Далее, события пошли развиваться строго по сценарию первой серии мультфильма «Ну, погоди!» Жека, подстригая ногти, временами бросал многозначительный взгляд вниз, как будто, что-то задумывая и прикидывая. И в тот момент, когда сумки с провизией почти поравнялись с его подоконником, Женька неуловимым движением обрезает веревку. Сумки, естественно, летят вниз, прямо на головы двух гонцов из 16-й роты. Те, еле успели отскочить в разные стороны. От сильного удара об бетонную опалубку фундамента казармы, сумки разрываются, щедро разбрасывая свое содержимое в радиусе нескольких метров. Из пакетов вываливается печенье и прочая выпечка, бутылки с кефиром и молоком разбиваются, обдав двух ребят, собравшихся на КПП для свидания с девушками, белой густой жижей кефира и брызгами молока. Снизу и сверху раздались крики отчаяния и самые отборные ругательства.
Из окон сверху высунулись разъяренные курсанты, не получившие заказанные вкусности. Снизу под окнами прыгали перепачканные гонцы. Шум, гам, крики, взаимные обвинения.
— Ты плохо привязал!
— Ты слабо тянул!
— Веревка порвалась!
— Не удержал, скотина!
— Узел не затянули!
— Сейчас, яйца тебе перетянем и хуль узлом завяжем!
— Себе завяжи, придурок!
— Наверно, веревка гнилая!
— Сам гнилой!
— Руки из жопы растут, говнюк!
— На ней мы тебя и повесим!
— Козлы и уроды! Себе хуль завяжите!
— Что мы есть будем?!
И т. д. и т. п. и много еще чего интересного и содержательного из армейского лексикона. Страсти кипели нешуточные. Продуктов пропало немеренно. По курсантским меркам — целое богатство. Все кричали, обвиняя друг друга, искали виноватых. И только Ящиков продолжал отрешенно и спокойно подстригать свои ногти. Все происходящее снизу и сверху, его как будто бы не интересовало.
Собрав сумки, остатки еды и обрывок веревки, гонцы поднялись в свою роту на третий этаж, чтобы умыться и переодеться, а так же — более досконально разобраться в случившемся. Их долгожданное свидание с девушками, явно, откладывалось.
Курсант Ящиков, закончив наводить маникюр, гаденько усмехнулся, отложил ножницы и сладко потянувшись, с чувством выполненного долга, разлегся на подоконнике принимать солнечные ванны. Его состояние было близко ко сну, на границе глубокого сладострастного обморока, местами переходящему в нирвану.
Лелик, который только что ополоснулся, и еще не успел обсохнуть, видел все происшедшее. Подойдя к окну и оперившись на подоконник, он обратился к Женьке.
— Ящик, зачем ребят обидел?
Не открывая своих бессовестных глаз и подставляя лицо под солнечные лучи а, также расплываясь в открытой пакостной улыбке, Женька Ящиков лениво ответил.
— Ты знаешь, Леля?! Чего-то вдруг, вспомнил мультик, где волк обрезает канат и ему на голову падает монтажная люлька с бегемотом! Ха-ха! Правда, смешно?! И к тому же, если честно, то — это банальный приступ зависти! Мы тут паримся, слюну глотаем, а они будут печенье за обе щеки точить и кефиром запивать?! Неправильно это. В жизни во всем должна быть гармония и справедливость. Всем все или никому ничего! Вот главное кредо в армии. Единообразие во всем, даже в безобразии. Парни решили выделиться, возвыситься над нами и получили законное возмездие. Это своего рода акт справедливости и…
— Кончай трепологией заниматься, болтун! Все знают, что у тебя язык без костей! Философ хренов! Высшую материю под свое гадкое поведение подвел и доволен, как жук-говноед на куче навоза. Послушаешь эту фигню и сразу хочется орденом Сколиоза Горбатого тебя наградить, с занесением в грудную клетку! Короче, Спиноза, не трать на меня свое убогое красноречие. Мне интересно другое. А если парни сверху, два конца веревки соединят воедино?! Что тогда? Бока тебе точно намнут, мало не покажется! Голодный курсант — это оружие массового поражения, безжалостного уничтожения и глобальных разрушений. Сам знаешь. Нажил врагов, целую роту!
— А?! Я тебя умоляю! Я все рассчитал. Я же Евгений! евГЕНИЙ! Понятно? Эти лопухи еще долго будут друг друга обвинять, виноватых искать. Ха-ха! А дураков надо учить! Чтобы скорее поумнели! Их скудному умишку не дано осознать. .
Женька не успел договорить глубокомысленную и заранее заготовленную умную фразу-клише, как соседи сверху, высыпали на него целое ведро сухих белил. Соединили, все-таки ребятки из 16-й роты два конца веревки воедино. Соединили и увидели истинную причину катастрофического падения долгожданного и драгоценного груза. Прикинули плюс к минусу, член к носу и сразу же адекватно отомстили. Никогда не стоит недооценивать соседей. Заслуженная кара и гарантированная месть последовали незамедлительно.
А курсант Ящиков отчаянно кашлял и плевался. Белила щедрой порцией попали ему в открытый рот. Белый порошок покрыл Женьку идеальным и равномерным по толщине слоем. Он напоминал негра, только белого! Весь подоконник, часть пола у окна, а так же вся кровать Женьки и его тумбочка, были засыпаны толстым слоем белил. Сверху донесся задорный боевой клич, довольный смех и злорадные комментарии. Расплата попала точно по адресу. Но на этом, ничего не закончилось, а все только начиналось.
Белый Ящиков, растерянно хлопая глазами и смешно растопырив руки в разные стороны, словно пингвин, смешно шаркая тапочками с номером 143, побежал в умывальник. Там, оттеснив огромную очередь из страждущих облегчения, под тоненькой струйкой воды он попытался смыть белила. Получалось не очень хорошо. Женька слегка смочил сухую белую пыль и теперь тщетно, но очень старательно размазывал по телу образовавшуюся алебастроподобную кашу.
