Представлял мистера Бикерсдайка шотландский пэр в годах, превосходный выбор для этой цели во всех отношениях, если не считать очень сильного акцента.
Присутствующие оглушительно одобрили этот акцент. Кеннингфордские избиратели с твердыми политическими мнениями разделялись почти точно поровну. Имелось примерно столько же убежденных либералов, сколько и убежденных юнионистов. Однако вдобавок наличествовал внушительный контингент тех, кому было все равно, за кем останется победа. Выборы они считали подарком Небес для поднятия хорошей бучи. На митинги они приходили поразвлечься, а голосовали — если голосовали — совершенно безответственно. Смешная история, рассказанная про одного из кандидатов утром в день выборов, вполне могла подначить десятки этих молодцов заполнить бюллетени в пользу противника злополучной жертвы анекдота.
Солидный блок этих весельчаков расположился в глубине зала. Они приветствовали шотландского пэра с бурным восторгом. Он напомнил им Гарри Лодера, как они и объявили. На протяжении его довольно-таки долгой речи они ласково окликали его «Харя». И упрашивали не брыкаться, а спеть «Приют семьи» или на крайний случай «Люблю горянку я». Убедившись, что им не удастся его упросить, они спели сами. И не единожды. Когда пэр, истощив свой запас рекомендаций мистера Бикерсдайка, наконец, сошел с трибуны, они несколько минут провожали его овацией и требовали повторения «на бис».
Когда мистер Бикерсдайк встал, чтобы выступить, собравшиеся были в наилучшем расположении духа.
Усилия воздать должное предыдущему оратору несколько расслабили независимых избирателей в глубине зала. Вступительные фразы управляющего банка были выслушаны без каких-либо демонстраций.
Говорил мистер Бикерсдайк хорошо. У него был проникновенный, хотя и резкий голос, и говорил он то, что говорил, очень внушительно. Мало-помалу он завораживал слушающих. Когда в конце искусно построенной фразы он сделал паузу и отхлебнул воды, раздались аплодисменты, к которым присоединились и многие поклонники мистера Гарри Лодера.
Он продолжил свою речь. Присутствующие слушали со всем вниманием. Мистер Бикерсдайк, не поскупившись на разные гадости по адресу свободы торговли и нашествия иммигрантов, перешел к нуждам военно-морского флота и необходимости пополнить его состав любой ценой.
— Сейчас не время для полумер, — сказал он. — Мы должны приложить все усилия. Мы должны сжечь наши корабли…
— Прошу прощения, — произнес мягкий голос.
Мистер Бикерсдайк умолк. В центре зала воздвиглась высокая фигура. Мистер Бикерсдайк обнаружил, что смотрит на сверкающий монокль, который просивший прощения только что пополировал и вставил в глаз.
Подлинно любопытствующего мистер Бикерсдайк раздавил бы. Он завладел слушателями и, проигнорировав его и продолжив, он мог бы благополучно прорваться. Но внезапное возникновение Псмита его ошеломило. И он умолк.
— Каким образом, — спросил Псмит, — вы намерены укрепить военно-морской флот, сжигая корабли?
Бессмысленность вопроса оскорбила даже искателей удовольствия в глубине зала.
— К порядку! К порядку! — призвал серьезный контингент.
— Сядь, рожа! — взревели искатели развлечений.
Псмит сел с терпеливой улыбкой.
Мистер Бикерсдайк возобновил свою речь. Однако огненность ее угасла. Он потерял своих слушателей. Еще минуту назад он держал зал в тисках и завораживал умы (или то, что в Кеннингфорде сходило за умы), играя на них, как на струнных инструментах. Теперь он утратил власть над ними. Он продолжал говорить торопливо, но не мог войти в колею. Пустяковое отвлечение рассеяло чары. Его слова не подчиняли. Мертвая тишина, которой сопровождалась первая часть его речи, тишина, величайшая похвала оратору превыше любых аплодисментов, сменилась смесью разнообразных звуков — тут кашель, там шкрябанье подошвы по полу, словно ее владелец нетерпеливо ерзал на сиденье. Слушатели заскучали.
Мистер Бикерсдайк оставил в покое военно-морской флот и продолжал на более общие темы. Но был неинтересен. Привел цифры, секунду спустя сообразил, что напутал, и вместо того, чтобы смело продолжать, остановился и внес поправку.
— Валяй, не жалей! — донесся голос из глубины зала. Разразился общий смех.
Мистер Бикерсдайк неуверенно прогалопировал дальше. Он осудил правительство. Сказал, что оно предало доверие народа.
А затем рассказал Анекдот.
