– Караул! – заорал Адреналин.
– Да уж, сейчас самое время кричать караул, – лениво заметил спокойный Гистамин. – Он уехал. Вы всегда сучите ногами после инцидента.
Это, мягко говоря, не соответствовало истине, но Адреналин спустил все на тормозах.
Как всегда, Тестостерон последним из гормонов понял, что происходит что-то захватывающее.
– Где? – кричал он. – Где тот ублюдок, что побил нашу тачку?
– Тачку? – переспросил Гистамин. – С каких это пор ты так изъясняешься? Мы ведь средний класс, черт побери.
Тестостерон в запале не слышал его:
– Достать ублюдка! Эх! Билл! Поймать негодяя! Быстро, пока он не смылся! Он остановится на светофоре! Догнать его! – Он был вне себя еще и от того, что проворонил все самое интересное.
Адреналин был занят тем, что приводил Билла в состояние шока. Он весь побелел, ноги ослабли, голова не соображала, и все было как в тумане.
Он даже не мог пошевелиться.
– Драться? Бежать? Нет уж! Просто оставьте его в покое! – радовался Гистамин.
Но Тестостерон хотел, чтобы Билл двигался. Он собирался догнать белый «воксхол» и орал что было сил:
– Не дай ему так уйти!!!
Билл стряхнул пелену потрясения и резко сдал назад.
– Да! – кричал Тестостерон. – Взять его!
Все еще с неистово колотящимся сердцем Билл вновь влился в поток машин. Чтобы пропустить его, какой-то женщине пришлось резко затормозить, и она засигналила. Он едва видел, куда едет, но знал, что ему необходимо догнать ту машину.
– Вперед! – орал Адреналин, радуясь неожиданному повороту событий.
– Куда он подевался? Куда пропал? – нервничал Тестостерон.
– Чтоб я сдох! – вздохнул Гистамин. – Не староваты ли вы для таких гонок?
– Заткнись, Гистамин, – огрызнулся Адреналин. – Нам нравится.
Билл разгонялся. Дважды он перестраивался из ряда в ряд, чтобы вырваться вперед. Ритмично раскачиваясь в своем кресле, он высматривал, куда же подевался дорожный хам.
– Взять ублюдка! – кричал Тестостерон.
– Где он? Ну где же он? – рыскал по сторонам Адреналин.
– Вот он, – прошептал Билл, остановившись на светофоре.
– Вот он! – впервые подал голос Феромон.
Гормоны вытянули шеи и увидели машину, которая стояла впереди. На этом перекрестке два ряда поворачивали налево, и образовалась довольно длинная очередь.
– Левый поворот! – объявил Адреналин. – Он сворачивает налево.
Светофор переключился и некоторые машины устремились вперед. На секунду слева образовался двухметровый промежуток, Билл заметил это и включил передачу. Машина слева резко затормозила, за чем последовала отборная брань, но Билл успел втиснуться в образовавшуюся щель. Однако к этому моменту машины уже продвинулись достаточно, чтобы обидчик смог в общем потоке свернуть налево; Билл же вынужден был ехать прямо. Было слишком поздно.
– Облом, облом, крутой облом! – выдал Адреналин, уже почти забывший, как ему нравилось говорить это.
– Да уж, – устало сказал Тестостерон.
Билл проглотил обиду. Проглотил ее вместе с козявкой, которую не смог достать из носа пятью минутами ранее.
Когда Билл добрался до приемной семейного психоаналитика, он все еще был под впечатлением последних событий. Гормоны не могли решить, какие симптомы лучше извлечь из дорожного происшествия. Но они не были настроены на продолжительные дебаты, поэтому сошлись на получасовом треморе и повышении давления, за которыми должна была последовать сжимающая головная боль, продолжающаяся до ужина.
Эвелин уже была на месте. Она ждала его на улице. Заметив, что Билл бледнее обычного, она забеспокоилась:
– Что случилось? Ты ужасно выглядишь.
Билл знал, что жена переживала за него вполне искренне, но решил сделать вид, что не понял этого. Он был слишком впечатлен общением с громилой на дороге, чтобы придумать какой-нибудь едкий ответ.
Билл присел рядом с Эвелин и только тут понял, что она с ним разговаривает:
– …Я выбежала из магазина. Я себе это совсем не так представляла. Со мной случились какие-то судороги… и мне пришлось потом долго объясняться с охранником…
О чем это она? Билл слушал ее отрешенно, надеясь, что она еще не скоро поинтересуется его мнением по поводу изложенного. Эвелин всегда (и совершенно несправедливо) упрекала Билла, если тот не слушал ее. Его спасло то, что Кейли открыла дверь кабинета и знаком пригласила их заходить.
Увидев Кейли, гормоны моментально возбудились.
