Иоанна Хмелевская - Инопланетяне в Гарволине

Все опять погрузились в глубокую задумчивость. Нарушил ее фоторепортер. Вспомнились ему дни юности, и он задумчиво произнес:

— Вырастила как-то моя тетка тыкву, такую, что на конкурсе заняла первое место. Надеюсь, до сих пор лежит в подвале ее дома.

— При чем тут тыква? — не понял редактор. — И почему она заняла первое место?

— Потому что тогда проводился конкурс владельцев дачных участков, и теткина тыква заняла первое место из-за своих размеров. С метр в диаметре, не меньше!

— И что же?

— И какие-то местные подростки выкрали ее, выдолбили и проделали дырки для глаз и рта. Потом кто-то из них надел на голову, ночью бегали по поселку, людей пугали. Я ее отобрал у них и спрятал в подвале. Думаю, лежит там до сих пор.

— Зачем спрятал? — не понял редактор. Сатирик был понятливее.

— Лопнуть мне на этом месте, если сам не собирался попугать тетку! — рассмеялся он.

— Мало ли что я собирался делать! — огрызнулся фоторепортер. На самом деле его планы шли тогда значительно дальше, но сейчас он не считал нужным в этом признаваться. — Для нас важно что? Что я спрятал ее в погребе.

— И думаешь, она до сих пор там лежит?

— Лежит. Подвал огромный, в том углу тетка не бывает. Высохла отлично, стала совсем невесомой…

— Ты о тыкве говоришь, надеюсь, а не о тетке? — пожелал убедиться научный консультант.

— Разумеется, о тыкве. Дырки в ней проделаны, и смотреть можно, и дышать. Вот только в ширину она немного великовата, голова получится такая… бокастая.

— Вот и хорошо, что не круглая, меньше на человеческую будет похожа.

— Только не уверен я, что с отверстиями все в порядке, — озабоченно произнес фоторепортер. — Сколько лет прошло, могли и забиться. А ему ведь и смотреть, и дышать надо? Не станет же он время от времени снимать ее с головы.

— Не станет, ясное дело. Должен и дышать и смотреть с тыквой на голове. Да, опять проблема!

— Вам уже эти проблемы мерещатся, где их нет! — разозлился научный консультант. — В чем вы видите проблему? Даже если прежние отверстия пришли в негодность, трудно, что ли, провертеть новые? Вон мы и в металле, и в плексигласе вертели, неужели в тыкве не сможем? В стекле и то провертели!

— Берешься?

— Берусь и ручаюсь за успех! Слушай, Януш, завтра же притащи свою тыкву, посмотрим и решим, как с ней поступить. Думаю, надо будет ее сверху чем-нибудь этаким приукрасить…

— А ты уверен, что она не будет напоминать человеческое лицо?

— Ну ты даешь! Что угодно, только не лицо человека.

— Тогда считаем вопрос решенным, — обрадовался редактор. — А парень останется в вертолете, ручки спрячет, выставит голову, пусть кто хочет любуется…

Довольные, что удалось разрешить все проблемы, астронавты воодушевились и решили еще немного потренироваться. Редактор с фоторепортером водрузили им на головы шлемофоны, уже полностью оборудованные, радиофицированные и снабженные вентиляцией. Для этого сзади провертели отверстие, совершенно незаметное среди медицинских банок, спереди же приделали трубку нужного диаметра, этакий небольшой хоботок.

Фоторепортеру вдруг пришло в голову сфотографировать команду космического корабля в полном снаряжении.

— Щелкну-ка я вас, пожалуй, сейчас, — решил он. — Еще неизвестно, как потом решится вопрос с этим самым дементи, а выглядите вы как настоящие космонавты. Лучше иметь на руках документальное доказательство, вот, мол, они, глядите, сотрудники нашей редакции… Буду фотографировать в коридоре со вспышкой.

— Только там свет не зажигайте, вдруг кто с улицы заметит, — предостерег художник. — А здесь погасим.

— Тадик, поправь мне заднюю ногу, — попросил сатирик, — а то она как-то некрасиво торчит, нефотогенично…

Тем временем в нижнем коридоре секретарша выгребла из сумки прихваченные с собой ключи и прочие приспособления для открывания замков: отмычки, отвертки, выгнутые кусочки проволоки. В здании по-прежнему не было слышно ни звука. Затаив дыхание, на цыпочках, не зажигая света, ощупью прошла она по коридору и свернула туда, куда выходили двери кабинета художника. И только тут услышала голоса.

От неожиданности секретарша чуть не рассыпала зажатый в ладони набор воровских инструментов. Попятившись, она забилась в дальний угол коридора, нащупала стоящую там корзину для мусора и присела на нее, не отрывая зачарованного взгляда от светящейся замочной скважины в двери кабинета художника.

