– Вас понял, Тридцать пятый. – Состояние коменданта нуждалось в уточнении. Похоже, лимон еще и высохнуть успел, но не стал от этого менее кислым. – У вас все? – В наушниках что-то захрипело, щелкнуло, и старлей все так же сухо продолжил: – Есть возможность выполнить вашу просьбу, если вы подъедете лично. Вы меня хорошо поняли? Прием!
– Да ты что, Шестьдесят шестой, кирпич на каску поймал?! – изумился Мудрецкий. – На чем я к тебе подъеду? На той «Ниве», что на берегу валяется? Или прикажешь прямо на «бээрдээме» ехать, со всем ее нынешним апгрейдом и тюнингом?
После щелчка Юрию пришлось вслушиваться в атмосферные шумы минуты три, пока наконец Чирков не отозвался – точно покойник из-под заколоченной крышки:
– Сорок два тридцать пять, к вам приедет представитель местной администрации, будете с ним вести переговоры по интересующей вас проблеме. Возможно, потребуется ваше присутствие в комендатуре. Повторяю – ваше личное присутствие в комендатуре. Как поняли меня, Сорок два тридцать пять? Прием.
– Да ты что вообще?.. – Мудрецкий просто задохнулся от такого официального тона. Вконец обурел старлей – так говорит, словно в Министерство обороны на большой ковер вызывает. А может, и повестку вручает. К следователю явиться. Даже, скорее, ордер на арест – им, «внутренним», это ближе. Да что там вообще за дела творятся, в этом Хохол-Юрте? Не-ет, надо и в самом деле наведаться, напомнить о себе. Или... или, может, там и правда сидит сейчас какой-нибудь особист? Например, местные решили, что проще постучать куда следует, избавиться от соседа-химика и при этом ничего ему не отдавать? Да запросто! А у Чиркова самого рыльце не то что в пушку – густым мехом поросло, вот он и сидит с особистом, не рыпается. Только и осталось, что обращаться строго по уставу, чего он с самого приезда спецгруппы не делал... И на том спасибо, значит. – Вас понял, Триста тридцать шестой. Если обстановка позволит – приеду, если нет – пришлю кого-нибудь для переговоров. Все, конец связи.
– Связи конец, – с явным облегчением подтвердил комендант. Даже вздох послышался.
Мудрецкий выскочил из «бээрдээмы», не касаясь брони. Сбитый воздушной волной Валетов шлепнулся на свежую, только что любовно положенную краску, повертел головой, хотел что-то сказать, но сглотнул все, что было на языке. Глаза у лейтенанта были бешеные. Красные. И вращались в разные стороны.
– Н-ну хорошо, я тоже добрый... Я тоже могу по уставу, да еще и по обстановке, – прошипел кому-то взводный. Хватнул воздух ртом, как карась на берегу, и завопил: – Взво-о-од, тр-ревога-а!!! По местам!!!
Валетов дернулся, попробовал встать – краска не пустила.
Повернулся, чтобы посмотреть на место происшествия и оценить возможности самостоятельного спасения, и неожиданно почувствовал, что отрывается от краски. И от брони. И вообще взлетает в воздух. Раздался отчетливый двойной треск – штанов и воротника. Фрол обернулся, но вместо закономерно ожидаемого приятеля Лехи увидел все те же бешеные глаза Мудрецкого.
– Расселся, понимаешь! – зарычал лейтенант. – Не слышал, что ли – тревога! Бросай кисточку, хватай автомат... Не, лучше ныряй вниз, к пулемету. Резинкин, куда понесло? – рявкнул Мудрецкий, даже не поворачивая голову к карабкающемуся по лестнице ефрейтору. – В машину, блин! Простаков, рации! «Сто пятьдесят седьмые»! Одну мне, одну себе – и к воротам, быстро! Не высовываться! Никому не высовываться, только чтоб стволы торчали! Кисляк, «шишигу» в ворота, живо! Шины не спускай, понял?! Оставишь ей колеса! Не шуршим, духи, топчем, топчем! Не слышу грохота! Бутсами, бутсами работаем! Все-ех на фиг у-убью-у-у!!! И скажу, что и не было таких!
Двор затопотал, залязгал металлом, пофыркал моторами и затих. Только слышно было, как в греющейся на солнышке травке стрекочут не то кузнечики, не то цикады, не то сверчки – кто тут может стрекотать почти что осенью, Мудрецкий не знал, а солдаты – тем более. Еще поодаль, за дамбой, лениво ворочался Терек. И еще где-то на лесной дороге урчал мотор легковушки – похоже, ехал обещанный представитель местной администрации.
Представителей оказалось сразу двое – молодой, за рулем, и постарше, рядом с шофером. Оба худые, оба заросшие почти до бровей черной, чуть курчавой бородой. Оба в каких-то странных, непривычных для российского армейского глаза камуфляжках. Младший остался в машине, затормозившей на почтительном расстоянии от ощетинившихся железом развалин – точно такой же белой «Ниве», как и у Вохи. Точнее, какая была у Вохи, а впоследствии неплохо пропахала минное поле. Старший вышел, потянул было из салона «калашников», но потом передумал и оставил автомат на сиденье. Пошел к воротам, остановился после первого окрика часового, миролюбиво и предусмотрительно приподнял чуть разведенные в стороны руки.
