Я встрепенулся. Не опасайся я, что меня услышат, я бы сказал: "Так-то вот!" При других обстоятельствах я вошел бы в комнату, похлопал прародительницу по плечу и сказал: "Предупреждал я вас, что Бингли располагает сведениями? Может быть, в следующий раз вы прислушаетесь ко мне". Но поскольку пришлось бы возобновлять знакомство с женщиной, одной встречи с которой мне хватит по гроб жизни, это исключалось. Я остался на месте, только еще больше навострил уши, чтобы не пропустить остальную часть диалога.
После того как прародительница произнесла: "О господи!" или "С ума сойти!" - в общем, что-то, из-за чего стало ясно, что рассказ гостьи сильно ее заинтересовал, Мак-Коркадейл продолжила. И продолжение рассказа, бесспорно, довершило удар. Роковая весть, иначе и не назовешь.
- Оказывается, этот человек - бывший камердинер, И он состоит в лондонском клубе дворецких и камердинеров, каждый член которого обязан, согласно уставу, делать записи в клубной книге о своем хозяине. Мой гость объяснил, что в свое время он служил у мистера Уиншипа и надлежащим образом записал многие его похождения, которые, стань они достоянием гласности, произвели бы самое неблагоприятное впечатление на избирателей Маркет-Снодсбери.
Я был удивлен. Я понятия не имел, что Бингли когда-то состоял на службе у Медяка. Что ж, права старинная пословица "Полмира не знает, как живут остальные три четверти".
- Потом он без тени стыда признался, что в свои последний приезд в Лондон украл эту книгу и теперь она находится в его распоряжении.
У меня перехватило дух от ужаса. Особенно горько было сознавать, уж не знаю сам, почему, что Бингли стащил книгу, как раз когда мы с Дживсом потягивали напитки в соседнем помещении. Даже если бы не это, так и так все равно было бы горько. Многие годы я трепетал при мысли, что клубная книга со всей содержащейся в ней взрывоопасной начинкой попадет в плохие руки, и вот теперь она в таких руках, что хуже не придумаешь. Не знаю, понятно ли я выражаюсь, но я просто хочу сказать, что, если б я мог выбирать мерзавца для совершения этой кражи, Бингли стоял бы в списке кандидатур на последнем месте. Помню, Дживс говорил о ком-то, кто "способен на грабеж, измену, хитрость" [Шекспир, "Венецианский купец" (акт V, сцена 1), пер. Т. Щепкиной-Куперник], ну, так это вылитый Бингли. Он напрочь лишен всех благородных чувств, а от такого человека бессмысленно ждать пощады.
Пожилая родственница верно оценила драматичность ситуации. Она испуганно воскликнула: "Страсти-мордасти!", и Мак-Коркадейл сказала, что она согласна с этим восклицанием, хотя сама она выразилась бы иначе.
- Ну, и как вы поступили? - спросила прародительница, горя от нетерпения, и Мак-Коркадейл ответила характерным для себя хмыканьем-фырканьем. В нем слышались и утечка пара, и случайная встреча двух-трех кошек с двумя-тремя собаками, и шипение кобры, вставшей поутру не с той ноги. Интересно, как реагировал на этот звуковой эффект покойный мистер Мак-Коркадейл? Может быть, находясь под впечатлением от него, он решил, что попасть под трамвай - не самое худшее в жизни.
- Я вышвырнула его поганой метлой. С гордостью могу сказать, что собираюсь победить в честной борьбе, и его предложение было мне глубоко противно. Если надумаете добиваться его ареста, хотя не представляю, как он мог бы осуществиться на практике, его адрес: Ормонд-креснт, 5. Он, кажется, положил глаз на мою горничную и дал ей свой адрес. Но повторяю, серьезных оснований для ареста нет. Наш разговор проходил без свидетелей, и он может преспокойно отказаться от своих слов. Жаль. Я испытала бы истинное наслаждение, увидев, как его повесят и четвертуют.
Она снова фыркнула. и прародительница, знающая толк в правилах хорошего тона. поспешила задобрить ее комплиментом. Она сказала, что мамаша Мак-Коркадейл заслуживает ордена.
- Ну что вы.
- Так благородно было с вашей стороны отказать этому человеку.
- Как я уже говорила, я собираюсь победить в честной борьбе.
- Вам было не только глубоко противно выслушивать его предложение, но и досадно отрываться от работы над речью.
- Особенно если учесть, что за несколько минут до того меня оторвал от работы странный молодой человек, показавшийся мне слабоумным.
- Ну, это, должно быть, мой племянник Бертрам Вустер.
- Ах, простите.
- Ничего-ничего.
