Богини озадаченно переглянулись.
— Выкрутился… — с досадой обронила Гера.
* * *
— Конечно, я сделаю тебе пару чудных стройных ножек, — сказала Колдунья. — Но сперва, дитя мое, ты должна отдать мне свой голос.
И бедная наивная Русалочка отдала свой голос за Морскую Колдунью. А та, конечно, никаких предвыборных обещаний и не думала выполнять.
* * *
— Что Вы думаете об этой трости, Ватсон?
— Холмс! Но как Вы узнали, что я рассматриваю трость?
— Элементарно, Ватсон. Видите ли, у человека на ушах есть такие специальные точки, которые улавливают тепло тела…
— Он видит ваше отражение в кофейнике, — вмешалась миссис Хадсон.
— Миссис Хадсон! — воскликнул Холмс. — Но как Вы догадались, что я смотрю на кофейник?!
— Элементарно, Холмс. Видите ли, у человека на ушах есть такие специальные точки…
— Дело в том, Ватсон, что этот джентльмен — мой родной брат Майкрофт Холмс, ха-ха!
— А я и не знал, что у Вас есть брат, — удивился Ватсон.
— Я тоже не знал, — пожал плечами Холмс. — Я это вычислил.
* * *
Захватчики! Дорогие вы наши! Заходите, добро пожаловать в наш город! Ворота открыты, вы же так долго в них ломились. Это мы, невежи, забыли законы гостеприимства. Заходите, чувствуйте себя как дома.
Правда, угостить вас нечем, всех собак мы уже съели. Крысы вот есть, штуки четыре — но это детям. Тем, что еще остались. Зато воды много, пейте сколько хотите. Правда, все колодцы отравлены, но если два раза прокипятить и дать отстояться, то пить можно. Почти наверняка не помрешь. А живот — ну что живот… поболит и перестанет.
Конечно, для туризма сейчас не самый лучший сезон. Ну, что вам показать?.. Памятники архитектуры разрушены, статуи перелиты на ядра. Из старых зданий всего два-три и сохранилось. Вон то, и еще это, и одно почти целое на другой стороне города. В нём у нас расположен холерный барак… кстати, у нас сейчас холера. Мы не хотели, так уж получилось. Зато кладбище почти не пострадало, даже разрослось. Хотите посмотреть на старые могилы? А на новые? У нас их много, спасибо.
Извините, что мы не смогли усыпать мостовую цветами перед вашим приходам. У нас и мостовой-то уже нету, все камни давно использованы… То есть как, куда? А разве вы их не получили? Нам ведь для вас, дорогие вы наши, ничего жалко не было. Ни камней, ни смолы, ни олова… очень ценные, между прочим, вещи в осажденном городе! Жаль, кончились.
Заходите в любой дом, будьте гостями. Да, это всё наше имущество. Небогато живем, вы правы. Ну да война — дело хлопотное, больших денег стоит. Потратили всё, подчистую. Еще до вашего прихода. Всё равно не хватило… а то бы мы сами к вам в гости пришли. Как вот вы к нам.
Захватчики, родненькие! Да вы что, обиделись? Куда же вы?.. Даже водички не попили…
* * *
— Опять ты водишь? А я когда же?
— Ничего, я в последний разочек. А потом — твоя очередь.
Моисей ободряюще улыбнулся Исусу Навину. Заканчивался 39 год блужданий по пустыне.
* * *
Когда она уколола палец, ей было всего-то 16 лет.
Сон — это отражение наших переживаний; за первые 32 года своего сна принцесса успела пересмотреть все сны по два-три раза, и ей изрядно наскучило. Поэтому она начала ходить во сне. И спать с открытыми глазами. И еще разговаривать. Так бывает, лунатизм называется. За сто лет и не такому научишься.
И вот бродит принцесса по дворцу, а вокруг с таким же отрешенным выражением лица гуляют слуги и автоматически выполняют свои обязанности — стражники бдят (что значит военная дисциплина!), музыканты наигрывают что-то психоделическое, повара, которые жить не могут без любимой работы, готовят еду, не приходя в сознание и т. д. Садовники аккуратно подстригают разросшийся шиповник и травят гусениц. Всё как раньше. Даже крестьяне по-прежнему возят из деревень телеги с продуктами.
Потому что никто и не заметил, что королевство заколдовали. Сила привычки оказалась слишком сильна.
И живет теперь это сонное царство — вроде что-то там шевелится, бродит, разговаривает — но как-то во сне, отрешенно и бездумно. А прекрасные принцы проезжают мимо, или даже заезжают в гости — и не догадываются снять заклятие. Внешне-то всё в полном ажуре…
* * *
— Смилуйся, государыня Рыбка! Старуха-то! Хочет быть Владычицей Морскою!
