— О, разумеется, — сказал лорд Эмсуорт.
— Естественно, это было нелегко. Редактор, осознав, что мой отказ окончателен, совсем пал духом. Однако я дал ему рекомендательное письмо к Джону Водуотеру, который, насколько мне известно, развил указанную тему очень мило.
В эту минуту, когда у лорда Эмсуорта голова слегка пошла кругом, а Псмит, на которого возможность поговорить всегда оказывала стимулирующее действие, приготовился продолжать обмен остроумными репликами, к ним подошел официант.
— Ваше сиятельство спрашивает какая-то молодая дама.
— Э? А, да! А, да! Я ее ждал. Это мисс… как бишь ее? Хиллидей? Халлидей. Это мисс Халлидей, — объяснил он Псмиту, — которая едет в Бландингс каталогизировать библиотеку. Бакстер, мой секретарь, просил ее прийти сюда и повидать меня. Вы позволите покинуть вас на минуту, мой дорогой?
— Разумеется.
Когда лорд Эмсуорт скрылся, Псмиту пришло в голову, что настал момент взять шляпу и бесшумно исчезнуть навсегда из жизни лорда Эмсуорта. Только так можно было избежать замешательства и неприятных объяснений. А одним из главных правил Псмита всегда было избегать объяснений. Конечно, лорд Эмсуорт, вернувшись в курительную и обнаружив, что остался без поэта, может ощутить болезненное разочарование, но, с другой стороны, это сущая мелочь в наши дни, когда поэтов расплодилось столько, что практически невозможно швырнуть кирпич в мало-мальски людном месте и не угодить в сурового юного барда. Если уж, решил Псмит, лорд Эмсуорт желает общаться с поэтами, то, несомненно, ему тут же подвернется еще один. Поэтому он уже собрался встать, но приятная сытость заставила его еще несколько минут понежиться в удобном кресле. Им владела светлая безмятежность, и нарушать это редчайшее настроение было бы прискорбной опрометчивостью.
Псмит закурил очередную сигарету, и вновь, как после прощания с мистером Мактоддом, его мысли мечтательно обратились к девушке, с которой он расстался в бюро по найму мисс Кларксон. Он думал о ней с тихой грустью. Как печально, что две несомненно родственные души, подобные ему и ей, встретились в вихре лондонской жизни лишь для того, чтобы тут же разлучиться — предположительно навеки, — и потому лишь, что этикет, регулирующий отношения тех, кто создан мужчиной и женщиной, воспрещает мужчине укрепить случайное знакомство, узнать фамилию и адрес прекрасной незнакомки, пригласить ее выпить чаю в кафе-кондитерской и поклясться в вечной дружбе. Он вздохнул, рассеянно глядя в окно нижней курительной. Как он дал понять в своей беседе с мистером Уолдервиком, эти синие глаза и веселое милое лицо произвели на него неизгладимое впечатление. Кто она? Где живет? Будет ли ему дано увидеть ее вновь?
Выяснилось, что будет. Пока он задавал себе эти вопросы, по ступеням клуба спустились две фигуры и остановились на тротуаре. Одной фигурой был лорд Эмсуорт без шляпы. Другой — сердце Псмита, обычно работавшее как часы, подпрыгнуло у него в груди — была та самая девушка, которая занимала его мысли. Вот же она, такая же синеглазая, светловолосая, неописуемо милая и очаровательная, как всегда.
Псмит взвился из кресла почти с той же бешеной стремительностью, какую совсем недавно продемонстрировал мистер Мактодд. Намереваясь незамедлительно внедриться в эту группу, он промчался через курительную столь бурно, что местные седые бороды проводили его возмущенными взглядами, а многие даже собрались написать возмущенное письмо в правление клуба.
Но, вылетев на улицу, Псмит узрел пустой тротуар. Девушка как раз сворачивала за угол на Стренд, а лорд Эмсуорт исчез бесследно.
Однако Псмит уже научился разбираться в повадках его сиятельства и знал, где его искать. Он пересек улицу и вошел в цветочный магазин.
— А, мой дорогой! — любезно сказал граф. — Вам уже пора? Не забудьте, Паддингтонский вокзал. Наш поезд отходит ровно в пять. Билет возьмите до Маркет-Бландингса.
Псмит заглянул в магазин лишь для того, чтобы спросить у его сиятельства, не знает ли он адрес мисс Халлидей, но эти слова посулили такой букет заманчивых возможностей, что он тотчас отказался от своего бескрылого намерения. Мистер Мактодд, вспомнил он, упомянул среди прочего о приглашении погостить в замке Бландингс, — приглашении, которым решил пренебречь. А раз уж он заменил мистера Мактодда в клубе, то не продолжить ли этот благой труд, исполняя его обязанности и в Бландингсе? С альтруистической точки зрения он таким образом избавит своего радушного хозяина от неприятного разочарования, а в более личном плане, только поехав в Бландингс, сможет возобновить знакомство с этой девушкой. Псмит был не из тех, кто пятится, заслышав зов Приключения. Не попятился он и теперь.
