Постепенно разговор сместился на менее глобальные темы, а еще через полчаса крепко подпившему Кримсону захотелось покататься на мотоцикле. Он, видите ли, не катался уже несколько лет — с тех пор, как хорошенько разогнался на своей «Jawa 350» по проспекту Космонавтов, неподалеку от Крейзиного дома.
В этом месте проспект Космонавтов пересекает Бассейную, разделяя на две части огромный пустырь, на котором располагается СКК.[228] Вышло так, что на перекрестке путь мотоциклу Кримсона преградил автомобиль BMW неожиданно вылетевший на дорогу со стороны Бассейной. Черные полированные борта приближались с чудовищной скоростью, за тонированным боковым стеклом смутной тенью мелькнуло перекошенное лицо.
Тормозить было поздно, поэтому Кримсон начал заваливать мотоцикл на бок, уводя его сторону, так что в следующую секунду его машина миновала перекресток и вылетела на газон. Какое-то время Кримсону казалось, что он сумеет удержать мотоцикл, но тут переднее колесо подвело его и провалилось в открытый люк. Передняя вилка лопнула, самого Кримсона выкинуло вперед, а через миг на него приземлился изувеченный мотоцикл.
Это приключение не только лишило Кримсона мотоцикла, но и добавило к его обширной коллекции еще несколько шрамов. И если бы местные в Цевле, хозяева мотоцикла (оказавшегося, как по волшебству, точно такой же «jawa 350»), знали эту историю, они вряд ли доверили бы его Кримсону. И были бы полностью правы.
Взобравшись на мотоцикл, Кримсон положил руки на руль, завел двигатель и с наслаждением потянулся. Затем он чуточку поиграл ручкой газа, с видом знатока вслушиваясь в звучание мотора, а затем кивнул и дал полные обороты.
Окружающие пикнуть не успели, как он поставил мотоцикл на дыбы, пролетел по асфальту с десяток метров и на полном ходу врезался в бетонный забор. Раздался грохот, сопровождаемый надсадным скрежетом металла, взметнулось густое облако каменной крошки — и все. Наступила полная тишина.
— Еб твою мать, — прошептал один из местных парней, — глазам своим не верю! Как вы думаете, он жив?
Единственный источник освещения — фара на мотоцикле — разбилась вдребезги, так что стало совсем темно. Еле виднелись обернутые в стекловату контуры труб, а вот мотоцикла (вернее того, что от него осталось) совсем не было видно. Так что когда местные со всех ног подбежали к месту ДТП, им не удалось сразу же обнаружить Кримсона.
— Где он? — недоумевали они. — Куда делся? Может, его на сторону отбросило? Ищите на земле! Забегая вперед, скажу, что этим поискам не было суждено увенчаться успехом. Когда мотоцикл ударился в стену, Кримсона отбросило назад, по счастливой случайности он не получил ни царапины. Чтобы избежать ненужных вопросов, Кримсон потихонечку встал, прошел в тени забора до угла нашей пятиэтажки и был таков. Местные еще какое-то время крутились вокруг, разыскивая его, но так ничего и не добились: подняться в дирекцию и задать свои вопросы всему коллективу они не решились. А Гоблина к тому времени и след простыл.
Утро застало меня на директорском столе. Приоткрыв глаза, я заметил, что укрыт вместо одеяла знаменем нашей организации: отрезом черного полотна с расположенным в центре тонким белым кругом, в который вписаны три растущие из одной точки псилоцибиновые поганки. Это знамя вышила Королева, а привез в заповедник Гоблин, который укрыл меня им перед тем, как с первым автобусом уехать домой. Он с самого начала собирался только проводить нас до места, а потом двигать в обратный путь — в городе его ждали дела. Нас же ожидал утренний инструктаж. Через час, кое-как приведя себя в порядок, мы расселись по местам и принялись внимать словам Капралова, взявшегося в красках расписывать нам прелести здешнего края.
— Здешняя система верховых болот, — толковал он, — самая крупная на Европейском Северо-Западе России. Она состоит из 15 слившихся болотных массивов, а также из множества мелких речек и озер. Преобладают безлесные сфагновые топи, грядово-мочажинные и грядово-озерковые комплексы. Это типичная система верховых болот Северо-Запада, отличающаяся огромными размерами и высокой обводненностью, участвующая в питании рек Полнеть, Ловать, Редья, Порусья, а также ряда других. Местность здесь неоднородная, кое-где посреди болота имеются возвышения — гряды и озы, а также курганообразные песчаные холмы, густо покрытые лесом. На них…
Рассказ Капралова струился размеренно и неторопливо, открывая перед нашим мысленном взором картины бескрайних топей и дремучих, пропитавшихся влагой лесов. Его голос то появлялся на краю моего сознания, то исчезал, вытесняемый навеянными образами.
