Действительно, чем торчать как на посту под окнами буфетных, гораздо полезнее походить туда-сюда, и, глядишь, небольшая прогулка подтянет до нужной упругости мою провисшую нервную систему. С этой целью я двинулся в путь и завернул за угол дома.
Увы, надежды на то, что дрожащие нервные узлы перестанут вибрировать и трепыхание в желудке уймется, развеялись, не успел я сделать и десяти шагов. Потому что во мраке передо мной внезапно возникла какая-то смутная фигура, при виде которой я подскочил в воздух футов на пять и тоненько пискнул: «Ой!».
Правда, присутствие духа ко мне возвратилось – частично, – когда смутная фигура заговорила и я узнал голос Дживса.
– Добрый вечер, сэр, – сказал Дживс.
– Добрый вечер, – ответил я.
– Вы напугали меня, сэр.
– А уж вы-то как меня напугали, Дживс! Я думал, у меня черепная коробка открылась.
– Весьма сожалею, что причинил вам такие неприятные переживания, сэр. Я не мог предупредить вас о своем появлении, поскольку встреча наша была непредусмотрена. Вы поздно на ногах, сэр.
– Да.
– Более приятной обстановки для ночной прогулки нельзя и представить себе.
– Вы так считаете?
– Разумеется, сэр. По-моему, ничто так не смиряет душевные тревоги, как полночный сад.
– Ха-ха.
– Веет прохладный ветерок. Растения благоухают. Чувствуете? Это аромат душистого табака.
– Да?
– И звезды, сэр.
– Звезды?
– Да, сэр.
– При чем тут звезды?
– Я просто хотел обратить на них ваше внимание, сэр. Взгляните, как небосвод весь выложен кружками золотыми…
– Дживс…
– И самый малый, если посмотреть, поет в своем движенье, точно ангел, и вторит юнооким херувимам [Знаменитое поэтическое описание ночного неба из драмы В.Шекспира «Венецианский купец». Акт 5, сц. 1.].
– Дживс…
– Гармония подобная живет
В бессмертных душах.
Но пока она Земною, грязной оболочкой праха
Прикрыта грубо, мы ее не слышим.
– Дживс…
– Сэр?
– Вы не могли бы на этом остановиться?
– Разумеется, сэр, если вам угодно.
– У меня неподходящее настроение.
– Хорошо, сэр.
– Знаете, как иной раз бывает.
– Да, сэр. Я вполне понимаю. Я привез брошь, сэр.
– Брошь?
– Вы желали, чтобы я приобрел брошь взамен утраченной на пожаре, сэр. В подарок леди Флоренс по случаю дня рождения.
– А-а. – Вы представите себе в общих чертах, как подействовала на меня эта, выражаясь словами Дживса, ночная прогулка, если я вам скажу, что чертова побрякушка совершенно вылетела у меня из головы. – Так вы ее раздобыли?
– Да, сэр.
– И вручили по назначению?
– Да, сэр.
– Хорошо. Одна забота с плеч. И поверьте, Дживс, чем больше забот мне удастся сбросить с плеч, тем лучше, потому что забот у меня в данную минуту выше ватерлинии.
– Мне очень жаль это слышать, сэр.
– Знаете, например, почему я блуждаю во тьме по парку?
– Я надеялся узнать это от вас, сэр.
– Сейчас узнаете. Я тут не просто разгуливаю от нечего делать, Дживс. Я выполняю задание, результаты которого могут потрясти человечество.
Я вкратце описал ему события, приведшие к теперешней трагедии, а он внимательно слушал и лишь однажды перебил возгласом уважительного испуга, когда я перешел к дяде Перси, Боко и «шутейным товарам». Сразу видно, что мой рассказ захватил его.
– Весьма эксцентричный молодой джентльмен мистер Фитлуорт, сэр, – заключил Дживс, когда я смолк.
– Буйнопомешаный с ног до головы, – подтвердил я.
– Однако замысел его не лишен остроумия. Его сиятельство несомненно будет очень благодарен тому, кого сочтет спасителем, отразившим нападение на его дом нынешней ночью. Я случайно знаю, что, несмотря на многократные напоминания ее сиятельства, он забыл отправить письмо о продлении страхования против взлома.
– Как вы это узнали?
– Лично от его сиятельства, сэр. Услышав, что я собираюсь в Лондон, он дал мне конверт, который я должен был опустить в городе, с тем чтобы завтра с первой же почтой он был доставлен по адресу. При этом, настоятельно убеждая меня не подвести его и описывая, что будет, если ее сиятельство проведает о такой его забывчивости, он испытывал заметное волнение. Его била дрожь.
Я был поражен.
– То есть, по-вашему, он боится тети Агаты?
– Чрезвычайно, сэр.
