Мартынов посмотрел на шланг, на воронку, на ржущего Айболита, открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Взяв воронку и вставив её в горлышко бутыли, он вылил из кастрюли остатки спирта, затем посредством шланга заполнил бутыль и закрутил крышку.
– Вот затем мне воронка и затем мне шланг! Понял? Га-га-га! – передразнил он Бондаря и скомандовал нам: – Пошли!
Выходя из аптеки, где мы сгрузили медикаменты и получили от Мартынова в качестве премии пачку сигарет, я нос к носу столкнулся с начмедом. Левин повёл носом и уставился на меня:
– Пил?!
– Не пил, товарищ майор! – браво отрапортовал я.
– А чем это от тебя тянет?
– Коньяком, товарищ майор! С ночи ещё не выветрилось…
Левин, ничего не сказав, окинул меня взглядом, хмыкнул, видимо оценив ответ, и прошёл в аптеку. Я поковылял в процедурную на очередную промывку…
Через недолгое время нога зажила, и Левин объявил, что завтра за мной придет машина и я поеду к себе в часть. За пару дней до этого он устроил мне ещё одни переговоры с домом, дабы убедиться, что обещанная посылка отправлена. Все было сделано в точности и теперь оставалось уповать на расторопность почты.
Прощаясь, начмед ничего мне не наливал, был строг, по обыкновению своему. А может, это маска такая у него была?.. Которая тогда, ночью, чуть-чуть приоткрылась под влиянием коньяка и Высоцкого?. Не знаю… Но думаю, что так оно и было.
Красин перед отъездом позвал меня к себе в кабинет и, нацедив из бутылки в пластмассовый флакон какой-то прозрачной жидкости, торжественно вручил его мне:
– Держи! Пригодится!.. Это жуткий дефицит, хрен где найдёшь!
– А что это? – я нюхнул, спиртом не пахло – Лекарство что ли?
– Вроде того. Лекарство. Чтобы не лечиться потом. Называется мирамистин. – и Борька коротко проинструктировал меня о способе применения.
– Ну, снаружи обработаю, а внутрь-то как залить?.. Через трубочку что ли?
Красин вытащил из шкафа одноразовый шприц:
– Иголку выбросишь, а шприц используешь. Все понял?
– А оно эффективное, лекарство это? – рассматривал я флакон. – А то вдруг не подействует?
– Ну, если сразу не промоешь, в течение часа-полутора, то может и не подействовать. Тогда – милости прошу! Заходите, всегда поможем!
– Нет уж! Лучше вы к нам! – со смехом ответствовал я.
(Рассказ о том, что было потом в части, когда замполит обнаружил шприц и флакон, заслуживает отдельной истории. Но об этом как-нибудь в другой раз).
Красин не приехал, конечно, но через пару месяцев позвонил мне в Уссурийск. В разговоре я вдруг обратил внимание на новое словосочетание, появившееся в его лексиконе:
– … Бедованы Качавые!
– Как ты сказал? Кто? – с улыбкой вопросил я.
– А хрен знает! С лёгкой руки Левина пошло по батальону гулять… А ты не знаешь что это такое?
Я-то знал… И из этого сделал вывод, что посылку начмед все же получил.
– Есть такая сказка музыкальная, оттуда это. Если интересно, попроси у Левина послушать. «Алиса в стране чудес» называется.
– Уже не попрошу! – вздохнул Боря. – Перевели его от нас месяц назад. Теперь он, вроде, в окружном госпитале оперирует.
– А вместо него кто теперь?
– Да прислали какого-то! Ни рыба ни мясо. Как хирург – ноль полный. Левину в подмётки не годится. Иваныч все же мужик был понимающий, а этот! – Боря выругался. – Ладно, хоть до дембеля немного осталось…
Доктор Левин… Доктор Красин… Андрей… Олег… Клава… Наташка… Люди, с которыми судьба свела совсем ненадолго, и которых я помню до сих пор. Дай Бог, чтобы все у вас было хорошо! Счастья вам!
Бегемот Долой политкорректность!
Уссурийск 1983 год
– Слухай задачу: Завтра с утра поедем в Смолянку. Там для нас в Доме офицеров наглядную агитацию нарисовали, надо забрать и к понедельнику установить! Вопросы есть? Макарыч сплюнул и вполголоса выматерился в адрес замполита, судя по всему. Ни ему, ни мне ехать за 200 километров по июльской жаре не было никакой радости. Замполита это, естественно, никоим образом не волновало, выступать – себе дороже, а посему рано утром мы выехали по направлению к Шкотово. Смоляниново (Смолянка) являла собой маленький посёлок при узловой железнодорожной станции, по левую сторону которой располагались тыловые службы флота, а по правую какая-то мотострелковая дивизия. Дом офицеров, однако же, был огромен и по архитектуре своей напоминал московский Дворец съездов.
