Выслушивая эту лестную характеристику, господин Вагнер одобрительно кивал.
– Значит, вы не имеете отношения к великому композитору?
– Имею, и даже самое прямое. Мой отец долгие годы проработал в оркестре одной заштатной оперной труппы.
– На чем он играл?
– На бегах. Все, что зарабатывал в оркестре, папаша проигрывал на бегах. Собственно, он обеспечивал звучание оркестровых инструментов. Каким образом? А вот каким: переносил инструменты в театр, где шли спектакли. Начинал с одной виолончели – значит, вроде как был солистом; позднее ему доверили еще одну, а иногда он подносил и альпийский рожок. Мой однофамилец, некий композитор Вагнер, написал оперу про Великую французскую революцию под названием «Зигфрид», и там без альпийских рожков не обойтись, потому как вся эта заварушка по сути и разыгралась из-за высокогорных лугов. Фамилия героя оперы Гесслер, ему все нипочем. У старика с головы собственный сыночек сбил выстрелом целую колоду карт… Там вся подоплека замешана на карточной игре, домино и даже на рулетке… Потому-то некоторые карты в честь оперы и революционного бунта и называют Вильгельмом Теллем, зеленым валетом, а храброго мальчонку – ультимо, или семеркой пик. Была там еще одна дамочка – Сивиллой кличут, она мастерица в лебедя преображаться, а как преобразится, так давай глотку драть, то бишь петь. Дирижер, по фамилии Шекспир, у которого я многие удачные выражения перенял, про эту дамочку говорил так: «Что нового, о коварство? Имя тебе Женщина». – Господин Вагнер икнул, готовый свалиться с копыт долой. – Как видите, сударь, я достаточно хорошо подкован в операх, мировой истории и азартных играх… По-моему, недурно было бы чего-нибудь выпить.
– Так ваше имя Рихард? – поинтересовался Тео.
– Имя мне тоже досталось от одного оперного героя.
– Ага! – живо вклинился в их разговор Джимми. – Раньше его звали Бубновым Валетом. Я тоже в музыке разбираюсь, поскольку одно время днем и ночью резался в карты.
– Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз, – с неожиданной серьезностью заявил синебородый.
Повинуясь знаку миллионера, Джимми удалился.
– Сударь… я пришел с открытым забралом… – загадочно прошептал господин Вагнер. – Альпийский рожок требовался не всегда, только к Вагнеру, и приносил отдельный доход в тридцать центов. По причине альпийского рожка наша семья и взяла фамилию Вагнер, и в музыкальных кругах, желая задеть или оскорбить, нас так и обзывали – «Альпийские Вагнеры». А для меня – памятуя о своем дополнительном заработке – отец позаимствовал имя из одной итальянской оперы.
– Уж не хотите ли вы сказать, – занервничал мистер Тео, – что вас зовут Кармен? В таком случае наши пути расходятся.
– К счастью, это не так. В опере некий пьяница играет паяца с разбитым сердцем и без конца велит наливать кружки полней. В общем, речь идет об известном разбойнике, в честь которого меня и назвали.
– Странно, что именно о нем я и не вспомнил.
– Мое полное имя Вагнер Ринальдо-Ринальдини. Этот славный малый был итальяшкой-карманником, который плохо кончил, когда впутался в неприятную историю с Прекрасной Еленой.
– Очень рад, что вы столько всего мне наговорили с открытым забралом, – съязвил мистер Тео. – А теперь, может, все же вспомните, зачем пожаловали?
– Скажу откровенно: дайте сигару… Благодарю. Словом, я оказался посредником в сделке между газетой и корпорацией «Вагнер», – принялся объяснять он заплетающимся языком. – По сути, я основал новый трест. А что здесь такого? Суда и их владельцев я знаю, матросов тоже, преступный мир передо мной как на ладони – для бизнеса ничего другого и не требуется. Вот и предлагаю вам заключить сделку: кто найдет этого ученого, разделит славу с другим.
– Не нужна мне ваша слава, оставьте ее себе!
– Ну, знаете ли… – обиделся господин Вагнер, и его роскошная борода засверкала всеми цветами радуги. – В таком случае я попытаюсь удалиться.
Попытка, однако, не удалась: едва приподнявшись, гость тотчас плюхнулся обратно, пока наконец мистер Тео не подхватил его крепкой рукой.
– Вот спасибо! Но если передумаете, у вашего треста и корпорации «Вагнер» есть возможность… слиться. За мной дело не станет. Сегодня прибывает мой корабль… Экспедиция отправится отсюда, из Гонолулу. Поднимемся на палубу и поглядим: может, мой красавец уже подоспел. Да, а где моя свечка?
– Зачем вы пришпиливаете свечу к шляпе?