– Он, такой могучий мужчина? Настоящий боцман на пиратском судне?
– Даже боцман на пиратском судне дрожит перед своим капитаном, сэр.
– Да-а. Вот уж не думал. Мне казалось, что если существует на свете человек, который в своем доме полный хозяин, то это он, Персиваль лорд Уорплесдон.
– Я склонен сомневаться, сэр, что на свете вообще существует человек, который являлся бы полным хозяином в доме при наличии в нем ее сиятельства.
– Может, вы и правы.
– Да, сэр.
Я перевел дух. В первый раз с тех пор, как Боко изложил свой замысел, мне немного полегчало. И теперь еще было бы некоторым отступлением от правды утверждать, что Бертрам Вустер с удовольствием предвкушал, как он будет выбивать окно в буфетной, но все же, когда от своих действий можно ожидать ощутимых результатов – это совсем другое дело.
– Значит, на ваш взгляд, план Боко приблизит его к цели?
– Вполне возможно, сэр.
– Это меня утешает.
– Но, с другой стороны…
– Господи, Дживс! Ну что там еще?
– Я только хотел заметить, что мистер Фитлуорт избрал для намеченного предприятия не самый удачный момент, сэр. Оно может прийти в противоречие с планами его сиятельства.
– То есть как это?
– По досадному совпадению, через несколько минут его сиятельство выйдет из дома и направится в садовый сарай, где его ожидает для переговоров мистер Чичестер Устрица.
– Чичестер Устрица?
– Да, сэр.
Я помотал головой.
– Напряжение последнего часа, по-видимому, плохо подействовало на мой слух. Мне почудилось, будто вы сейчас сказали: «Чичестер Устрица».
– Да, сэр. Мистер Дж. Чичестер Устрица, директор, руководящий линией «Устрицы».
– Что значит – линия Устрицы?
– Это пароходная линия, сэр, которая, если помните, планирует слияние с линией его сиятельства «Розовые трубы».
Тут наконец до меня дошло.
– Вы имеете в виду того господина, с которым дядя Перси ищет встречи? Старого морского волка из Америки?
– Именно так, сэр. Вследствие возгорания «Укромного уголка» возникла необходимость предложить другое место, где бы два джентльмена могли встретиться и переговорить с глазу на глаз, не опасаясь помехи.
– И вы выбрали для них садовый сарай?
– Да, сэр.
– Благослови вас Бог, Дживс.
– Спасибо, сэр.
– Этот господин сейчас находится в сарае?
– Полагаю, что да, сэр. Отправляясь сегодня в Лондон, я имел поручение от его сиятельства позвонить мистеру Устрице в гостиницу и передать, чтобы он ехал в Стипл-Бампли и по прошествии получаса после полуночи был в сарае. Американский господин выказал полное понимание и согласие и сказал, что приедет загодя и будет вовремя в назначенном месте.
Я ощутил некоторое сострадание к этому субъекту, готовому на братское рукопожатие через океан. Рожденный и вскормленный в Америке, он наверняка не имел ни малейшего представления о том, что за ужасное это место – Стипл-Бампли и что его там ждет. Неприятности, которые мистеру Устрице сулит Стипл-Бампли, я так, с ходу, затруднился бы перечислить, но не сомневался, что ему достанется несладко.
Мне стало также понятно, что имел в виду Дживс, говоря, что Боко избрал не самый удачный момент для намеченного предприятия.
– Через полчаса после полуночи? Это, наверное, уже сейчас.
– Тютелька в тютельку, сэр.
– Значит, дядя Перси может возникнуть в любую минуту?
– Если я не ошибаюсь, сэр, вон раздаются шаги его сиятельства.
Действительно, откуда-то с северо-северо-востока послышался шум как от продвижения массивного предмета через ночные заросли.
У меня перехватило дыхание.
– Господи, Дживс!
– Сэр?
– Это он!
– Да, сэр.
Не нравилось мне все это, я был бы рад обойтись без обмена любезностями, но ничего не поделаешь. Я подумал и сказал:
– Ну, ладно, по-видимому, надо перекинуться с ним словечком-другим. А-а, здрасте.
То, что за этим последовало, признаюсь, доставило мне определенное удовольствие – я ведь и сам дважды за сегодняшнюю ночь подскочил чуть не до неба, когда ко мне неожиданно обратились из непроглядной темноты. Наблюдая за тем, как почтенный родич с нечленораздельным писком взвился в поднебесье, я ощутил себя в какой-то степени отомщенным. Как ни сложатся дела дальше, но тут, по крайней мере, я частично отыгрался.
Знакомя читателей со своим дядей по линии тети, я упомянул, что он имеет привычку в минуты волнения вскрикивать: «Что?» – и повторять это слово много раз. Так он поступил и теперь.
