Иоанна Хмелевская - Инопланетяне в Гарволине

Обсудили и все детали переброски вертолета в леса под Гарволином.

— Ясное дело, лететь в своем окончательном виде вертолет не может, — заметил консультант. — Тогда как быть? Прилетит обычный вертолет, а все это оборудование смонтировать в лесу? О нет, исключено. Мы не сможем этого сделать! Пусть летит при всем параде!

— Но его же заметят по дороге!

— И вовсе нет! Полетит ночью, с выключенными огнями. А мы на полянке разожжем костер, чтобы видел, куда садиться.

— И сразу приедет пожарная команда! — возразили ему. — Или лесник примчится!

Пилот уже освоился в своей новой роли и высказал разумное предложение.

— Лететь, разумеется, ночью, когда вертолет будет полностью переоборудован. Никаких огней включать не буду, а вот вы, вместо костра, посветите фонариками. Я вас научу, как светить. До Гарволина недалеко лететь, ничего особенного…

Решив использовать редакционную тайну для охмурения фоторепортера, секретарша стала действовать. Весь вечер до ночи просидела она в редакции и ни одной живой души не увидела. Не появлялся ни один из конспираторов, а взломать запертую дверь кабинета художника она не смогла, поскольку не предвидела такой необходимости и не запаслась соответствующими инструментами. Расстроенная и злая, она поздней ночью ни с чем возвратилась домой. Откуда ей было знать, что как раз этот вечер заговорщики в полном составе провели в ангаре на аэродроме Бемово, поглощенные хлопотами о своем космическом аппарате?

Марыся, однако, не пала духом и от своего намерения не отказалась.

Интуиция подсказывала девушке, что лед тронулся. Фоторепортер явно стал уделять ей больше внимания, наконец-то оценив некоторые из ее высоких достоинств. Вот и надо ковать железо, пока горячо, заставить его заметить еще парочку достоинств — и парень капитулирует. А вдруг не хватает всего какой-то последней капли?

Девушка неглупая, Марыся в глубине души опасалась, что таких капель может потребоваться целое ведро. Негативный супружеский опыт мог лечь тяжким бременем на душу молодого человека и на долгие годы отвратить его от супружества вообще. Если так, очень неправильно он рассуждает! Попалась ему тогда неподходящая кандидатура, подумаешь, большое дело! Теперь может подвернуться подходящая. Впрочем, даже если и не так, тоже ничего страшного. Марыся не боялась ошибиться, не настраивалась на безоблачное счастье до конца дней своих. От жизни она хотела получить хоть малость: пожить со своим Грегори Пеком, сколько поживется, а там — как Бог даст. Хоть раз в жизни нужно ведь выйти замуж! О том, что она здорово влюбилась в фоторепортера, Марыся пока не догадывалась.

Зато не сомневалась в том, что сейчас наступил решающий момент. В редакции что-то происходит, все как с ума спятили, в том числе и предмет ее мечтаний, и происходящее они держат в глубокой тайне. При сложившихся обстоятельствах ей предоставляется просто уникальная возможность продемонстрировать еще одно свое незаурядное достоинство.

Таким достоинством Марыся считала свою безоглядную преданность любимому, а продемонстрировать ее могла только одним путем: узнать тайну и свято ее сохранить.

Очень возможно, что непрошеное, нахальное проникновение в тайну, приобщение к чисто мужскому делу могло привести и к обратному результату, если бы в данное дело не вмешался счастливый случай. Ведь Марыся собиралась опять незаметно вернуться в редакцию поздним вечером, затаиться, подглядеть и подслушать конспираторов. А счастливый случай внес коррективы в ее планы.

На следующий вечер, когда девушка собиралась осуществить свое намерение, в ее дверь позвонила соседка по этажу. На ней лица не было.

— Марысенька, дорогая, спасай! Умоляю, на тебя вся надежда! Присмотри за квартирой!

Марыся смотрела на соседку непонимающе, и та сообразила — надо объяснить. Выяснилось, что соседкин муж по ошибке забрал обе связки ключей от квартиры и отправился на работу во вторую смену. Вот она и не может запереть квартиру уходя — изнутри запираться можно, а оставить квартиру незапертой не рискует.

— А мне просто необходимо выйти! — со слезами в глазах говорила соседка. — Надо за дочкой в садик сбегать, они до пяти работают, я и так опоздала. По всему дому ищу ключи, чтоб им… А позвонить мужу не могу, даже если бы у меня и был телефон, потому как этот осел отправился в рейс, он ведь водитель загородного автобуса. Я только сбегаю за ребенком и мигом вернусь. Посиди у меня в квартире, ладно? Ведь просто безвыходное положение, то есть я хотела сказать — нет другого выхода!

