При этом Федя оставался большим и добродушным ребенком, который никогда ни с кем не спорил и не цеплялся, но всегда первым бросался разнимать не в меру «зарвавшихся ястребов».
Когда в стране начался дележ Нагорного Карабаха, азербайджанец Фахраддин Мирзалиев продолжал оставаться лучшим другом для армянина Эдварда Серобяна. Никакие «новомодные политические веяния в стране» не могли повлиять на его уважительное отношение к сослуживцам и разрушить преданную мужскую дружбу.
Не знаю почему, но воспоминания о «добром азербайджанском увальне» всегда отзываются в моем сердце какой-то особенной теплотой!
Тот же Федор, до самого выпуска из училища, на каждом марш-броске регулярно помогая менее выносливым товарищам, пересекал линию финиша, притаскивая еще пару-тройку «чужих» автоматов в нагрузку к своему тяжеленному пулемету, которым его «наградили» как самого сильного в 4-й роте.
А как Фахраддин отметил свою «неожиданную» свадьбу, это отдельная история (см. "Особенности национального менталитета")
5. Разновидность половой жизни
Когда мы учились в военном училище то, честно говоря, нас частенько раздражал постоянный, тотальный и неусыпный контроль, со стороны офицеров и прочих отцов-командиров, при почти полном отсутствии свободного времени и личной жизни.
Распорядок дня был составлен с такой профессиональной и продуманной изощренностью, что даже на туалет отводилось минимально необходимое для этой процедуры время. Мы, постоянно, были чем-то заняты.
Подъем «ни свет, ни заря», утренняя зарядка до изнеможения — бегом вокруг училища, уборка и наведение порядка на закрепленной территории, уборка кроватей и спального помещения, утренний туалет, построение с проверкой внешнего вида и готовности к занятиям. Затем, бегом на завтрак, прием вовнутрь скудного рациона питания, построение на плацу для развода на учебные занятия. Затем, собственно, сами занятия, напряженные и насыщенные. Между учебными парами были незаметные переменки, настолько короткими, что времени хватало только на быстрый переход из одной аудитории в другую или учебный корпус. Покурить, и размять язык было некогда. Многие из нас, кстати, бросили обе эти пагубные привычки — курить и трепать языком.
После занятий, бегом в роту и построение на обед. Обед происходил в хронической патологической спешке, пища лихорадочно забрасывалась вовнутрь организма фактически не пережеванной. Создавалось такое впечатление, что буквально через пару минут, в мире начнется ядерная война, ракеты уже летят, и мы должны успеть опустошить свои тарелки до ее начала, чтобы бегом занять свои места по боевому расчету училища. Но, слава политикам, война никак не начиналась, но все равно, упорно ждали ее начало фактически по пять раз на день.
После обеда, опять бегом в роту, сменить учебники и тетради. Пока бежишь из столовой в расположение роты, слышно, как в желудке плещется не менее скудный, чем завтрак — рацион обеда. Создавалось устойчивое впечатление, что в армии, все и всегда, куда-то спешат и постоянно опаздывают. В училище постоянно царил хаос, мельтешение, нервозность, суета и беготня.
Далее, сортировка — кто-то в наряд, кто-то — в караул, кто-то — на работы. Остальные, опять, на плац, бегом — построение для развода на самоподготовку.
Самоподготовка — коротка передышка и возможность тупо спокойно посидеть и собраться со своими мыслями, что-то прочитать, выучить учебный материал, написать письмо, вздремнуть или просто, временно отключить утомленное и задроченное сознание.
После самоподготовки, опять в роту, желательно, а вообще-то какой там «желательно» …. бегом. В казарме снова, в очередной раз построились, и на ужин. Бегом!
Бегом! Бегом! Бегом! Самая распространенная команда, что мы слышали в периметре нашей незабвенной альма-матер — «Бегом!» На первом курсе, нам казалось, что мы поступили не в авиационное училище, а в конно-спортивное. Но вся эта бесконечная беготня оказалась еще «цветочками», «ягодки» начались на втором курсе обучения, когда наш «кавалерийский эскадрон с авиационным уклоном» начали усиленно готовить к спортивному смотру в масштабе всех ВУЗов страны, но это уже отдельная история. .
А вот, после ужина, тут уже относительно неспешная романтическая прогулка по училищу, но опять же, исключительно, строем и с песней. После замечательного променада и вечернего моциона, очередное построение в роте и коллективный просмотр очень познавательной программы «Время», но не более.