— Правительство, джентльмены, — сказал он, — не совершает ничего, что требовало бы совершения, и каждый отдельный член правительства присваивает всю честь сделанного себе одному. Их метод, джентльмены, напоминает мне забавный случай, которому я был свидетелем, когда как-то летом удил рыбу в Озерном краю.
В произведении под названием «Трое в лодке» есть история о том, как автор с другом зашли в гостиницу на берегу и увидели в стеклянном ящике очень крупную форель. Они начали расспрашивать про нее, и каждый посетитель в свою очередь заверял их, что форель поймал он. А в конце концов она оказалась гипсовой.
Мистер Бикерсдайк поведал эту историю, как случай из собственной практики, пока он занимался ловлей рыбы в Озерном краю.
Она была принята хорошо. Присутствующие развлеклись. Далее мистер Бикерсдайк провел язвительнейшее сравнение между отсутствием истинной полезности у этой форели и отсутствием истинной полезности в свершениях правительства Его Величества.
Раздались аплодисменты.
Когда они стихли, Псмит вновь поднялся на ноги.
— Прошу прощения, — произнес он.
Майк в этот вечер отказался сопровождать Псмита на митинг, указав, что с него и так хватает возможностей слушать, как говорит мистер Бикерсдайк в банке, и он никуда не пойдет, чтобы послушать его дополнительно. А поэтому Псмит отправился в Кеннингфорд один, а Майку лень было искать развлечений на стороне, и он остался в квартире с романом.
Он ушел в него с головой, когда в замке скрипнул ключ, а затем в комнату вошел Псмит. Чело Псмита несло печать задумчивой озабоченности, а также заметный синяк. Когда он снял пальто, Майк увидел разорванный воротник и отсутствие галстука. На его в былом сияющей белизной рубашке виднелись отпечатки пальцев такой четкости и безупречности, что специалист по системе Бертильонна подпрыгнул бы от радости.
— Привет, — сказал Майк, роняя книгу.
Псмит молча кивнул, прошел к себе в спальню и вернулся с зеркалом. Водрузив его на стол, он принялся исследовать себя с величайшим тщанием. Слегка содрогнулся, когда его взгляд упал на отпечатки пальцев, и, не сказав ни слова, вновь удалился в ванную. Вновь он появился по прошествии десяти минут в небесно-голубой пижаме, тапочках и блейзере Старого Итонца. Закурил сигарету, сел и уставился в огонь.
— Чем это ты развлекался, черт дери? — требовательно спросил Майк.
Псмит испустил вздох.
— Тут, — сказал он, — дать точный ответ я не могу. Одну секунду это смахивало на регби, в другую — на джиу-джитсу. Позднее возникло сходство со схваткой в пантомиме. Однако то или не то, а было это очень ярко и интересно.
— Ты с кем-то сцепился? — спросил Майк. — Что произошло? Была драка?
— В определенной степени, — сказал Псмит, — то, что произошло, можно определить, как драку. По крайней мере, когда ты обнаруживаешь, что совершенно незнакомый человек прикрепляется к твоему воротнику и дергает, ты начинаешь подозревать, что на повестке дня что-то вроде того.
— Это они тебя?
Псмит кивнул.
— Лавочник в траченом молью котелке принялся щебетать со мной. Для носителя культуры это было крайне тягостно, Он, я бы сказал, задолго до докторов открыл, что алкоголь — это пища. Возможно, хороший типус, но со слегка буйными манерами. Ну-ну.
Псмит скорбно покачал головой.
— Он съездил тебе по лбу или кто-то еще? Скажи же, что случилось? Черт подери, мне надо было пойти с тобой. Мне в голову не приходило, что там может завязаться драка. Что произошло?
— Товарищ Джексон, — сказал Псмит печально, — как грустно, что жизнь наша состоит из сплошных недоразумений. Вам, разумеется, известно, сколь меня занимает благополучие мистера Бикерсдайка? Вам известно, что все мои усилия были направлены на то, чтобы сделать из него порядочного человека, что, говоря вкратце, я самый истинный его друг. А он хотя бы словечком выразил, что ценит мои труды? Только не он. Мне представляется, что типус начинает питать ко мне неприязнь, товарищ Джексон.
— Да что случилось? Хватит о Бикерсдайке.
— Быть может, моя ревностность была не совсем разумной… Но поведаю тебе все. Протяните руку к совку, товарищ Джексон, и подбросьте уголька. Благодарю вас. Ну, некоторое время все шло гладко. Товарищ Б. в хорошей форме. Взбодрился и устремлялся к финишу, когда случился прискорбный инцидент. Он сообщил собравшимся, что, занимаясь ловлей рыбы в Озерном краю, зашел в гостиницу и увидел поразительно крупную форель в стеклянном ящике. Он навел справки и обнаружил, что пятеро совершенно разных людей…