— Здешний край изобилует птицами и зверьем, — твердил Капралов. — Тут обитает крупнейшая локальная популяция большого кроншнепа, насчитывающая чуть ли не полторы тысячи гнездящихся пар. На гнездовье есть золотистая ржанка (около 250 пар) и средний кроншнеп (не менее 150 пар), кряква, гоголь, хохлатая чернеть. Гнездятся 8 видов и подвидов птиц, занесенных в Красную книгу России: беркут (4 гнездовых участка), черный аист (не менее 2 пар), скопа, европейская чернозобая гагара (не менее 10 пар), большой подорлик, малый подорлик, среднерусская белая куропатка, обыкновенный серый сорокопут.
Как бывший орнитолог, я выслушал перечень птиц не без некоторого интереса. Но вот братья принялись недовольно ворочаться и с унылым видом озираться по сторонам. Видно было, что такие подробности их не интересуют, и что серый сорокопут им глубоко до пизды. Подметив такое дело, Капралов переложил у себя на столе какие-то бумаги и принялся «резать по существу».
— Площадь заповедника составляет тридцать восемь тысяч гектар, а еще восемнадцать тысяч приходится на охранную зону. Восемьдесят процентов этой площади представлены непроходимыми болотами…
Тут Барин, до этого момента спокойно дремавший в углу, открыл глаза, привстал со своего места и поднял руку.
— Разрешите спросить, — поинтересовался он, — а чем представлены оставшиеся двадцать процентов?
— Водными пространствами, — в упор глядя на Кузьмича, отрезал Капралов. — Еще вопросы есть? Вопросов не было, так что Капралов перевел разговор к другим темам, таким, как правильное заполнение бланков соответствующих протоколов. Ради примера Капралов достал из сейфа несколько таких документов и пустил их по рукам. Но уже первый из них вызвал у наших товарищей столь живой интерес, что заседание пришлось на время приостановить.
— Сходи, посмотри, — толкнул меня в бок Кримсон, — на этот шедевр! Эта бумага достойна занять место в нашей коллекции!
Поднявшись с дивана, я подошел к столу и заглянул через спины столпившихся возле него друзей. Протокол был посвящен случаю браконьерства, совершенного одним из местных мужиков в отношении матерого лося. Документ лежал обратной стороной вверх, так что мне хорошо была видна последняя графа — «объяснения нарушителя». Написанное там поражало своей непосредственностью, очаровывало гибельной четкостью и простотой. «Увидел лося — тихонько убил (число, подпись)». Вот собственно и все, что было сказано в этой графе.
— Тихонько убил, — одними губами повторил я, перекатывая эти слова во рту и как будто пробуя их на вкус. — Хорошее объяснение, нечего сказать! Немало говорит и о самом человеке!
Еще через пару часов мы разделились на две группы и стали готовиться к отправке в «базовые лагеря». Крейзи, я, Кузьмич с Иркой, Влад, Макута, Сержант, Родик со своей женщиной, а также Наташа и Максим должны были на машине отправиться в деревню Сосново Локнянского района, а остальным нашим товарищам предстояло переплыть на лодке озеро Полисто, чтобы заступить на боевое дежурство в деревеньке Ручьи.
Перед отправкой Крейзи отсыпал в отдельный мешок целую кружку дури и торжественно вручил ее отплывающим.
— Сухой паек, — пояснил он. — Удачи вам, братья!
— Принято, — кивнул Панаев, пряча коноплю в карман. — Пока!
Дело происходило на лодочном пирсе, причем большинство наших уже погрузилось в лодку, когда на причал вышли те самые юноша и девушка, дальние знакомые нашего Крейзи. Впереди с оранжевой сумочкой в руках шла девица, а за ней плелся её парень, волоча на горбу оба ихних рюкзака. (Оказалось, что этим двоим тоже выпало плыть на лодке в Ручьи.) Тут надо заметить, что указанные пассажиры и так не слишком вписывались в общую канву, а на пирсе это стало еще более очевидно.
Девушка садилась последней, но неожиданно поскользнулась и довольно-таки сильно качнула лодку.
— Еб твою мать! — рявкнул на неё устроившийся на носу Максим Браво. — Ты могла бы быть поосторожнее!
Никто не ожидал, что эти простые слова возымеют столь грандиозный эффект. Девушка резко вскинула голову, в упор посмотрела на Браво и заявила:
