— Я не знаю, как починить пульт от телевизора, придется ждать папу! — так я пытаюсь оградить ребенка от телевизионной тупости, грубости, хамства, плебейства, осознавая, что говорящий ящик не всегда влияет отрицательно: детские передачи учат рисованию, музыке, любви к животным, здоровому образу жизни, стимулируют выдумку и творчество.
Зачастую я говорю неправду из желания не причинить боль, не обидеть, помочь.
— Твое сочинение получилось замечательным!
— Нет, у тебя совсем не толстые щеки!
— Я рада видеть в нашем доме всех твоих друзей!
— Мне совсем нетрудно донести до школы твои лыжи вместе с палками, кожаные ботинки, утепленный спортивный костюм, носки и запасные варежки.
— Как здорово, что у нас теперь живут две черепахи!
— Я очень люблю, когда ты читаешь мне вслух!
А еще случается — но это страшный секрет! — что я бессовестно вру из соображений собственной выгоды и спокойствия.
— Дудка, которую тебе подарила тетя Галя, сломалась, и мне пришлось ее выбросить.
— Боюсь, мы не успеем в магазин игрушек, он работает только до шести.
Кто сказал, что воспитание — это легко и честно? В основе любого воспитания лежит вынужденный обман — до тех времен, пока повзрослевший человечек, усвоив модель правильного поведения, пусть и преподнесенную в результате хитростей и лукавства, осознанно не станет сам совершать правильные и великодушные поступки.
Кто сказал, что воспитание — это легко и честно?
— Мам, а когда мы с тобой вместе начнем делать записи в читательский дневник, заданный на лето?
Когда-нибудь, на пороге своего девяностолетия, вальяжно развалившись в инвалидной коляске, водруженной на террасе маленького уютного замка где-нибудь под Эдинбургом или на увитом плющом изящном балконе скромного трехэтажного особнячка в тихом районе Лондона, попыхивая пахитоской и попивая неаристократическое темное пиво из высокого бокала, я открою ноутбук, создам новый документ и назову его: «Школа, боль моя». Там я расскажу, как моя дочь обучалась в российской школе.
А пока — проба пера, наброски и зарисовки некоторых глав будущего бестселлера.
Учительница моего ребенка, задавая на дом творческую работу, приказывает ученикам сочинять рассказы или рефераты в гордом одиночестве, не прибегая к помощи взрослых. Думая над ее предписаниями, я пытаюсь вспомнить, как это было в моем детстве.
Детская память цепкая: вот я — воспитанница средней группы детского сада. Строгая воспитательница Зинаида Константиновна велит принести из дома картинку и придумать рассказ по ней. Я расстроена осознанием собственной беспомощности и предчувствием неминуемой катастрофы. Озадаченная моим перфекционизмом мама дома аккуратненько вырезает из нарядного сборника роскошную цветную иллюстрацию и придумывает целую историю с завязкой, диалогами, развязкой и моралью.
Картинка, как я сейчас отчетливо помню, была на революционную тему. Товарищ Ленин и товарищ Дзержинский разговаривали с босоногими ребятишками, скорее всего, о неминуемом светлом грядущем для всей страны, и я, легко запомнив придуманный мамой сюжет и украсив его собственными деталями, бойко выступила на занятии в саду. Наградой мне стала похвала грозной Зинаиды Константиновны и, главное, неизведанное прежде ощущение полета, некий драйв самореализации, как охарактеризовали бы мое тогдашнее состояние современные психологи или философы.
А вот я уже ученица третьего класса. После посещения молочной фермы нам, младшеклассникам, задали на дом сочинение-отзыв об экскурсии. Пока я путаюсь в своих мыслях и оценках, мама подсказывает мне замечательный ход:
— Начни не сразу в лоб, а немножко издалека, с намека на интригу. Напиши: все дети любят молоко, но не все знают, откуда оно берется. А молоко нам дают коровы.
И с маминой подачи я написала отличную работу. Выигрышное начало — половина дела. Оно задает и тон, и настроение, помогает держать ритм повествования, не дает утонуть в лишнем пафосе и не позволяет скатиться до разговорно-базарного уровня.
Когда учительница зачитывала мое сочинение в числе лучших, моя заклятая подружка, которой я раскрыла секрет, не выдержала и с места выкрикнула:
— А ей ведь мама помогала!