Кинофильмы и развлекательные передачи — непозволительная роскошь. Время, отведенное для просмотра телевизора, с патологической жестокостью совпадало с вещанием по 1-му ТВ каналу такой чудесной и занимательной информационной программы «Время». Тихий восторг! И так изо дня в день, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом.
Содержимое данной замечательной передачи, напоминало диагноз психического расстройства «Дежавю» — было ранее, когда-то уже видел, ничего нового. Зеленая скукота, местами переходящая в отвращение. Нирвана!
Информационный голод, просто и жестоко свирепствовал. Приемники строго запрещены, магнитофоны — предательство! Затертые в хлам книги и журналы передавались из рук в руки тайно, по предварительной секретной записи со строгим соблюдением всех мер и средств конспирации.
С началом политических метаморфоз в стране — ускорение, перестройка и прочие политические бредни, длительность просмотра телепередач была увеличена, ровно, на время вещании исключительно нужной программы «Прожектор перестройки». Которая в курсантской среде именовалась не иначе как — «Лучина развала».
«Прожектор перестройки» — это те же яйца, что и программа «Время», только вид с боку. Создавалось полное впечатления законченного «дурдома», ибо в «Лучине развала» те же самые дикторы из предыдущей программы «Время», но уже в других костюмах, восторженно и в более высоком темпе, бодренько и шустренько, пересказывали краткое содержание, только что закончившейся всеми обожаемой и любимой передачи «Время», почти слово в слово. Неописуемый восторг!
Затем, уборка закрепленной территории до заката солнца или уже после него — все зависит от времени года. Зимой, солнце, естественно, заходит за горизонт гораздо раньше, чем заканчивается плановая уборка закрепленной за каждой ротой необъятной территории родного училища.
И, наконец, долгожданная вечерняя поверка, минут на сорок, а то и на часик, в зависимости от настроения дежурного офицера, а вечерний туалет — 10 минут на 144 человека. По принципу — кто не успел, тот опоздал. И долгожданный отбой — всем спать! Но, не факт!
Опять же, в зависимости от настроения дежурного офицера, возможна очень интересная и глубоко интеллектуальная игра — «три скрипа». Это когда, замотанные за день курсанты, упав, почти замертво, на свои древние койки с растянутыми почти до самого пола панцирными сетками, но теме не менее — такие уютные и желанные, дружно зависают и замирают, боясь пошевелиться. Ибо, дежурное чучело, с погонами офицера, услышав три любых скрипа в огромном спальном помещении на полторы сотни человек, незамедлительно, с поганенькими шуточками и смехуечичками, поднимает весь личный состав роты — все 144 человека и манежит их до потери чувств, до полного изнеможения, последовательным чередованием команд: «Подъем» и «Отбой».
До тошноты, до рвоты, или пока сам не устанет, бедненький. Пока, головушка у него не закружится от хаотичного мельтешения курсантов. Туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Пока не надоест ему — горячо любимому всеми нами начальничку, наблюдать вид полуголой и вспотевшей от усердия полуторасотенной мужской толпы, истово носящейся в казарме из спального помещения в центральный коридор и обратно. В коридор и обратно, в коридор и обратно, туда-сюда, туда-сюда.
Побегали часик?! Ну ладно, смотрю притомились, соколики?! Дышите тяжеловато и гимнастерки мокрые от пота, солевые разводы на спинах выступили?! Ну, ладненько. На сегодня достаточно, теперь так и быть: «Отбой, 45 секунд, время пошло! Бегом! Кто не понял?! В три скрипа играть хотите?!»
И так, каждый день, неделя за неделей, из месяца в месяц, до полугода с перерывом на сессию и короткий отпуск домой. А потом, опять, все сначала, с небольшими вариациями по нарядам, караулам, хозяйственным работам и масштабной уборке снега на обширной закрепленной территории, да после обильных осадков, да аж до самого асфальта, да еще …. И ни минуты свободного времени.
Кто-то удивленно воскликнет: «Постойте, любезный, но бывает суббота и, временами случается воскресенье, а так же, всевозможные праздники?!». Все верно! Но суббота — полнокровный учебный день, с той разницей, что вместо самоподготовки, в роте начинается парко-хозяйственный день, иначе — половая жизнь.
