— Эта? Мосан, мой агент, нашел ее в лавочке в Ист-Сайде.
— А где другая? Должна быть и другая. Эти штучки всегда парные. И поодиночке никакой цены не имеют.
Чело мистера Брустера омрачилось.
— Я знаю, — сказал он коротко. — Мосан ищет вторую повсюду. Если вы на нее наткнетесь, даю вам карт-бланш приобрести ее для меня.
— Должна же она быть где-то.
— Да. Если найдете ее, о цене не беспокойтесь. Я уплачу любую.
— Учту, — сказал профессор Бинстед. — Она может обойтись в немалую сумму, полагаю, вы это знаете.
— Я же сказал вам, цена мне безразлична.
— Приятно быть миллионером, — вздохнул профессор Бинстед.
— Второй завтрак подан, сэр, — доложил Паркер.
Он уже встал в монументальной позе за стулом мистера Брустера, но тут в дверь постучали. Паркер прошествовал к двери и вернулся с телеграммой.
— Вам телеграмма, сэр.
Мистер Брустер беззаботно кивнул. Содержимое блюда под крышкой оправдало возвещавший о нем аромат, и он не собирался отвлекаться по пустякам.
— Положите ее, Паркер. И можете идти.
— Слушаю, сэр.
Камердинер удалился, и мистер Брустер вновь приступил к трапезе.
— Вы не хотите ее прочесть? — спросил профессор Бинстед, для которого телеграмма была телеграммой.
— Подождет. Я получаю их с утра до вечера. Наверное, от Люсиль. Сообщает, каким поездом вернется.
— Она приезжает сегодня?
— Да. Была в Майами. — И мистер Брустер, уже воздав должное содержимому блюда под крышкой, поправил очки и взял конверт. — Я рад… Боже мой!
Он уставился на телеграмму, разинув рот. Его друг участливо осведомился:
— Надеюсь, никаких неприятных известий?
Мистер Брустер странновато побулькал.
— Неприятных известий. Неприятных… Вот, прочтите сами.
Профессор Бинстед, входивший в троицу самых любопытных людей Нью-Йорка, взял листок с искренней благодарностью.
— «Возвращаюсь Нью-Йорк сегодня с милым Арчи. С горячей любовью от нас обоих. Люсиль», — прочел он вслух и выпучил глаза на своего гостеприимного хозяина. — Кто такой Арчи?
— Кто такой Арчи? — скорбным эхом отозвался мистер Брустер. — Кто такой… Именно это я и хотел бы знать.
— «Милый Арчи», — повторил профессор, размышляя над телеграммой. — «Возвращаюсь сегодня с милым Арчи». Странно!
Мистер Брустер продолжал смотреть прямо перед собой. Когда посылаешь единственную дочь погостить в Майами свободной, как ветер, а она в телеграмме упоминает, что обзавелась каким-то милым Арчи, вас это, естественно, ошеломляет. Он одним прыжком вскочил из-за стола. Ему пришло в голову, что всю последнюю неделю он крайне небрежно проглядывал почту (дурная привычка, когда он бывал особенно занят) и утратил связь с текущими событиями. Теперь ему вспомнилось, что несколько дней назад от Люсиль пришло письмо, а он отложил его, чтобы прочесть на досуге. Люсиль была чудеснейшей девочкой, чувствовал он всем сердцем, но ее письма с курортов редко содержали новости, которые требовали безотлагательного с ними ознакомления.
Он кинулся к своему бюро, порылся в бумагах и нашел то, что искал.
Письмо оказалось длинным, и несколько минут, пока он переваривал его содержание, в комнате царила полная тишина. Затем, тяжело дыша, он обернулся к профессору:
— Боже великий!
— Что? — быстро спросил профессор Бинстед. — Что случилось?
— Святые небеса!
— Ну?
— О Господи!
— В чем дело? — вопросил профессор в смертной муке.
Мистер Брустер снова сел, загремев стулом.
— Она вышла замуж!
— Замуж!
— Замуж! За англичанина!
— Только подумать!
— Она говорит, — продолжал мистер Брустер, сверяясь с письмом, — что они так друг друга полюбили, что просто не могли не пожениться в ту же секунду, и она надеется, что я не рассержусь. Рассержусь! — охнул мистер Брустер, очумело глядя на своего друга.
— Внушает тревогу.
— Внушает! Да еще какую! Я ничего не знаю про этого субъекта. Никогда в жизни о нем не слышал. Она говорит, что он предпочел скромную церемонию, потому что, по его мнению, типус, сочетаясь браком, всегда выглядит таким ослом! И я должен полюбить его, потому что он готов горячо полюбить меня.
— Невероятно!
Мистер Брустер положил письмо.
— Англичанин!
— Мне доводилось встречать очень приятных англичан, — сказал профессор Бинстед.
— Я не терплю англичан, — проскрипел мистер Брустер. — Паркер — англичанин.
— Ваш камердинер?