И вдруг свет исчез.

Первым в коридор вышел консультант по науке и технике. Он благополучно преодолел две трети комнаты, открыл дверь и шагнул в коридор. За ним вышел пилот, а за пилотом фоторепортер, который сразу же отошел в сторонку и занялся фотоаппаратом. Выждав, пока первый астронавт не займет подходящую на его взгляд позицию, Януш поднял фотоаппарат, а в другой руке вспышку.

У секретарши зрение уже адаптировалось к темноте, и ей удалось кое-что разглядеть. Она увидела, как к ней двигалось нечто массивное, темное, тяжело шваркая по полу. Замерев на мусорной корзине, оцепенев от ужаса, она наблюдала, как за первым монстром появился второй и тоже, шаркая по полу, двинулся в ее направлении.

И в этот момент блеснула вспышка.

В ее ослепляющем свете секретарша отчетливо разглядела кошмарное чудовище, ощетинившееся металлической шерстью, с огромной круглой головой и свисающим впереди коротким хоботом. В свете яркой вспышки чудовище отливало зловещим неземным блеском.

Одновременно с этим в свете вспышки консультант разглядел замершую в углу коридора секретаршу и испугался не меньше ее. Он попытался развернуться и кинуться в паническое бегство, скрыться в кабинете, да не тут-то было. Как и следовало ожидать, сразу же наступил сам себе на лапу и не смог шевельнуться.

Жуткий крик, от которого кровь застывала в жилах, эхом разнесся по пустому зданию. Обретя голос, секретарша обрела и способность двигаться. Сорвавшись с корзинки, она сделала попытку броситься наутек, но было уже поздно.

Что-то мягкое, эластичное, шуршащее и воняющее резиной навалилось на девушку, опрокинув ее вместе с корзиной. Несчастная отчаянно сопротивлялась и даже укусила чудовище. И когда из-под ее зубов вместо крови в лицо ударил мощный поток воздуха, вырывающийся из места укуса с оглушительным свистом, она наконец потеряла сознание от ужаса.

Безвинной жертвой эксперимента смогли заняться только фоторепортер и редактор, перепуганные же пришельцы поспешили скрыться в кабинете художника.

Больше всех пострадал консультант, вернее, его облачение. Скафандр астронавта уберег его от физических травм, но прокушенная секретаршей велосипедная камера повисла безобразной кишкой, а торчащие из дуршлагов спицы сильно погнулись. В общем, он имел весьма непрезентабельный вид. И пришел в уныние, ибо сомневался, что удастся залатать камеру, уж очень она была старая, латаная-перелатаная. Запасной не было, это он знал лучше всех, и финансов на приобретение новой тоже не было. К тому же динамичное развитие промышленности в стране исключало всякую возможность приобрести подобный дефицит просто в магазине.

Столпившись в углу кабинета, всполошенные монстры не знали, на что решиться. Раздеться без посторонней помощи они не могли, единственное, что им удалось с себя снять, помогая друг другу, были перчатки. И даже сесть было нельзя, этому мешала третья нога. Зато телефонная связь в шлемофонах действовала безотказно, и пришельцам ничто не мешало поносить на чем свет стоит консультанта. Ведь это он, дубина этакая, неловко повернувшись, повалился на бедную секретаршу, и что теперь будет?

Редактор с фоторепортером отнесли девушку в соседний кабинет. Вместо того чтобы заняться пострадавшей, редактор накинулся на ни в чем не повинного фоторепортера, схватив его за лацканы пиджака.

— Ты во всем виноват! Тебе пришла в башку идея сфотографировать наших! И дернула же нелегкая включить вспышку! Езус-Мария, что теперь будет? Ты напортачил, ты и спасай положение! Женись на ней, в подвал посади, еще что придумай, но действуй же!

— Сначала надо ее привести в сознание. Еще полбеды, если сами сумеем, а вот если придется «скорую» вызывать… Нехорошо!

— Да уже нехорошо, хуже некуда! Считай, все пропало! Конец всему предприятию. А сколько сил потрачено! Принеси воды. Нет, погоди, у меня еще немного коньяка оставалось.

И они энергично принялись приводить девушку в чувство. Благодаря их стараниям она начала приходить в себя. Ресницы ее дрогнули. Отведя фоторепортера в угол, редактор опять решительно потребовал от него принятия самых действенных мер по отношению к секретарше. Пусть делает что хочет, но обяжет девушку соблюдать тайну. Пусть идет на самые крайние меры!

— А почему я? — слабо отбивался от его нападок репортер.

— Потому что мы все женатые, — немного туманно, но очень веско отрезал редактор.