В ответ наушники засвистели и захрипели. Командный голос Триста второго попытался пробиться через этот шум, но слов разобрать не удалось. Лейтенант переключился на ту частоту, которую своими руками установил на рации Простакова.
– Что, думаешь, самый умный? – ехидно поинтересовался он у Закира. – Помехи поставил, а поздно. Товарищи генералы переполошились уже. Не мог сразу по-хорошему договориться... Слушай, вот только честно скажи: кто тебя надоумил ко мне сунуться? Это ж кто-то из двоих проболтался – или Воха, или Чирков, больше я никому свою заначку не показывал. Подставили тебя, мужик. Они же видели, что я шутить не буду. У нас с ними поэтому и уговор был – они мне обычное оружие, а я, если что, свое не применю. А ты вот так влез... Захотелось чего-то крутого, Закир? Ну, теперь приди и возьми. Противогаз только не забудь. И химзащиту. Говоришь, в армии служил? «ОЗК» за сколько минут надевал?
– Три тридцать пять, – мрачно отозвался бородач. – И что теперь?
– Теперь? – Юрий на минуту задумался. – Теперь потренируйся, может, и понадобится. Будет приказ – замкну контакты, и все дела. Может, и обойдется, конечно. Был бы ты нормальным мужиком, я бы тебе еще кое-что посоветовал. Например, не прятаться за баб и детишек, уходить в лес, пока время есть. А если совсем по-хорошему договоримся, вообще можно все уладить. Знаешь, как?
– Если скажешь, может, и узнаю. Что ты там придумал? Чтобы я тебе сдался? Или коменданту? Вот, пришли с повинной, оружие сдали... Денег у тебя столько нет, лейтенант, чтобы я сдавался. Понял?
– Да чего уж не понять. – Мудрецкий кивнул, хотя собеседник его и не мог это видеть. – Насчет сдаваться – это ты к Чиркову, его епархия, я туда не лезу. Я тебе другое хотел предложить. Возвращаемся к самому началу, делаем вид, что ничего не было. Простаков с Ларевым едут домой, везут товар, как договаривались. Ну, в качестве компенсации морального ущерба вы их там угощаете, как дорогих гостей, и даже лучше. Чтобы я их потом мог начальству представить в совершенно никаком виде. Вот, мол, по дороге чего-то приняли, а на блоке их и повязали. За то, что начали на местную милицию наезжать. Местная милиция там оказалась, потому что начальник к родне заехал, а бойцы старых друзей увидели. Товарищей, так сказать, по оружию. Как тебе такой сценарий, а? Голливуд рыдает и едет к нам учиться!
– Я тебе сейчас другое кино покажу. «Рэмбо», третья часть. Видел? – поинтересовался Закир. – Здесь не Афган, но ничего, и ты не спецназ.
– Это точно, у них ничего серьезнее «шмеля» обычно не водится, – подтвердил Юрий. В люке над ним зарокотало с присвистом, и Мудрецкий высунулся посмотреть, что происходит на вверенной территории. – Ага, вот к тебе и статисты летят. Ну в точности как в Голливуде, только настоящие, без бутафории. Зато с хорошей пиротехникой.
Со стороны Терека низко над головами просвистели две вытянутые пятнистые туши с блестящими нимбами винтов. Под короткими, чуть оттянутыми вниз крылышками серебрились дырчатые бочонки. Бронированные крокодилы улетели за лес, потом показались вдалеке. Они с разворотом лезли вверх, разбрасывая в стороны желтоватые огоньки.
– Пока что разведка, – прокомментировал Мудрецкий. – Видел, как меня берегут? Нормальные люди по полдня авиации допроситься не могут, а вокруг моих баночек и без заказа вьются. Как мухи вокруг... В общем, сам понял, у меня тут совсем не мед. Ну как, Рэмбо, будем договариваться? Или подождем, пока тебя ракетами не начнут по голове долбить? Смотри, мое предложение пока в силе.
– Хорошо, давай попробуем, – неожиданно согласился Закир. – Только без товара. Хочешь, потом со своего Вохи потребуешь, когда он отжиматься перестанет? Я отпускаю твоих, ты убираешь вертолеты, мы уходим. Сегодня уходим. Я тебя не забуду, лейтенант, понял?
– Я тебя тоже не забуду, не беспокойся. Но, может быть, когда-нибудь прощу. – Юрий подумал немного и добавил: – Потому что я вообще по природе интеллигент и гуманист. Я не злопамятный, просто память хорошая, особенно если разозлить.
– Интеллигент! Гуманист! – Это прозвучало как тяжкое проклятие. – Это ты гуманист?! Тогда я кто, получается? Я у него немножко поделиться прошу, а он обещает за это все село газом задушить!
– Ты давай, давай, вырубай свою глушилку и вези сюда моих бойцов, а то вон «крокодилы» на второй заход идут. И комендачей на посты верни, а то такую бороду, как у тебя, и с вертолета разглядят, – подсказал Мудрецкий. – И побреют всех разом и на всю оставшуюся жизнь.
