Кладбище раскинулось на холме, над самым морем. Погрузиться в вечный сон под сенью стройных кипарисов – разве это не блаженство!
На следующий же день он поспешил в управление кладбищ.
– На том кладбище мест уже нет! – ответили ему.
За двадцать тысяч он мог бы купить место на любом кладбище.
Ему предлагали участки за пятнадцать, двенадцать и даже десять тысяч.
Он уже знал, что через день цены подскочат, и на эти деньги ничего не купишь, и он купил место на кладбище в тот же день, оформил все бумаги, даже не взглянув на то, что покупает.
Затем пошел посмотреть. Это было место, затерянное среди разбитых могильных плит и вокруг – ни газонов, ни кипарисов… Но он был доволен и этим.
– О, это мое! Мое!.. – проговорил он, и глаза его заблестели.
Каждый день рано утром, как прежде на службу, отправляется он на кладбище, гордо садится на свою землю, расчищает ее от сорной травы, сажает цветочки и с нетерпением ждет дня, когда займет свое вечное жилище.
А сумеешь ли ты быть у нас врачом?
У нас так не хватает врачей, а некоторые берут и уезжают в Европу и Америку в погоне за деньгами! Наши же доморощенные умники хотят, чтобы молодые врачи, получившие образование за границей, при возвращении домой прежде сдавали экзамены, а затем получали право заниматься врачебной практикой.
– Для чего вы приехали? – спрашивает экзаменатор, пожилой опытный врач.
– Чтобы работать, лечить людей.
– Гм, понятно… А что вы еще умеете делать?
– То есть как что?
– Как то есть как? Например, умеете ли сочинять музыку, писать стихи, сниматься в кино, работать подрядчиком, заниматься коммерцией? Могли бы стать депутатом Национального собрания, министром? Пуститься в политику?.. Конечно, вы чем-нибудь займетесь.
– Нет, я буду только лечить… Я из небогатой семьи, на жалованье не проживу, потому займусь частной практикой…
– Ха-ха-ха… Без звания доцента, профессора иметь частную практику? А кто же будет направлять вам пациентов?
– То есть больных?
– Да, пациентов…
– Наверно, больные сами придут…
– Как это больные сами придут?
– Тяжелого больного кто-нибудь привезет…
– Хорошо, а как зовут человека, который привозит больных?
– Я ведь не могу знать имени этого человека, он еще не привез больного.
– Я спрашиваю не имя его, а как называют человека, который присылает больных?
–?..
– Его маклером называют, маклером… Медицинский маклер… Ты же сам пациента поликлиники не пошлешь к частному врачу? Если никто не укажет, как придет к тебе пациент? Вас за границей даже этому не учили?.. Хорошо, ну скажи, пожалуйста, что значит профессиональная солидарность?
– Взаимопомощь, что ли?
– Не знаешь, ну так я объясню. Предположим, к тебе придет человек с жалобой на геморройные шишки… Осмотрев, ты пошлешь его к своему приятелю – специалисту по женским болезням…
– Но у человека ведь геморрой… зачем к гинекологу?
– Твой приятель получит гонорар и направит пациента к своему другу – зубному врачу…
– Но…
– Зубной врач затем направит его к кожнику, кожник – к рентгенологу, рентгенолог – к глазнику… Напоследок его следует показать невропатологу. К тому времени нервы у больного сдадут… Если у него есть пища и вода, то он и сам поправится, а если нет, то умрет и от болезни избавится. После смерти он опять попадет в руки медиков, к патологоанатому. Теперь, скажи, пожалуйста, что нужно сделать, чтобы стать известным, прославиться?
– Я буду стараться так лечить моих больных, так работать над собой…
– Хых… Слушай меня. Ты дашь в газеты объявления: «Бесплатный прием неимущих больных. Каждый день после обеда». Когда пациенты начнут приходить к тебе, будешь принимать только по понедельникам и четвергам… Затем раз в неделю, а потом раз в месяц… А когда повалят косяками, ты прекратишь бесплатный прием. И будешь все время повышать плату, люди подумают, что ты владеешь какими-то чудодейственными секретами, раз так дорого берешь за визит. Все больные побегут к тебе… Потом надо еще помещать в газетах благодарственные письма от имени больных. А если к тебе пришел пациент, ты его осмотрел и не нашел никакой болезни, что будешь делать?