- Возможно, у меня сложилось превратное впечатление о его умственных способностях. Наша беседа была очень краткой. Мне только показалось странным, что он пытается убедить меня голосовать за моего соперника.
- Он вечно носится с нелепыми идеями. Он у нас такой, с заскоками. "Движется таинственно и чудеса творит" [Цитата из гимна Уильяма Купера (1731-1800) "Бог движется таинственно"]. Но, безусловно, ему не следовало мешать вашей работе над речью. Хорошо она у вас получилась?
- Я довольна.
- За вас остается только порадоваться. Вы, наверно, ждете не дождетесь начала дебатов?
- Да, жду с нетерпением. Я горячая сторонница их проведения. Все упрощается, когда два кандидата публично встречаются лицом к лицу, и избиратели получают возможность сравнить их платформы. Конечно, при условии, что соперники будут скрещивать шпаги в рамках парламентской этики. Но сейчас я должна вернуться к своей работе.
- Минуточку. - Без сомнения, слово "скрещивать" навело прародительницу на мысль. - Вы случайно не решаете кроссворды в "Обсервер"?
- Решаю. В воскресенье за завтраком.
- Но не все отгадываете?
- Да нет, все.
- Каждое слово?
- До сих пор проблем не возникало. По-моему, там все до смешного просто.
- Тогда что значит вся эта абракадабра насчет вымеренного шествия святого вокруг жилища с пристройкой?
- А, это я сразу догадалась. Ответ, конечно, педометр. Шаги меряют педометром. Посередине "дом", то есть жилище, плюс пристройка "е" и "Петр", имя святого, вокруг. Элементарно.
- Да, действительно просто. Спасибо вам. Вы сняли груз с моей души, сказала тетя Далия, и они мирно расстались - исход, которого трудно было ожидать, зная мамашу Мак-Коркадейл.
После того как я снова примкнул к человеческому стаду в лице сестры моего покойного отца, мне некоторое время не удавалось вставить ни словечка: старая прародительница без умолку костерила составителя кроссворда в "Обсервер", поминая недобрым словом дома и педометры. Выговорившись на эту тему, она с грустью принялась воздавать дань уму Мак-Коркадейл и заявила, что, по ее мнению, в борьбе с такой соперницей у Медяка меньше шансов удержаться, чем у парика на сильном ветру. Хотя теперь, добавила она с большей долей оптимизма, когда клубная книга уже не представляет опасности, он может выехать за счет речистости Спода.
Все это время я безуспешно пытался прорваться к ее слуху со своей репликой, смысл которой заключался в том, что нет резона выезжать, когда тебя уже обскакали, но только с третьего раза мне удалось добиться внимания тетушки.
- Дело труба, - попробовал я выразиться иначе. Казалось, она была удивлена, как будто эта мысль раньше не приходила ей в голову.
- Труба?
- Разве нет?
- С чего ты взял? Ты же слышал, она сказала, что собирается победить в честной борьбе, поэтому отвергла потуги искусителя и вышвырнула его поганой метлой, а быть вышвырнутым подобным образом вдвойне неприятно. Бингли раздавлен.
- Он еще внесет свою лепту.
- Детский лепет.
- Не "лепет", а "лепту", что совсем не одно и то же. Думаю, Бингли оправится после нанесенного ему сокрушительного поражения. Что, если он продаст клубную книгу со всей заложенной в ней взрывчаткой "Маркет-снодсберийскому Аргусу"?
Я имел в виду влиятельную газету, которая из кожи вон лезет, чтобы очернить консерваторов, и охотится за жареными фактами, заставляя людей консервативных взглядов чувствовать себя, как под микроскопом. Если бы она взялась публиковать в каждом номере подробности о прошлом Медяка, то, безусловно, устроила бы его кандидатуре кислородное голодание.
Я недвусмысленным образом заявил об этом ближайшей родственнице. Я бы добавил, что, может быть, теперь с ее лица все же сойдет, наконец, глупая улыбка, по в этом не было нужды. Она сразу оценила правоту моих слов, и у нее вырвалось смачное охотничье ругательство. Она вытаращилась на меня в неприкрытом смятении, словно по неосторожности надкусила протухшую устрицу.
- Мне это раньше и в голову не приходило!
- Так задумайтесь сейчас.
- Репортерские ищейки ни перед чем не остановятся.
- Они обнаглели просто до небес.
- Ты, кажется, говорил, что Медяк сидел в тюрьме?
- Я говорил, что его всегда заметали во время межуниверситетских гребных гонок. И. разумеется, в вечер регби.
- Что это еще за вечер регби?
- Традиционная встреча регбийных команд Оксфордского и Кембриджского университетов. Многие повесы приходят тогда в еше больший раж, чем в праздник гребных гонок. В том числе и Медяк.