Старенькая учительница, отложив тетрадку, внимательно всмотрелась в детские лица:
— Это замечательно, когда ребенку помогают учиться мама или папа. Пусть ваши родители всегда помогают вам — и в школьные годы, и во взрослой жизни.
Так что мое мнение в этом вопросе однозначно и непоколебимо. Мой девиз «вместе, но не вместо» я считаю самым лучшим в наших с дочерью отношениях с домашними заданиями. И, предоставив Полине возможность самой придумывать отзывы к книгам для читательского дневника, я тем не менее рассказала ей несколько приемов:
— Сначала просто расскажи, что тебе понравилось в книге, причем постарайся не думать, что пишешь по обязанности. Дай волю своей фантазии, не бойся рассуждать, быть искренней — представь, что сочиняешь письмо подружке в другой город и рассказываешь ей о своих новостях.
— Ну а если мне не очень понравилось?
— Тогда перечисли героев повествования, основные повороты сюжета. Чему учит книга? Все книги по твоему списку белыми нитками насквозь прострочены одной-единственной моралью: надо хорошо учиться, слушаться старших, беречь природу — выбирай любой тезис, не ошибешься.
— А это плохо?
— Это не плохо и не хорошо, это данность. На этом построено все школьное образование. Вас не учат наслаждаться чтением книги или написанием сочинения, — вас учат во всем искать мораль, смысл. А ведь смысл художественного произведения — как и прочтения его, так и создания, — в том, чтобы получить удовольствие. Когда-нибудь ты меня поймешь, я надеюсь.
— Ты знаешь, мама, — в очередной раз заявила моя строгая критикесса, настрочив две страницы обзора, посвященного барону Мюнхгаузену, — как здорово уметь сочинять так, чтобы было интересно и читать, и слушать! И ты тоже очень хорошо умеешь придумывать или пересказывать готовые истории. А мне особенно нравится высказывать собственное мнение о таких рассказах. Я написала, что сочинения про барона почти так же хороши, как твои статьи.
А давайте поговорим о деньгах! Люди очень часто пугаются, напрягаются и вообще ведут себя крайне неестественно, лишь только речь заходит об этих хрустящих бумажках или звенящих монетках. Или, напротив, предельно четко демонстрируют свое подлинное лицо. Хотя тема денег вполне законна и обсуждаема, как и многое другое.
Отношение к деньгам — это своеобразный личностный индикатор ума и порядочности. Если человек кричит, что деньги для него ничего не значат и что ему вообще ничего не нужно, значит, ему нужно абсолютно все. А если человек прямо признается, что ему что-то надо, да еще и в придачу называет размер требуемого, значит, есть очень большой шанс с ним договориться.
Когда мне хочется поворчать на мужа из-за того, что он неразумно расходует семейный бюджет, покупая бесполезные колеса для мотоцикла стоимостью в золотое колечко с маленьким бриллиантом, облюбованное мной давеча в ювелирном магазине, я одергиваю себя и вспоминаю собственные безрассудные выходки с фамильной наличностью.
Однажды я щедрой рукой сдуру одолжила своей знакомой круглую сумму денег, а она меня кинула и долг не вернула. Как раз в то время мы собирались покупать «Мерседес». Муж возил меня смотреть машину, я гладила фирменный знак на ее капоте и представляла себя за рулем. Она была красной и поэтому казалась мне невообразимо ослепительной и чудесной.
Из-за моего безумного расточительства машину мы так и не купили. Я не могу представить себе другого человека, кроме своего благородного мужа, который ни разу не упрекнет жену в том, что она протратила «Мерседес».
Дочка случайно заставила меня задуматься о том, насколько тема денег связана с другой сакрализованной людьми темой — темой Бога. Несколько лет назад я решила приманить деньги с помощью фен-шуя, следуя примеру подруги. Я вставила в рамочку долларовую банкноту и повесила ее на стенку. Рамочку я выбрала зеленую, а фон для доллара — фиолетовый. Сочетание этих цветов и американской валюты должно было привлечь в дом бешеные деньги. Я ловко определила сектор богатства в нашей квартире — он оказался на кухне между мойкой и газовой плитой.
Повесив рамку с долларом на самое видное место, я затаилась в ожидании несметного богатства, готового упасть на наши головы. Маленькая дочка заметила на кухне изображение незнакомого человека и спросила:
— Мама, это Божья Матерь?
— Это американский президент! — объяснила я.