Секретарша, девушка добрая и отзывчивая, разумеется, согласилась выполнить просьбу отчаявшейся соседки, подумав, что еще успеет отправиться в редакцию. Заперев собственную квартиру, она расположилась в соседкиной и принялась ждать ее возвращения.

Соседка со всех ног помчалась в детский садик. И застала его двери запертыми. В дверях торчала записка, прикрепленная кнопками. Записка была адресована соседке:

«Я ждала сколько могла, больше не могу. Муж в командировке, а в полшестого должен прийти наконец сантехник. Так что забираю вашу дочку с собой. Воспитательница Агата».

В записке воспитательница Агата сообщала свой адрес. Улица Эразма Чолека. Боже, у черта на куличках! Бедная женщина спохватилась, что, торопясь за дочкой, не захватила с собой денег, значит, такси отпадает. В панике она не сообразила, что могла бы расплатиться с таксистом по приезде домой. Пришлось добираться на трамваях, билеты у нее с собой были. Добираться пришлось с пересадками. Пока добралась до Эразма Чолека, пока обсудила с воспитательницей фатальное стечение обстоятельств, пока с ребенком дотащилась до дома, прошло три часа.

Секретарша уже давно металась по соседкиной квартире, как тигрица в клетке. Соседка явилась в полдевятого. Не слушая благодарностей, Марыся кинулась к себе.

Было уже четверть десятого, когда она осторожно отперла входную дверь дома, где помещалась редакция. Ключ ей удалось заранее выпросить у уборщицы под каким-то благовидным предлогом., Затаив дыхание, Марыся на цыпочках прокралась в редакционный коридор.

Везде царила тишина. Не зажигая света, не заходя в свою комнату, секретарша остановилась у окна, через которое проникал свет уличного фонаря, и принялась копаться в сумке. На этот раз она захватила кучу всевозможных ключей и отмычек, чтобы открыть дверь таинственного кабинета художника, если она и сегодня окажется запертой.

А в том, что она будет запертой, секретарша не сомневалась. Ведь везде темно и тихо, как и в прошлый раз, значит, опять в редакции ни души.

А тишина стояла потому, что после занятий принудительной и чрезвычайно изматывающей гимнастикой команда космонавтов пыталась прийти в себя. Все пятеро в изнеможении повалились на стулья в, самых невероятных позах, поскольку третья нога исключала всякую возможность сидеть нормально. Это был вечер тренировки астронавтов в полном облачении, и нельзя сказать, что он прошел безоблачно. Помимо трудностей с одеванием и передвижением по комнате выявились еще дополнительные, непредвиденные. И вот эта новая проблема наложила на лица присутствующих отпечаток встревоженности и озабоченности. Отдыхая после тренировки, как космонавты, так и не приземляющиеся конспираторы молча ломали головы над тем, как ее разрешить.

Нависшую тишину нарушил сатирик, которому больше всех досталось.

— Хорошо, что у меня хватило ума спуститься только на одну ступеньку, — мрачно произнес он. — Если бы попытался ступить на вторую, наверх вам пришлось бы вносить меня на руках.

— Значит, никак не получается? — задал ненужный вопрос редактор, ведь и без того было ясно, что не получается. — А если попытаться как-нибудь боком?

— Да нет, никакой стороной не выйдет, — поддержал коллегу-пришельца пилот.

— Я пробовал. Ноги спутаны, а ласты цепляются одна за другую.

— А даже если каким-то чудом и удастся сойти вниз, то вверх никак не подняться, это уж точно, — со вздохом заключил художник.

Высказывание коллег навело консультанта по вопросам науки и техники на научное предположение.

— Из этого следует, — задумчиво произнес он, — что у них нет никаких ступенек, никаких лестниц.

— У кого? — не поняли коллеги.

— Да у пришельцев же…

До присутствующих не сразу дошла вся глубина предположения. Надо сказать, участие в эксперименте в качестве представителей внеземной цивилизации определенно произвело в их умах какой-то сдвиг. Они так вжились в роль неземных существ, что уже не отделяли себя от них, особенно будучи облаченными в скафандры космонавтов. Реальность у них явно путалась с вымыслом, и вот теперь они просто не могли понять сути высказывания консультанта.

Первым понял его фоторепортер, до него как-то дошло быстрее, чем до прочих.