– Не в петлицу же ее засовывать и не к башмаку прикреплять! Свеча – это знак корпорации. Фонари с лодок воруют, а если на борту нет огня, полиция штрафует. Так что это мое изобретение – хоть патент бери! Прежде чем сесть в лодку, зажгу свечу, а выйду на берег, задую шляпу.
Тем временем собеседникам все же удалось выбраться на палубу, где господин Вагнер радушно приветствовал сэра Максвелла и выразил удовольствие по поводу его досрочного освобождения из тюрьмы. Опровержений он и слушать не стал.
– Только не вздумайте мне рассказывать, кто он такой! Скованные одной цепью, мы с ним вместе плыли от Коломбо до Батавии. Верно я говорю, старина?
– Пожалуйста, зажгите свою шляпу и спускайтесь в лодку! – взмолился мистер Тео.
– Смотрите, смотрите, вон мой корабль! Вышел в плавание какими-то пятью днями раньше вашего и так быстро догнал! Это ведь моя личная собственность! – хвастался господин Вагнер.
Невдалеке виднелось утлое суденышко, которое не годилось даже для каботажного плавания. Его покореженный остов сотрясался, оставляя гадать, то ли мотор слишком слаб, то ли корпус износился. И на такой старой посудине отправляться в экспедицию? Да ее накроет первой же океанской волной!
– Не пароход, а загляденье! – разливался соловьем владелец развалины. – Кто скажет, что он вот уже сорок два года бороздит океан?
Разумеется, никто не сказал бы этого про пароходишко, который даже при беглой прикидке выглядел многими десятилетиями старше.
– Какой же дурак согласится вести его в открытое море? – не выдержал Джимми От-Уха-До-Уха.
– О-о, поведет его первоклассный моряк! – возразил Вагнер и, покачнувшись, ухватился за мундир капитана Вильсона. Слабая ткань не выдержала, и рукав роскошной униформы остался в руках у пьянчуги. Мистер Тео в очередной раз спас его от возмездия.
– Корабль нашей корпорации поведет моряк лучший из лучших… Умения и ловкости ему не занимать!
– Как же кличут этого умника и ловкача?
– Немытый… то есть Грязный Фред.
– Г-грязнуля Фред?! – Джимми даже стал заикаться.
– Он самый! Сегодня прибывает из Сан-Франциско на быстроходном судне, чтобы взять на себя командование.
– Какое же это судно прибывает сегодня из Сан-Франциско?
– Ваше… – пояснил Вагнер. – Ой! Пламенный морской привет! Я и не знал, что у тебя есть братья! Близнецы, наверное… Подумать только: пятеро и все одинаковые!
Мистер Тео и Джимми обернулись.
Позади стоял Капитан Грязнуля Фред во всем своем натуральном безобразии. И в одиночестве. Это Вагнеру с пьяных глаз померещилось, будто бы Капитанов пятеро. Впрочем, лишняя четверка головорезов в плавании не помешает.
Драматические события завертелись со скоростью урагана.
Мистер Тео недоумевал, отчего Джимми – отчаянно смелый парень, сильный, как буйвол, и хитрый, как целая стая лисиц, – испуганно попятился при виде какого-то невзрачного старикана. Его морщинистая кожа задубела под палящим солнцем и ветрами и, возможно, стала водонепроницаемой. Впрочем, последнее предположение проверить было нельзя, поскольку лица Капитана вода никогда не касалась.
Рваная черная рубаха с длинными рукавами и безразмерные штаны несомненно были теми же самыми, которые Грязнуля Фред носил десять лет назад. Но если бы даже вы не опознали его по одежде, то знаменитый жест, каким Капитан сдвигал со лба козырек фуражки или поддергивал к подмышкам огромные штаны, удобные, словно кресло в салоне какого-нибудь изысканного клуба, яснее ясного подтверждали, что перед вами тот самый Грязнуля Фред, живая легенда всех стран и континентов. Человек, за которым во всех барах Алжира, Целебеса или Бермудов закреплено постоянное место, которому досконально известны преимущества и мельчайшие недостатки любого из судов мира, который накоротке с владельцами пиратских притонов у берегов Желтого моря и с шаманами островных племен. Угрюмый, одинокий, вечный странник, душа которого покоится под плотным слоем пережитого в далекой молодости, точь-в-точь как днище корабля – под наслоениями водорослей и ракушек.
– Пошли, – кивнул он синебородому. – Пора перебираться с этой развалины на приличное судно.
– Сразу видно, когда человек разбирается в кораблях. Ясное дело, для знатока мое судно – приличное! Вот только власти велели дать ему название. А ты, Фред, обещал придумать что-нибудь подлинней да позаковыристей! – Господин Вагнер явно воспрял духом, и пропитой голос его сорвался на высокие, визгливые ноты. – Фред – настоящий джентльмен, с ним обо всем можно договориться! А я хочу, чтобы у моего корабля было длинное название, вроде как у этого: «Стенли, гони монету!».