— Ровно в пять, — сказал он. — Я буду там.
— Превосходно, мой дорогой, — сказал лорд Эмсуорт.
— А мисс Халлидей едет с нами?
— Э? Нет. Она приедет через день-два.
— С нетерпением буду ждать возможности представиться ей, — сказал Псмит.
Он повернулся к двери, и лорд Эмсуорт, просияв улыбкой ему вслед, продолжал разговор с хозяином магазина.
Пятичасовой поезд, судорожно дернувшись, начал отползать от перрона Паддингтонского вокзала. Перрон этот кишел фауной, которую в такие моменты всегда можно наблюдать на железнодорожных вокзалах, но среди ее образчиков никаких признаков Ролстона Мактодда не обнаружилось, и Псмит, сидя напротив лорда Эмсуорта в углу купе первого класса, испытал блаженное облегчение, какое вознаграждает человека, чей рискованный ход увенчался успехом. До этой минуты он побаивался, что Мактодд, передумав, вдруг возникнет перед ним со своим багажом — что непременно привело бы к неприятной путанице. Теперь же дух его обрел безмятежность. О будущем он не тревожился. Оно, конечно, таило всякие мелкие трудности, но он был готов разделываться с ними по-свойски, и пока его тревожила только необходимость увертываться от ног его сиятельства, которые имели тенденцию заполонять купе на манер осьминожьих щупалец. Лорд Эмсуорт был довольно-таки ногаст, а его привычка откидываться, чтобы дать опору позвоночнику, приводила к тому, что подобно демону Аполлиону из «Пути паломника» ногами он «оседлывал дорогу». Вскоре стало ясно, что многочасовое его общество в тесноте купе может оказаться несколько утомительным. Но пока Псмит терпел и с вежливым вниманием слушал его рассказы о садах Бландингса. В поезде, увлекавшем его все ближе и ближе к дому, лорд Эмсуорт вел себя, как конь, почуявший родимую конюшню. Он радостно раздувал ноздри и пространно с большим чувством повествовал о розах и многотравных бордюрах.
— Полагаю, мы приедем уже в сумерках, — сказал он с сожалением, — но завтра, дорогой мой, я рано поутру поведу вас показать мои сады.
— Буду ждать со жгучим нетерпением, — отозвался Псмит. — Они, как мне рисует воображение, вполне ням-ням и сверх того.
— Прошу прощения? — недоуменно сказал лорд Эмсуорт.
— Ну, что вы! — учтиво ответил Псмит.
— Э… Что вы сказали? — спросил граф после некоторой паузы.
— Я сказал, что, по всем сведениям, ваша сельская обитель может похвастать шикарной продукцией садов и огородов.
— О, да! О, весьма! — сказал его сиятельство озадаченно. Он обозрел Псмита через пространство между сиденьями с той любознательностью, какой удостоил бы новый неизвестный ему декоративный кустарник. — Поразительно! — пробормотал он. — Надеюсь, мой дорогой, вы не сочтете за личность, но просто невозможно поверить, что вы поэт. Вид у вас совсем не поэта, и говорите вы, право же, совсем не как поэт.
— А как положено говорить поэту?
— Ну-у… — Лорд Эмсуорт задумался. — Вот мисс Пиви… Впрочем, вы ведь не знакомы с мисс Пиви… Мисс Пиви поэтесса, и как-то утром она подстерегла меня в самую критическую минуту, когда я совещался с Макаллистером о луковицах, и спросила, не думаю ли я, что роса — это слезинки фей Вы когда-нибудь слышали подобный идиотизм?
— Несомненно, тяжелый случай. А мисс Пиви гостит в замке?
— Дорогой мой, ее оттуда и динамитом не вышибить. Дурацкая манера Констанции, моей сестры, набивать замок чертовым литературным сбродом начинает действовать мне па нервы. Терпеть не могу поэтов и всех прочих. С детства их не выношу!
— Однако нам должно помнить, — прочувствованно заметил Псмит, — что и поэты тоже Божьи твари.
— Господи помилуй! — в ужасе воскликнул граф. — Совершенно забыл, ведь вы сами… Что вы обо мне подумаете, дорогой мой! Но я же совсем недавно сказал, что вы не такой. Сознаюсь, когда Констанция сообщила мне, что пригласила вас в замок, я не обрадовался, но теперь, когда я имел удовольствие познакомиться с вами…
Разговор принял именно тот оборот, который устраивал Псмита. Он жаждал узнать, почему мистера Мактодда пригласили в Бландингс, и, что было даже еще важнее, выяснить, встретит ли он там, прибыв в качестве дублера мистера Мактодда, кого-нибудь, кто знает поэта в лицо. От этого последнего обстоятельства, как ему казалось, зависел ответ на вопрос: предстоит ли ему беззаботно гостить в историческом поместье в обществе Евы Халлидей или же, покинув поезд на следующей остановке, забыть в него вернуться.
