— И где же она? — осведомился я.
— Жена? Пошли с малышом погулять по пещерам, Вы их не встретили? Нет? Жаль, у нас замечательный мальчишка! Девятнадцатого августа будет два, а уже говорит «мама» и «папа», совсем как большой. Умнее ребенка я просто не видал — я не потому говорю, что это мой сын, я как бы со стороны. Значит, не встретили?
— Нет, — сказал я. — Не встречал.
— Понятно. Тут у нас уйма тоннелей и проходов. Наверное, повернули в другую сторону. Жена любит по утрам пройти кружок-другой, повидаться с соседками. Ох, — перебил он сам себя, — где же мои хорошие манеры? Позвольте предложить вам пещерной воды. Держите-ка вот, каменную кружку. Ваше здоровье! Где берем, говорите? Есть, есть места — она там сквозь почву фильтруется. Спиртное? Ну конечно. Думаю, что-то около пятнадцати процентов. Говорят, сочится по всему штату. Да вы устраивайтесь поудобнее, только если вдруг услышите женские шаги, суньте кружку вот за этот камень, ладно? Пробуйте берестяные сигары. Выбирайте, выбирайте — у меня их полно!
Мы с комфортом устроились на мягком песке и, привалившись спиной к валуну, попивали пещерную воду и покуривали. Как будто я снова вернулся в современный мир и пришел в гости к радушному приятелю.
— Да, — снисходительно продолжал Пещерный человек, — обычно я не против, если жена прошвырнется туда-сюда — разумеется, до наступления ночи. Женщины в наши дни без ума от всех этих новомодных течений, вот и бегают на разные собрания, а я не против, если ей интересно. Конечно, — твердо продолжал он, — как только я решу, что…
— Конечно-конечно, — подхватил я. — У нас тоже самое.
— Правда? — заинтересовался Пещерный человек. — Мне-то казалось, что Наверху все по-другому. Вы ведь оттуда, да? Я понял по шкурам, в которые вы одеты.
— А вы там бывали? — спросил, в свою очередь, я.
— Да не приведи господь! — воскликнул он. — Еще не хватало! Мне и здесь хорошо — в полутьме, в прохладе. В безопасности. — Он передернулся. — У вас, у Верхних, просто стальные нервы — ходите по самой поверхности, в любой момент может звездой по макушке шандарахнуть или еще что похуже. Бесстрашие, которого давно лишились Пещерные люди. Признаюсь честно, я здорово струхнул, когда поднял глаза — и вдруг вы.
— А раньше вы Верхних людей не видели? — спросил я.
— Почему, видел. Но не так близко. Большее, на что я отваживался, — выглянуть из пещеры и посмотреть на вас издали. Нет, разумеется, так или иначе мы узнаем про вашу жизнь. И знаете, чему завидуем больше всего? Тому, как вы, Верхние Мужчины держите в узде ваших женщин. Никаких глупостей, черт возьми! Вы, ребята, настоящие первобытные люди, у вас есть хватка, которую мы как-то утеряли.
— Да что вы, любезный, — начал было я.
Но Пещерный человек внезапно выпрямился и насторожился:
— Кружку прячьте! Быстрей, быстрей! Идет, не слышите, что ли?
К тому времени я и впрямь услыхал где-то за порогом пещеры женский голос.
— Вот что, Вилли, — говорила женщина, явно обращаясь к Пещерному ребенку, — сейчас мы идем домой и если я еще хоть раз увижу, что ты опять хулиганишь, больше никуда со мной не пойдешь, ясно?
Голос приближался. Женщина вошла в пещеру — крепкая, широкоплечая, в меховых одеждах. За руку она вела голубоглазого карапуза в кроличьей шкурке. Ему явно не помешало бы умыть мордашку.
Я сидел тихо, и Пещерная женщина явно меня не заметила, потому что тут же набросилась на супруга.
— Ах ты лодырь! Валяешься тут на песочке, дымишь в свое удовольствие…
— Но дорогая… — начал было Пещерный человек.
— Я тебе не дорогая! Ты погляди, что кругом творится! Ничего не убрано, а уже полдень на носу! Ты крокодила на огонь поставил?
— Я только хотел сказать… — попытался продолжить Пещерный человек.
— Он хотел сказать! Да я не сомневаюсь, что ты хотел сказать! Ты бы целыми днями только и говорил, если бы не я! Я тебя спрашиваю — крокодил к обеду тушится или… Господи! — Пещерная женщина наконец-то заметила меня. — Почему ты не предупредил, что у нас гости? Силы небесные! Сидит и словом не обмолвится, что человек пришел!
Она подбежала к луже на дальней стороне пещеры и начала поправлять прическу.
