— Действительно, хорошо…
— А с каким настроением написана тихая заводь в картине «Передовики станкостроительного завода на рыбалке»?
— Нет, мне, знаете ли, не очень…
— Ну почему же? Обратите внимание, какое радостное ощущение вызывает летний солнечный день с колышущимся над горизонтом маревом, густая зеленая прохлада леса…
— Да, в общем-то, Лена, в этом что-то есть…
И потом, дома, до поздней ночи Фигуркин, удовлетворенно насвистывая, отлаживал уцененный ВКУС, которому вскоре надлежало стать Вычислителем Оптимального Варианта…
5А утром следующего дня на Горназ навалилась слава.
Все началось с газеты. Точнее, со статьи Мартушкина «Десять тысяч в один час, или электронный мозг конторы».
В третий раз читала вслух Зинаида Васильевна это произведение. Читала с таким пафосом, что статья звучала, как песня. (И в этом не было ничего удивительного, если учесть, что и песни нередко звучат, как статьи.)
Произведение Мартушкина начиналось с оригинальной фразы: «Все чаще и чаще электронно-вычислительная техника приходит на помощь людям» и кончалось не менее оригинальными словами: «Десять тысяч в час—это для нас не предел! Это только начало! Так пожелаем работникам Горназа успеха в их смелом и нужном начинании!»
В эти минуты газету читали и комментировали во всех отделах, подотделах и столах прославленной конторы. А по бесконечно длинным коридорам Горназа быстро шагал больше обычного взъерошенный Фигуркин. И из всех кабинетов, мимо которых он проходил, разноголосо доносилось: «Десять тысяч! Десять тысяч!»
Едва дождавшись, пока раскроются двери, Фигуркин решительно вошел в кабинет директора.
Примерова разговаривала по телефону.
— Стараемся, Иван Иваныч, шагать в ногу с временем. — Она приветливо улыбнулась Косте. — Думаем, в конце месяца элсоназ вступит в строй. Спасибо на добром слове. До свиданья! — Она повесила трубку. — Ну, Константин Львович, поздравляю. Газету вы, надеюсь, читали?
— Конечно, читал. Послушай, Зина, здесь произошло какое-то недоразумение…
— Константин Львович, — мягко перебила его Примерова, — мы же с вами договорились…
— О чем? — не понял Фигуркин.
— О том, что на работе мы, Константин Львович, будем называть друг друга по имени-отчеству.
— Ах, вот ты о чем… Ладно…
— И не ты, а вы… Только без обиды. Ну, пожалуйста! — попросила она тихо. — Я работник молодой, и мне не нужны лишние разговоры. Вы меня понимаете?
— Хорошо, хорошо… Так вот, Зинаида Васильевна, получилась какая-то дурацкая история. Мартушкин что-то напутал и написал, что элсоназ может выдавать десять тысяч вариантов… И мы с вами должны немедленно…
Но тут дверь распахнулась, и в кабинет вошли пионеры. Они дружно отдали салют, и самый маленький из них бойко затараторил:
— Мы, пионеры четвертого класса «Б» сто двадцать пятой школы, приглашаем вас, товарищ Примерова, на очередную пионерскую встречу из цикла «Интересные люди нашего микрорайона».
— Очень приятно. Я и не знала, что вхожу в число интересных людей вашего микрорайона.
— Входите! — заверил ее пионер. — И мы просим вас поделиться с нами опытом.
— Вам следует обратиться не ко мне, а вот к этому хмурому товарищу — он самый главный кибернетик в нашей конторе.
Пионеры с интересом посмотрели на Фигуркина, а тот изобразил на своем лице нечто напоминающее улыбку.
— Вы-то нам и нужны, — сказал пионер, сбиваясь с официального тона. — Мы в кружке юных кибернетиков делаем машину, которая могла бы решать любые задачи, хоть для пятого класса.
— Нет, вы не думайте, мы не собираемся у нее списывать, — поспешно вставила девочка.
— Помолчи! И мы полагаем, что ваш кибернетический опыт будет для нас небесполезным.
— Ну, если небесполезным, — Костя развел руками, тогда приду.
Отсалютовав, пионеры вышли.