– Я скажу, что он здоров…
– Вах-вах!.. Посмотрите на этого врача!.. Разве на свете есть небольные люди? Если даже у него нет никакой болезни, ты выпиши ему неразборчивый рецепт и пошли в аптеку… Как бы там ни было, психиатр-то найдет у него комплекс неполноценности… Да-а, чем непонятнее ты напишешь рецепт, тем разборчивее должен быть счет… Затем почаще нужно писать в газеты статьи по различным вопросам, например: «Об аренде жилья», «Защита леса», «Нравственность шоферов», «Почему люди сходят с ума» и так далее, чтобы имя твое постоянно мелькало на страницах прессы, и все говорили: как много он знает!.. Надо делать это так, чтобы в будущем стать мэром города, или губернатором, или депутатом парламента, а то и министром… Да, мне совершенно очевидно, что ты здесь не сможешь успешно работать как врач… Лучше всего снова отправляйся туда, откуда приехал, – в Германию, Америку!..
– Спасибо, будьте здоровы…
– И ты будь здоров, сын мой, смотри не болей!
Как-то, месяцев семь-восемь тому назад, один приятель меня спросил:
– Почему ты не носишь очки?
– А зачем они мне?
– Человек в твоем возрасте уже не может обходиться без очков. Если ты не будешь носить их сейчас, совсем испортишь глаза.
Приятель ушел. В глазах у меня помутнело. Я уже ничего не различал ни вблизи, ни вдали.
Тайно я всегда мечтал, чтобы у меня выпали волосы и открылся лоб… И еще – носить очки. Это я считал признаком людей, наделенных интеллектом. Если у подручного мясника выпадут надо лбом волосы и он наденет очки, то даже его можно принять за доцента университета. Но эти мои мечты не сбылись. Волосы мои изо дня в день становились гуще. Ну, хоть бы очки на нос нацепить, чтобы люди говорили: вот ученый! Я пошел к врачу. После обследования он сказал:
– У вас близорукость. Одна целая семьдесят пять сотых диоптрии.
Я купил очки по рецепту. Стоило мне только их надеть, как у меня начинала кружиться голова, поднималась тошнота и, простите, меня даже рвало. Просто выворачивало наизнанку. Когда я снимал очки, то ничего не видел. А в очках хотя и видел, но меня тошнило. Прямо беда!
Один мой приятель пожалел меня.
– Могу рекомендовать тебе хорошего врача. Обратись к нему, – сказал он.
Врач осмотрел сначала меня, потом мои очки.
– Какой болван прописал вам эти очки? У вас же нет близорукости!
– А что у меня?
– Дальнозоркость. Две диоптрии!
Я заказал новые очки. От этих очков у меня не кружилась голова, не поднималась тошнота. Теперь все время слезились глаза. Я непрерывно плакал. От слез глаза мои были всегда красными. Мною овладевало непонятное чувство горькой тоски. Эти очки годятся только для похорон.
Близкий друг посочувствовал мне:
– Этак ты совсем ослепнешь. Сходи в государственную лечебницу. Одно дело – частный врач, другое – врач солидной государственной клиники. К тому же у них по глазным болезням принимает профессор.
Да, государственная лечебница – совсем другое дело. Богатая аппаратура, все блестит и сверкает.
Профессор обследовал меня. Я ему рассказал о своих злоключениях:
– Один говорит – близорукость, другой – дальнозоркость. Профессор разозлился:
– Вот недотепы! У вас не близорукость и не дальнозоркость. Вы страдаете астигматизмом.
По рецепту профессора я заказал очки. Они пришлись мне впору. Я все видел хорошо. Одно только меня тревожило: мир как будто отдалился от меня. Стены комнаты, в которой я прожил десять лет, раздвинулись метров на тридцать. Хочу пожать приятелю руку, не могу дотянуться, хочу написать что-нибудь – бумага оказывается не под моей рукой, а в двух метрах от меня. Я видел предметы, как в перевернутом бинокле. Они уменьшились в размерах, а люди стали с чечевичное зерно… Но самое главное – я уже не мог есть. Сажусь за стол – тарелка убегает от меня на двадцать метров, а нос мой погружается в горячий суп, я лихорадочно пытаюсь ложкой попасть в чашку, которая стоит метрах в двух от меня. Я перестал есть, пить, двигаться. Меня за руку отвели к другому доктору, который получил образование в Америке. Ходили слухи, что он кроту мог вставить волчий глаз. После тщательного осмотра он
сказал:
– Какой… выписал вам эти очки?! Ну и болван! Вот коновалы! Если вы пожалуетесь в прокуратуру, у него отнимут диплом.
– Пусть не я, а Аллах его накажет, – сказал я.
Я купил новые очки. Теперь в глазах у меня все стало двоиться. Наша семья, всегда состоявшая из семи человек, выросла до четырнадцати… Раньше я и не замечал, что у каждого человека есть двойник. Могут ли люди в такой степени походить друг на друга? Со мной творилось что-то невероятное. Смотрю на свои ноги – и вижу четыре ботинка. На руке у меня десять