– Мне нужен лейтенант Мудрецкий, командир взвода, – почти чисто, с еле-еле заметным гортанным произношением обратился посланец местной администрации к бойницам караульной будки.
– Занят командир, – сообщила караулка голосом Лехи Простакова. – Видите, у нас боевая тревога. А зачем он вам?
– Дела, знаешь, дела, – блеснул золотым зубом посланец. – Поговорить надо. Он вчера попросил кое-что достать, теперь надо ехать, товар смотреть.
– Вас, что ли, просил? – недоверчиво спросил Леха. – Что-то я в первый раз такого вижу...
– Не меня, дорогой, коменданта, понял? – Посланец явно начал терять терпение. – Давай зови командира, у нас товар лежать не любит. Надо ему – пусть едет, нет – другому отдадим!
– Так, ну я здесь лейтенант Мудрецкий. – Юрий протиснулся в щель, оставшуюся между самоходными воротами и бетонным столбом прежних. – Что за товар? Почему старлей сам не приехал? Местных присылать у нас уговора не было!
– Обидеть хочешь? – Черные глаза резко прищурились, словно в прицел глядели. Потом так же быстро стали добрыми, улыбающимися. – Нет, не хочешь! Просто ты у нас человек новый, ничего еще не знаешь. Комендант такой товар и видеть не должен! Ну, хорошо. – Представитель администрации понизил голос. – Тебе оружие надо? Будет оружие, сам посмотри, хорошее или нет. Только если комендант его видит – значит, у него под боком мы, местные, – снова блеснула золотая искорка, – торгуем, а он все знает и не отнимает. Ты сегодня приехал, завтра нет тебя, а ему здесь служить, его за нами следить поставили.
Не понравилось Юрию, как хмыкнул золотозубый. Совсем не понравилось. А впрочем, с чего бы тут быть большой дружбе – каждый друг на друге наживается как может, вот и вся любовь. И стволы-то небось вот так же кто-то продал, теперь Российской же армии обратно толкают...
– Так, а что продаешь-то? Автоматы мне не надо, своих хватает!
– Не хочешь – не бери, – развел руками бородач. – Хочешь «стрелу»? Найду, если хочешь. Только у тебя столько денег нет. И у коменданта нет. А Воха за вас много платить не будет. – Опять это раздражающее «хм!». – У Вохи тоже дела. Все деловые стали, понимаешь! А ты сам платить не будешь. Или хочешь сам? Заплатишь или обменяешь на что-нибудь. У тебя есть, я знаю!
Золотозубый пристально посмотрел на Мудрецкого, не дождался ответа и продолжил:
– Миномет могу дать, недорого, только мин совсем мало. Шесть штук осталось. «Дешека» есть, четыре ленты, потом еще достанешь. Гранатомет есть – хочешь, «эрпэгэ», хочешь, «мухи» – много.
– А «шмеля» нет? – поинтересовался Юрий. – Нам с ним привычнее было бы, да и вообще штука хорошая.
– Хорошая, но нету, – с искренним сожалением поцокал языком торговец смертью. – Что еще надо, скажи?
– Да так, по мелочи. Гранаты, патроны, бронежилетов штук семь, я коменданту говорил уже. А он что, не сказал?
– А-а, зачем ему говорить! Не надо ему знать, понял? Сказал только – вам надо, сказал, кто за это заплатит. – Последнее слово бородач произнес с особенным удовольствием. – Вот, я приехал, сами поговорим. Это коменданту надо или тебе? Если коменданту, я поеду, все ему продам. Чего я здесь зря стою? Жарко, дела нет...
– Вот-вот, ему все и продай, – кивнул Мудрецкий. – Все равно платить не я буду. А все, что мне надо, он потом сюда привезет. Понимаешь, дорогой... Тебя как зовут?
– Закир, – снова сверкнул золотом бородач.
– Так вот, Закир, мне, может, и интересно на все это поглядеть, но не могу. Тут у меня такие дела, что никак без присмотра оставить нельзя. Вот уеду я, а здесь что-нибудь случится. Как в сказке – мышка бежала, хвостиком махнула... Только тут одним яичком не обойдется. Мне начальство оба оторвет. А сколько народу может пострадать – так это всем твоим товаром не положишь. Так что уж извини, дорогой... Вот, придумал! – Юрий хлопнул себя по лбу. Очень аккуратно и прицельно, чтобы не попасть по каске. – Давай я с тобой своего замка отправлю! Ну, замкомвзвода. Парень он бывалый, в оружии разбирается, Воха его хорошо знает, – настала очередь Мудрецкого загадочно хмыкать. – Да еще из молодых кого-нибудь возьмет, если погрузить что-нибудь нужно будет.