— Да. Подозреваю, он тайком носит мои рубашки, — угрюмо объяснил мистер Брустер. — Если я его изловлю… Что бы вы сделали на моем месте, Бинстед?
— Сделал? — Профессор взвесил вопрос. — Право же, Брустер, не вижу, что вы вообще могли бы сделать. Вам просто надо подождать, пока вы с ним не познакомитесь. А вдруг он окажется чудесным зятем?
— Хм! — Мистер Брустер отверг такую оптимистическую перспективу. — Но англичанин, Бинстед! — сказал он с мукой. — Всего неделю-другую назад в отеле было остановился англичанин, который так его чернил, что вы изумились бы! Сказал, что это чертова дыра! Мой отель!
Профессор Бинстед соболезнующе прищелкнул языком. Он понимал чувства своего друга.
Глава 3
Мистер Брустер выносит приговор
Примерно в ту минуту, когда профессор Бинстед прищелкивал языком в гостиной мистера Брустера, Арчи Моффам сидел, созерцая свою молодую жену, в салоне экспресса из Майами. Он думал, что это слишком уж прекрасно, чтобы быть правдой. Последние несколько дней его мозг сильно завихрился, но вот эта мысль вырывалась из смерча четкой и ясной.
Миссис Арчи Моффам, урожденная Люсиль Брустер, была миниатюрной и стройной. Ее жизнерадостное личико обрамляли облака темных волос. И все вместе являло такое совершенство, что Арчи часто вынимал из внутреннего кармана брачное свидетельство и исподтишка его перечитывал в очередной попытке убедить себя, что это чудо из чудес действительно произошло с ним.
- Нет, честно, старая курица… то есть милая старушенция, то есть любимая, — сказал Арчи, — я не могу этому поверить.
— Чему?
— То есть я не могу понять, почему ты вышла за такого типчика, как я.
Глаза Люсиль широко раскрылись. Она погладила его руку.
— Но, дусик, замечательнее тебя нет ничего на свете. Разве ты не знаешь?
— Как-то ускользнуло от моего внимания. Ты уверена?
— Конечно, уверена! Ты — чудо-мальчик! Увидеть тебя и не полюбить просто свыше сил человеческих.
Арчи испустил экстатический вздох. И тут ему в голову пришла мысль. Эта мысль часто возникала там и омрачала его счастье.
— Только вот не знаю, подумает ли так же и твой папаша.
— Конечно, подумает!
— Мы ведь вроде как опрокинули это на старикана, — сказал Арчи с сомнением. — А вообще, что он за человек, твой папаша?
— Папа тоже дусик.
— Странновато, что он владелец этого отеля, — сказал Арчи. — У меня вышел жуткий скандал с тамошним мерзавцем-управляющим как раз перед тем, как я уехал в Майами. Твоему папаше следует уволить этого субчика. Он портит весь ландшафт!
В поезде Люсиль решила, что не следует сразу обрушивать Арчи на его тестя. Иными словами, счастливая парочка, вместо того чтобы блаженно впорхнуть к мистеру Брустеру, должна разлучиться на полчаса или около того. Арчи будет томиться поблизости, а Люсиль встретится с отцом и поведает ему всю историю, а вернее, те ее главы, которые вынуждена была опустить в письме из-за недостатка места. Затем, окончательно внушив мистеру Брустеру, какое счастье ему просияло, раз он приобрел в зятья Арчи, она проводит отца туда, где его будет ждать воплощение этого счастья.
Первая часть программы сработала самым восхитительным образом. Когда отец и дочь вышли из кабинета мистера Брустера к Арчи, мистер Брустер в целом усвоил, что Фортуна улыбнулась ему самым невероятным образом, наделив его зятем, который почти в равных частях объединял в себе лучшие качества Аполлона, сэра Галахеда и Марка Аврелия. Правда, в процессе беседы он уловил, что у милого Арчи нет ни профессии, ни состояния, но мистер Брустер почувствовал, что человек со столь великой душой, как у Арчи, в них не нуждается. Нельзя требовать всего. Арчи же, по словам Люсиль, был практически стопроцентным идеалом мужчины душой, внешностью, манерами, солнечностью характера и породистостью. Мистер Брустер вышел в вестибюль, сияя оптимизмом и благожелательностью.
В результате, узрев Арчи, он был несколько ошарашен.
- Приветик-ветик-ветик, — сказал Арчи, радостно шагнув вперед.
— Арчи, милый, это папа, — сказала Люсиль.
— Господи! — сказал Арчи.
Наступила тишина, именуемая зловещей. Мистер Брустер смотрел на Арчи, Арчи взирал на мистера Брустера. Люсиль заметила, хотя и не поняв причины, что грандиозная сцена первого знакомства ушибла большой палец на ноге о какой-то непредвиденный булыжник, и в тревоге ждала объяснения. Тем временем Арчи не спускал глаз с мистера Брустера, а мистер Брустер продолжал впивать Арчи.
