— Отлично. Отлично. Да. Пеппер, — осклабился Декстер. — Чудесное имя. Итак…
— Вы ощущаете некоторую неловкость, сенатор? — спросила Пеппер. — Я вот определенно ощущаю ее.
— Неловкость? Нет. Ни в малой мере. Нет, нет.
— Кстати, мистер Кленнденнинн просил передать вам поклон.
— Что ж, передайте ему и мой. Превосходный человек, наш Грейдон. Да.
— Он посоветовал мне следить за каждым обращенным к вам словом, — улыбнулась Пеппер. — Не думаю, что вы ему нравитесь.
Декстер вытаращил глаза:
— Правда? Почему вы так решили?
— Честно? Он сам сказал мне об этом.
— А-а-ак!
— Вы хорошо себя чувствуете, сенатор?
— Отлично. Отлично. Вы — а-а-ак! — просто вы меня насмешили. Да. Насмешили…
— Ну хорошо. А то мне показалось, что вы чем-то подавились.
— Нет-нет, нисколько. Но почему вы думаете, что Грейдон Кленнденнинн меня… э-э… не любит.
— Видите ли, он произнес такие слова: «Декстер Митчелл олицетворяет собой все гнилое и гнусное, что присутствует в нынешнем правительстве». Это было первым, что я о вас услышала.
— Вот как? Ладно. А-а-ак! Должен сказать, исходя от него, это выглядит комплиментом. Впрочем, благодарю вас за откровенность, судья.
— Откровенность тут ни при чем. Он попросил меня передать вам это.
Глаза Декстера снова вылезли из орбит. Все идет не так, как надо.
— Это весьма необычно, судья, — сказал он.
— А у нас с вами все весьма необычно, — отозвалась Пеппер и улыбнулась: — Как вам понравился мой фокус с пикапом?
Декстер положил левую ногу на правую.
— Что же, — сказал он. — Ход неплохой.
— Я решила не брезговать ничем, что способно помочь мне. Ну вот, я здесь. Могу я спросить вас кое о чем?
— Да. Отлично.
— Вы ведь сами целили на это место, не так ли?
— На какое?
— На место в Верховном суде. То, которое собираюсь занять я.
— Ничего подобного. Нет, разумеется, каждый был бы не прочь стать членом Верховного суда. Однако я не понимаю, к чему вы клоните.
— Да, но не каждый приходит к президенту и выпрашивает у него это членство. — И она улыбнулась. — Верно?
Декстер поменял ноги местами, положив правую на левую.
— Страдаете синдромом беспокойных ног? — поинтересовалась Пеппер. — Есть одно хорошее средство. Компания, которая его производит, дает рекламу моему телешоу. Если хотите, могу попробовать раздобыть для вас бесплатный образчик.
— С моими ногами все в порядке, спасибо. Что же касается остального, я совершенно не понимаю, о чем вы говорите.
— Ну, — и Пеппер перешла на тон маленькой девочки, пересказывающей услышанную ею историю, — мистер Кленнденнинн сказал, что вы просили президента выставить вашу кандидатуру в члены Верховного суда. А когда он этого не сделал, вы остервенели и отыгрались на судьях Куни и Берроузе.
— Остервенел?
— Простите. Это в Техасе так выражаются. Разъярились.
Декстер собрался было снова поменять ноги местами, но удержался от этого.
Пеппер, понизив голос, прибавила:
— Вы не волнуйтесь. Я понимаю, ваш визит к президенту был конфиденциальным и так далее. И заговорила я о нем только по одной причине: хотела удостовериться, что вы не держите на меня зла за вторжение на территорию, которую считаете своей. Техасцы реагируют на такие поступки очень болезненно.
Декстер усмехнулся, повел рукой по воздуху:
— Тут явная ошибка. У меня лучшая работа, какую можно найти в этом городе. Я — председатель сенатского Комитета по вопросам судоустройства.
— Да, я заметила, — отозвалась Пеппер. — Кстати, сэр, кабинет у вас просто фантастический. И вид из окна превосходный.
— Благодарю вас. Не знаю, что наговорил вам Кленнденнинн о том предположительном инциденте, но уверяю вас, все это нелепица чистой воды.
— Ну и хорошо.
— Я вообще не стал бы принимать на веру все, что говорит Грейдон Кленнденнинн. Ха! Нет. Нет-нет. Я ведь о Грейдоне Кленнденнинне тоже могу много чего порассказать. Ха!
— Что ж, мне вовсе не хочется стать причиной междоусобной войны двух верховных горилл, — усмехнулась Пеппер. — Последнее — всего лишь фигура речи.
— Да. Хорошо, может быть, вернемся к делу? Для начала, насколько пригодной для работы в суде вы сами себя считаете? Ваша подготовка, — если говорить честно, — не совсем обычна.
— Не уверена, что я вообще для нее пригодна, — ответила Пеппер.