В небе снова зарокотали «Ми-24». Со свистом облетели позицию химвзвода, подозрительно, словно бабка-вахтерша в общежитии, поблескивая очками-иллюминаторами.
– Слушай, там Простаков не очнулся еще? – забеспокоился Юрий, глядя на шевелящийся в полуоткрытом люке вертолета ствол. – Если нет, откачайте-ка его. И дайте мне на связь. Давай это все побыстрее закончим и разойдемся. Потом, если хочешь, поговорим, чем я с тобой поделиться могу и что за это хочу, а сейчас тут много людей беспокоится, давай их не будем в наши дела втягивать. Генералы, они, знаешь ли, могут очень много чего начудить, если сильно понервничают. Мало ты с ними общался в сложных ситуациях... Все, мне нужна связь со штабом, или сейчас кто-то станет способным на мелкие противные чудеса!
«Вертушки» ушли за Терек, поднялись, потерялись в горячем солнечном блеске. Мудрецкий судорожно перебросил тумблер и вдавил тангенту:
– Я – Сорок два тридцать пять, я – Сорок два тридцать пять. Как слышите, прием?
– Я – Гора – двадцать три! – откликнулся незнакомый молодой голос. – Тридцать пятый, сообщи свое место! Прием!
– Да на месте я, на месте! Кому еще я потребовался? Гора, я тебя вообще не знаю! Откуда мне знать, кто тут кодированные координаты запрашивает?
– Ты меня еще не знаешь, но ты меня сейчас узнаешь! – радостно сообщил тот же голос. – Ты лучше скажи, возле тебя под берегом белая «Нива» – твоя или нет?
– Нет, не моя, а что? – удивился Юрий. – У меня вообще машины нет. Все казенные.
– Ну, значит, она тут лишняя. Сейчас уберем, чтобы пейзаж не портила.
Первый «крокодил» плавно качнулся, чуть кивнул и с диким скрежетом вытянул из-под крыльев дымные хвосты, уперевшиеся в моментально покрывшийся разрывами берег. Над дамбой в клубах пыли взлетело колесо, помахало в воздухе черными лохмотьями и рухнуло обратно. За дамбой грохнуло еще раз.
– Как в аптеке! – довольно отметил вертолетчик. – Видел? А ты, Тридцать пятый, лопух с хоботом. Вот сейчас выскочили бы из этой тачки бородатые, что бы ты делал?
– Помер бы, – признался Мудрецкий. – От удивления. Гора, мы ее туда четвертый день как сбросили, но все равно спасибо за уборку.
– А я ее вытащить хотел... – тихо, не включая связь, признался Резинкин. – Починил бы, номера перебили бы, и уехал бы отсюда на своей «Ниве». Покрасили бы в камуфляж, намалевали номер на борту – и пусть какой хрен с полосатой палкой остановил бы...
– Ты что, просто так застрелиться не можешь, тебе обязательно еще и подергаться перед смертью? – так же тихо поинтересовался взводный. – Там после всех подрывов только крыша более-менее целая осталась. Ну полез бы, на край колеи наступил случайно – и выбило бы тебе зубы собственным сапогом. Узнаем, откуда эти вертолеты, – съездим, бутылку коньяка экипажу выставишь. А лучше каждому по бутылке. За твое второе рождение.
– Да ну, чего зря тратиться, я бы аккуратненько. Вы же меня знаете, товарищ лейтенант, – обиделся Витек. – Подошел бы, зацепил тросиком, «бээрдээмой» потянул – и все. А бабахало там слабенько. Надо бы только передний мост поменять и посмотреть, что с поддоном... то есть что там было. Теперь-то уже точно ничего, из-за этих...
– Тридцать пятый, заснул? – поинтересовались с неба. – Помочь проснуться? Это мы запросто!
– Пошел ты... А лучше – полетел, – уточнил Мудрецкий. – Кто тебя вообще сюда пригласил?
– Я его пригласил. И не пригласил, Тридцать пятый, а вызвал, – включился басовитый Триста второй. – А вот почему – это я буду у вас спрашивать. С воздуха все нормально выглядит, сосед ваш отозвался, доложил – у него полный порядок. Что скажете, Тридцать пятый?
– То же самое, что и раньше, Триста второй. Моих солдат нет, на связь не вышли, последний доклад – что вышли к селу и на посту вашего Триста шестьдесят шестого вместо солдат находятся люди в милицейской форме, по-видимому – местные. После чего связь прекратилась. – Юрий набрался смелости и посоветовал генералу: – А не могли бы вы спросить своего подчиненного, товарищ Триста второй, куда могли мои солдаты с его второго поста деться? Если там все так нормально – может, он и найдет? У меня с ним чего-то связи по-прежнему нет.
– Нет, ну до чего борзые лейтенанты у этих химиков! – возмутился начальственный бас. – Ладно, Тридцать пятый, ты сейчас даже не знаешь, чего себе пожелал. Я спрошу. Я вот сам приеду в вашу долбаную деревню, найду твоих солдат и даже лично тебе их привезу. А потом ты у меня встанешь...