– Она принарядилась! – кричал Адреналин. – Ей идет короткая юбка.
– Взгляните на эти ножки! – причмокивал Тестостерон.
– Да, но обратите внимание на макияж, – добавил Гистамин.
Гормоны посмотрели и ужаснулись. От природы Кейли была довольно красивой женщиной. Но сейчас вокруг ее глаз были фиолетовые и красные разводы с какими-то подозрительными горизонтальными черными линиями.
– Вероятно, она старается понравиться ему, – предположил Гистамин.
– Это ужасно, – осмелился признать очевидное Феромон.
– Кто-нибудь должен ей сказать, – предложил Адреналин.
– Чего вы все на меня уставились? – спросил Феромон слабым голосом.
– Почему она решила, что эта боевая раскраска ей идет? – поинтересовался Гистамин. – И почему женщины носят эти прозрачные белые блузки, через которые просвечивает лифчик?
– О, да. Это точно, – отозвался Феромон. – Это страшная тайна. Такая же, как откуда байкеры берут своих симпатичных подружек.
Под впечатлением от грима Кейли гормоны забыли о своей работе, и Билл почувствовал, что головная боль проходит.
– Я уверена, что мы добились определенных успехов, – начала сеанс Кейли.
– Конечно, дорогая, теперь твоя половая жизнь пошла на лад! – хмыкнул Тестостерон.
– На этой неделе я определенно стал больше ценить Эвелин, – сказал Билл.
– Особенно за то, что она часто дежурит, и у тебя есть время на интрижки, – заметил Гистамин.
Кейли повернулась к Эвелин:
– Вы почувствовали, что Билл стал больше ценить вас?
– Нет, – правдиво ответила та.
– Это игра не по правилам, не так ли? – сказал Адреналин.
Тестостерон вновь уставился на макияж и простонал:
– Это ужасно…
– Бывает так, что человек с рождения обделен каким-либо чувством. Один рождается глухим, другой – слепым, – комментировал Феромон. – У Кейли же отсутствует чувство прекрасного.
– Ха-ха-ха, – отозвался Гистамин.
– Иногда бывает полезно вспомнить, как вы относились друг к другу, когда впервые познакомились, и сравнить с тем, как относитесь сейчас, – продолжала Кейли.
Эвелин, Билл и все гормоны рассмеялись.
– Ох, даже не знаю, – сказал Тестостерон. – По-моему, все еще не так плохо.
– Мне кажется, она имеет в виду, что Билл Должен быть повнимательнее, – ответил ему Гистамин и попытался найти подходящий пример, но не смог.
Феромон пришел ему на помощь:
– К слову, когда они только познакомились, Билл не позволял себе пукнуть в ее присутствии.
Гистамину этот пример показался неудачным, остальным – наоборот.
– Да, и когда они сидели в одной ванне, он в нее тоже не пукал, – развил мысль Адреналин.
– И не писал, – добавил Тестостерон.
– Что ты сказал? – взвился Гистамин.
– Этот спор носит чисто теоретический характер, потому что они больше не моются в одной ванне, – примирительно сказал Феромон.
– Следовательно, отношение Билла к Эвелин не поменялось, – заключил Серотонин.
– За исключением одной маленькой детали: они больше не принимают ванну вместе, – саркастически заметил Гистамин.
– Это вовсе не обязательно указывает на несчастливый брак, – настаивал Серотонин. – Может быть, теперь ему больше нравится душ.
– Твое мнение никого не интересует.
– Я думаю, что это Эвелин стала относиться к Биллу по-другому, – неожиданно тревожно вмешался Тестостерон. – Во-первых, она перестала брить ноги.
– Во-вторых, ее трусики стали больше, – добавил Феромон.
– Нет, не стали! – взвился было Тестостерон, но затем уточнил: – Постой-ка, ты сказал трусики или усики?
– Заткнись, Тестостерон, – сказал Гистамин.
– Как вам кажется, в чем, прежде всего, проявляются ваши проблемы? – спросила Кейли.
– Мы ссоримся, – спокойно ответил Билл.
– И по каким поводам вы не ладите?
Супруги задумались на несколько мгновений, потом Эвелин принялась перечислять:
– Мы ссоримся по поводу чистоты, по глупости, из-за недружелюбного отношения. Биллу нравится меня унижать. Он говорит ужасно обидные вещи.
– Билл, а вы сознаете, что ваши слова причиняют Эвелин боль?
– Да, поэтому я их и говорю, – кивнул Билл и засмеялся, но обе женщины хранили молчание.
Он понял, что производит неблагоприятное впечатление на Кейли, и постарался сказать что-то позитивное. Однако этот принципиально новый подход оказался ему не по зубам.
– Иногда мы ссоримся из-за того, как много мы ссоримся, – добавила Эвелин, а Билл утвердительно кивнул.