— Не понял.
— Ну, — сказала она. — Я не могу представить себе хотя бы одного судью, которого привела бы в восторг мысль о том, что он получит в коллеги судью телевизионного. А вы можете?
Декстер задумчиво насупился:
— Что же, именно к этому я вас и подводил. Итак, вы полагаете, что могли бы стать в суде поводом для раздоров?
— Возможно. С другой стороны, они там и так уже перегрызлись, не дожидаясь, когда к их компании добавится приблудная корова.
— Как-как? — переспросил окончательно растерявшийся Декстер.
— Простите. Еще одно техасское выражение. Когда я нервничаю, они из меня так и прут. Приблудная корова — это человек, которого никто не ждал и который никому не нужен.
— По вас вовсе не скажешь, что вы нервничаете, — сообщил Митчелл и поддернул вниз оголившую часть его икры штанину.
— Ну, я умею это скрывать. Итак, вернемся к делу. Вы ведь собираетесь распять меня, как распяли двух предыдущих кандидатов?
Декстер учтиво улыбнулся:
— Мы здесь ничем подобным не занимаемся.
— Да? Странно. Я просмотрела запись ваших слушаний. Все это сильно смахивало на реконструкцию событий Страстной пятницы. Вроде тех пьесок, которые немцы каждый год показывают перед Пасхой, не помню, как они их называют.
— Я не знаю, о каких записях вы говорите, однако могу с абсолютной уверенностью сказать: эти двое получили те слушания, каких они заслуживали. Почему вы улыбаетесь?
— Мистер Кленнденнинн сказал мне, что вы произнесете именно эти слова. Ладно, хорошо, как бы там ни было, это ваше шоу. Однако имейте в виду, при всем моем уважении к вам, я не собираюсь падать перед вашим комитетом навзничь и изображать покойницу.
— Этого я от вас и не жду. Вы тоже получите то слушание, какого заслуживаете.
Пеппер усмехнулась:
— Да уж, не сомневаюсь. Скажите, могу я называть вас просто Декстером — всего пару секунд?
— Как вам будет угодно.
— Прекрасно, Декс. Как вы насчет того, чтобы мы перестали швыряться друг в друга конским навозом и поговорили как юрист с юристом?
— Буду только рад, — ответил Декстер.
— Так вот, вам не нравится во мне все, начиная с того, что я сижу в вашем кабинете и не пытаюсь лизать вам задницу, к чему вы давно привыкли. Я понимаю. Это нормально. Но давайте начнем с того, что я не оказалась бы здесь, если бы вы и ваш комитет не отправили на виселицу судью Куни и судью Берроуза. Нет, дайте мне закончить. Я не знаю, какого рода судилище над ведьмами вы приготовили для меня, однако, поскольку я здесь с визитом вежливости, позвольте сказать вам, как именно собираюсь играть в вашей пьеске я. У меня телешоу, которое занимает в стране первое по популярности место. Что касается вас, то популярность конгресса составляет на нынешнее утро — я проверила — восемнадцать процентов. Так что речь пойдет о моем рейтинге против вашего, сенатор. И если вы с вашими досточтимыми коллегами попытаетесь утопить меня в дерьме, я залезу на ваш замечательный деревянный комитетский стол и позашибаю вас всех до единого вашими же микрофонами. Вы меня поняли, Декс?
Сенатор Митчелл ничего не ответил.
— Ладно, — сказала Пеппер, вставая. — Я получила от этого визита вежливости большое удовольствие. Спасибо, что уделили мне время.
Сообщения новостных агентств о первом дне Пеппер на Капитолийском холме сопровождались фотографиями, на которых она выпрыгивала из вишнево-красного пикапа. Через несколько часов производитель этой модели сообщил, что ее продажи скачкообразно пошли вверх.
Стараясь умиротворить Бадди, Пеппер неустанно записывала один эпизод «Шестого зала суда» за другим. То обстоятельство, что это шоу вышло в стране — о чем Пеппер и уведомила сенатора Митчелла — на первое место, лишь ненамного подсластило уныние, в которое вгоняла Бадди перспектива утраты его звезды. Вел он себя так, точно выдвижение кандидатуры Пеппер в члены Верховного суда было и предательством, и большим неудобством сразу. Однако что именно представлялось Бадди более мерзким, первое или второе, Пеппер пока сказать не могла.
В свободное, если его можно было назвать так, время она пыталась зазубрить содержимое толстенного руководства, которое составили для нее подчиненные Хейдена Корка. Том этот содержал конспективный обзор важнейших постановлений Верховного суда и расшифровку стенограмм прежних слушаний, на которых решалась судьба того или иного из кандидатов в его члены, плюс «возможные ответы» на предположительные вопросы — ответы эти представлялись Пеппер подобиями дымовых шашек, предназначенных исключительно для того, чтобы доводить задавшего вопрос человека до помутнения рассудка.