— Ну наконец-то! — прошептала Рыбка. — Свободна! Тысячу лет я этого ждала!
Всплеснула плавниками — и обернулась девицей-красавицей.
— Ну вот, — сказала она, выходя из воды, — теперь пусть твоя старуха вместо меня морем владеет.
* * *
Старик стоит у Синего моря, протягивает руки навстречу волнам и кричит:
— Рыбка! Рыбка моя золотая, вернись!
Не возвращается.
— Рыбка! Я был дурак. А старуха моя — сволочь! Хотела стать дворянкой — получила дворянство. Да что там — царицей стала! И что? Теперь я при ней вроде принца-консорта.
Старик хохотнул.
— Слуги перед ней на цыпочках ходят, а на меня и не глядит никто. Вчера она меня вообще послала… на конюшню. Принародно. Совсем рехнулась баба.
Нет никого в волнах, только белая пена накатывается на сапоги старика.
— Рыбочка! Я знаю, ты меня слышишь. Вернись, ну пожалуйста! Я же никогда у тебя ничего не просил, для себя. Сейчас всего-то и прошу — вернись! Мне ничего больше не надо — только приплыви!
— Ваше величество?.. — предупредительный слуга деликатно тронул Старика за рукав и протянул теплый плащ.
— Что? А, да, спасибо. Конечно…
Ссутулившись, Старик побрел к карете. Нельзя заставлять королеву ждать.
Белая морская пена лизнула песок на том месте, где он только что стоял.
Русалочка не могла вернуться к Принцу. Никак. Даже если бы очень захотела.
совершенно альтернативная история
— Человек! Человек, где ты?
— Здесь я, Отец, — человек вышел из-за дерева, смущенно прикрываясь руками. — Вот он я.
— А чего это ты так покраснел?
— Да я тут… — человек вздохнул, — съел. Не удержался, вот. Делай со мной теперь, что хочешь.
Демиург вздохнул.
— Ты же уже большой мальчик! — строго произнес он. — А тащишь в рот всякую гадость! Я тебе говорил, не ешь незрелые яблоки?
— Говорил, — виновато понурился человек. — Но они такие красивые…
— Ну что ж, — пожал плечами демиург. — Съел, и ладно, чего уж теперь. Но больше так не делай!
— А разве ты меня не накажешь? — удивился человек.
— А что мне с тобой прикажешь делать? Может бьггь, выдрать?
— Не-е, — человек помотал головой. — Я тут подумал и всё осознал. Вина моя велика. А потому я готов принять самое суровое наказание. Уже и вещи сложил.
— Вещи? А куда это ты собрался?
— Ну-у… мне же здесь больше не место? Вот я и подумал…
Демиург молча смерил человека тяжелым взглядом.
— Ясно. А жена твоя?
— А она тут останется, — отвернув лицо, выдавил из себя человек. — Найдет себе другого мужа, хорошего. Ты ведь ей сделаешь, правда?
— Ну уж нет! — женщина вышла из кустов и ухватила мужчину за локоть. — Куда ты, туда и я! В конце концов, не забывай, это я тебя уговорила попробовать яблочко.
— Ты здесь ни при чем, — человек тщетно попытался высвободить руку. — У меня своя голова на плечах должна быть, нечего сваливать свою вину на других. Я съел, я один и виноват.
— Может, правда, останешься? — спросил демиург женщину. — Я тебе другого мужа слеплю, или, хочешь, даже двух. У меня грязи много.
— А мне другого не надо! — дерзко ответила женщина. — По мне, и этот хорош. И я пойду за ним, потому что люблю его, дурака такого.
Демиург вздохнул и повернулся к Змею.
— Ну, а ты что скажешь, коварный искуситель?
— Он ни в чем не виноват! — быстро сказала женщина. — Он только выполнял свою работу.
— Действительно, — подхватил мужчина. — Оставь его в покое, пусть остается здесь.
Змей всхлипнул и упал на колени.
— Создатель! — провыл он. — Оторви мне ноги! Я же не думал, что они так… что они такие… я же… да я за ними на брюхе поползу!
Демиург устало потер лоб ладонью.
— Ну что с вами будешь делать! Значит, ты твердо вознамерился уйти отсюда?
— Да, — сурово кивнул человек.
— А ты пойдешь за ним?
— Да! — женщина еще крепче вцепилась в мужа.
— А ты?..
— И я за ними!
Демиург оглянулся по сторонам. Сквозь кусты повсюду поблескивали глаза диких зверей, и все выражали глубокую преданность человеку и немедленную готовность тронуться в путь.
— Ну что ж, — протянул демиург. — Идите, раз такое дело.