— Боже мой! Да я просто пугало! Вы уж простите, — обратилась она ко мне. — Я с утра старую шкуру накинула — к соседке заскочить. Знать не знала, что кто-то зайдет. Разве ж он предупредит! Боюсь, у нас и к столу-то подать нечего, кроме тушеной крокодилятины, но если вы останетесь к ужину…
Она хлопотала, как сделала бы на ее месте любая примерная жена, расставляя каменные тарелки на глиняном столе.
— Да нет, спасибо, — начал было я, но меня прервал внезапный вопль обоих пещерных родителей:
— Вилли! Где Вилли?!
— Бог мой! — кричала женщина. — Он убежал! Один! Быстрей, за ним! На него могли напасть! Он мог свалиться в воду! Быстрее, быстрее!
Они вылетели из пещеры и по темным тоннелям разнеслись их полные ужаса крики:
— Вилли! Вилли!
Буквально через секунду Пещерные люди вернулись с ревущим Вилли на руках. Его кроличья одежка насквозь промокла.
— Силы небесные! — причитала Пещерная женщина. — Прямо в воду свалился, бедняжка! Скорее, милый, закутай его в сухое! Ужас какой! Дай мне что-нибудь, его надо вытереть!
Пещерные родители метались вокруг своего чада, забыв о ссоре.
— Но послушайте, — сказал я, когда все немного успокоились, — если Вилли упал в том коридоре, по которому шел я, там воды-то всего по щиколотку.
— Ну да, — согласились они хором. — А если бы было с головой?!
Когда Вилли успокоился, Пещерные люди повторили свое приглашение остаться на ужин.
— Вы вроде бы хотели понять разницу между Пещерными людьми и людьми вашего мира, — припомнил Пещерный человек.
— Спасибо, — ответил я. — Я уже все понял.
VIII. Воображаемые интервью
(пер. А. Криволапова)
I. Интервью с европейским принцем С любым европейским принцем, путешествующим по Америке
Получив нашу визитную карточку, принц, к нашему величайшему удивлению и удовольствию, прислал в ответ сердечную записку, в которой сообщал, что будет счастлив видеть нас немедленно. Мы были заинтригованы.
— Доставьте нас в апартаменты принца, — сказали мы мальчику-лифтеру.
Нам было приятно видеть, как он пошатнулся и ухватился за свое колесо, чтобы восстановить дыхание.
Через несколько мгновений мы уже переступали порог в апартаменты принца. Сам принц, очаровательный молодой человек лет двадцати шести — двадцати семи, поспешил встретить нас, протягивая руку в простом жесте гостеприимства. Не часто нам доводилось видеть, как кто-то передвигается с подобной простотой.
Принц, который путешествовал инкогнито как граф Флим-Флам, был одет, когда мы увидели его, в простое утреннее платье праздного джентльмена. Нам было известно, что несколько раньше он появился на завтраке в одежде унитаристского священника, под именем епископа Бонги, тогда как позже, за ленчем, в качестве изысканного комплимента нашему городу принц надел костюм профессора, преподающего идиш в Колумбийском университете.
Принц приветствовал нас с великой сердечностью, без всякой аффектации сел и взмахом руки, с неописуемым добродушием позволил нам остаться стоять.
— Итак? — поинтересовался принц.
Едва ли нам стоит упоминать, что принц, в совершенстве владеющий десятью языками, говорит по-английски столь же свободно, сколь и по-китайски. Однако в первое мгновение мы не смогли сообразить, на каком же языке он изволит изъясняться.
— Каковы ваши впечатления о Соединенных Штатах? — спросили мы, доставая записную книжку.
— Боюсь, — ответил принц с характерной для него очаровательной улыбкой, которую мы видели множество раз за время интервью, — что я едва ли могу сказать вам об этом.
Мы сразу поняли, что имеем счастье лицезреть не только воина, но и одного из опытнейших дипломатов нашего времени.
— Можем ли мы тогда поинтересоваться, — продолжили мы, исправляя очевидную оплошность, — каковы ваши впечатления, принц, об Атлантическом океане?
— Ах, — проговорил принц с той особенной характерной для него задумчивостью, которую он впоследствии продемонстрировал нам не единожды. — Ах, Атлантика!
В сотне томов нельзя было бы выразить его мысль точнее.
— Встречался ли вам лед, когда вы пересекали Атлантику? — спросили мы.
— Ах, — сказал принц. — Лед! Дайте-ка подумать.
Мы дали ему подумать.
— Лед, — повторил принц задумчиво.
Мы поняли, что лицезреем не только воина, полиглота и дипломата, но и опытного ученого, привыкшего мыслить в своих исследованиях точными категориями.
— Лед, — повторил принц. — Видел ли я лед? Нет.
Ничто не могло бы прозвучать более определенно, более законченно, чем ясное, простое и краткое «нет». Он не видел льда. Он знал, что не видел льда. Он сказал, что не видел льда. Что может быть прямее и понятнее? Мы сразу же убедились в том, что принц не видел никакого льда.