Макарыч вышел из служебного входа Дома офицеров явно не в духе. Наглядная агитация, за которой мы сюда и явились, ещё не была готова. То есть готова-то она была, но сохнуть ей оставалось как минимум до следующего утра. На звонок Макарыча замполиту было отвечено, чтобы ждали, пока высохнет. На довольствие нас, естественно, никто ставить не собирался. Макарыч, не переставая материть Гнуса, забрался в кабину и скомандовал мне ехать в пристанционный посёлок, где у него, как, наверное, в любом населённом пункте Приморского края, жил кто-то знакомый. Знакомый был дома, Макарычу очень обрадовались, он тоже успокоился и разулыбался, увидев в углу большую бутыль, судя по всему, с самогоном. Мне был выдан сухпай в виде куска сала, буханки хлеба и пары банок гречневой каши с тушёнкой:
– Поедешь в Дом офицеров, найдёшь там прапорщика Денисенко. Скажешь, кто ты есть, он найдёт, куда тебя пристроить до утра. Вопросы есть?
Денисенко привёл меня к местному художнику, поручив тому приютить до утра. Парня звали Лёхой, оказалось, что он к тому же из Ленинграда, считай, земляк. Дело уже шло к вечеру, я выгреб из карманов всю наличность, Леха, в свою очередь, извлёк из-за портрета какого-то военачальника пару трояков. Отсутствовал он недолго, и результатом явилась полуторалитровая бутыль железнодорожного «шила». От авиационного оно отличалось желтоватым цветом и запахом то ли масла, то ли керосина, уже не упомню… От Лехи я и услышал тогда эту историю.
С новым пополнением к нам прибыли двое музыкантов. Лева и Вова (прям, как Лещенко и Винокур). Музыкантов настоящих. Лева, маленький носатый еврей, закончил институт культуры имени Крупской по классу хорового дирижирования, Вова вылетел из музучилища, где обучался игре на духовых и ударных инструментах. Причём, вылетел с последнего курса. Естественно, директор Дома офицеров был несказанно рад этому приобретению, потому что музыкантов, как таковых, в его распоряжении не было. Были бойцы, умеющие играть, что им покажут, нот, естественно, никто не знал, и три марша, не считая похоронного, которыми «Жмуркоманда» услаждала слух личного состава, навязли в ушах у всех. Посему, появление профессионалов от музыки очень обрадовало директора подполковника Трубина (Труба). Начпо, полковник Пилипенко (Пила), послушав оркестр, выразил недоумение репертуаром:
– Трубин! Вот, я тут уже пять лет, а музыка всё та же. Твои музыканты больше играть ничего не умеют, что ли?!
– Товарищ полковник! У меня сейчас с новым призывом два профессионала пришли! Консерваторию Ленинградскую закончили. Будем менять репертуар!
– Это хорошо! К 7 ноября надо какой-нибудь новый марш исполнить. Успеешь?
– Так точно!
– Пятого в 10 утра приду слушать.
Начпо ушёл, Трубин вызвал Леву и Вову:
– Короче, нам поставлена задача к 7 ноября разучить и исполнить на параде новый марш. Вы из Ленинграда, образование у вас есть. Репетируйте хоть круглые сутки, но чтобы к пятому числу марш был готов!
Лева и Вова блестяще справились с поставленной задачей. Начпо, явившийся на прослушивание, был очень доволен. Музыканты играли слаженно, даже с каким-то подъёмом. Пилипенко поинтересовался:
– А как называется марш?
– Марш подводников, товарищ полковник!
– Хм… Подводников… Ну, ладно! Главное, музыка хорошая. Хоть мы и не подводники, нехай будет!
7 ноября серые шеренги дружно печатали шаг под новый марш. Гремела медь, гулко ухал барабан. Довольные командиры, взяв под козырёк, приветствовали марширующие роты. Хотелось расправить плечи и грянуть строевым, подпевая старательно гремящему оркестру:
We all live in a yellow submarine!
Yellow submarine!
Yellow submarine!..
Beatles – forever!!!
Уссурийск, Смоляниново,1983 г.
– Ну, давай ещё по чуть-чуть!
– Леха! Где ты его берёшь? Дрянь несусветная!
– У дефектоскопистов!
– ???
– Ну, это тележка такая .Её по рельсам катят ,там приборы, их «шилом» заправляют. В конце смены «шило» сливают. Не на землю, естественно…
– Ну, давай за твой скорый дембель! Дай Бог, чтобы не в декабре!
– Я уйду первым! Самым первым!…
– Нереально! У тебя, что, папа округом командует?
– Нет! Но уйду первым. Потому что знаю свой дембельский аккорд. А его я закончу через неделю после приказа!