— Бремя известности! — засмеялась Примерова. — Но нас перебили. Вы говорили о том, что мы должны с вами немедленно что-то сделать…
— Да, мы должны сегодня же написать в газету опровержение. Я не понимаю, откуда взялась эта фантастическая цифра — десять тысяч? Полторы тысячи вариантов в час — вот проектная мощность элсоназа. И если ты… если вы не согласитесь написать в газету, то…
Но выяснить, что именно произойдет в этом случае, не удалось, потому что двери опять распахнулись, и в кабинете появились юноша и девушка.
— Здравствуйте! — начал юноша. — Мы из комитета молодежного кафе «Венера». — Он произнес это так, будто предъявлял мандат, наделявший его чрезвычайными полномочиями в областном масштабе.
— И мы очень, очень просим вас, — подхватила девушка, — выступить у нас в кафе во вторник.
— Спасибо за приглашение. Но вот наш изобретатель товарищ Фигуркин. Он автор элсоназа. И выступать у вас лучше ему.
— Ну почему я должен выступать в кафе, — недовольно сказал Костя. — Я же не эстрадный оркестр!
— А у нас не только музыканты выступают, — сразу обиделся юноша. — У нас бывают и поэты, и спортсмены, и вообще…
— Ну, пожалуйста, ну хоть на полчаса, — сказала девушка. — У нас будет диспут, и нам очень хотелось бы услышать ваше мнение.
— А о чем будет диспут?
— Это еще точно неизвестно. Так, значит, вы согласны? Большое, большое спасибо.
— Только не опаздывайте! — строго предупредил юноша, и представители оргкомитета удалились.
— У вас скоро начнут просить автографы, Константин Львович, — засмеялась Примерова.
— Послушайте, давайте говорить серьезно. Я предлагаю написать опровержение.
— Нет, Константин Львович, никаких опровержений мы писать не станем. Это я сказала Мартушкину, что элсоназ будет составлять десять тысяч вариантов в час.
— Ты?! — поднял было голос Фигуркин.
— Вы, — спокойно поправила Примерова.
— Что — вы? — растерялся Костя.
— Просто: вы, — подчеркнула Зинаида Васильевна.
— Ах, ну да. Вы. Так зачем вы это сделали? Не понимаю.
— Сейчас поймете. Вам известно, что кроме нашей конторы по составлению названий — Горназа — в городе существует контора по составлению наименований — Горнаим?
— Конечно.
— Вам известно, что мы конторы-двойники, конторы-дублеры, а Шумиловск вполне может обойтись одной конторой. Значит, рано или поздно закроют нас или их. Вернее, не закроют, а вольют одну контору в другую.
— Я все это знаю. Но при чем тут…
— А вот при чем. Уцелеет та контора, которая окажется лучше. Мы внедрили элсоназ — значит, на данном этапе лидируем мы. Но известно ли вам, что в Горнаиме тоже не дремали и изобрели электронный составитель наименований?
— Нет, — удивился Фигуркин.
— Вот видите! Я не знаю, какая мощность их составителя. Вполне возможно, что он составляет больше вариантов в час, чем элсоназ, — что тогда?
— Что?
— Тогда окажется, что лидируем не мы, а они. И нас вольют в Горнаим.
— Никогда! — решительно возразил Костя. — Никогда Горнаим не сможет работать лучше, чем Горназ. Разве ты… разве вы забыли, что я достал ВКУС, и у нас скоро будет Вычислитель Оптимального Варианта? Тогда каждый работник в Горназе займет свое место, а это окажется эффективней любого элсоназа.
— Конечно, конечно. Вычислитель — это великолепно, перспективно и эффективно. Но сейчас, в борьбе с Горнаимом, эффект важней эффективности! А что может быть более эффектным, чем высокая цифра? Вот почему я назвала десять тысяч.
— Но это ведь, уважаемая Зинаида Васильевна, очковтирательство!
— Нет, Константин Львович, это предвидение. Предвидение и вера в ваш талант. Я уверена, что ваш элсоназ сможет давать десять тысяч! — И Примерова улыбнулась ласково и ободряюще.
6— Десять тысяч! — воскликнул управляющий городской конторой по составлению наименований товарищ Сычкин. — Десять! — И он швырнул газету на стол. — Вот как умеют работать в Горназе, Рыбацкий! А наш электронный составитель наименований сколько сочинить может?
— Вообще тысячу, но, между нами говоря, пятьсот, — туманно ответил заместитель Сычкина обтекаемо-круглый Рыбацкий. Впрочем, Сычкин прекрасно его понял, потому что многолетняя совместная работа научила их понимать друг друга не то что с полуслова, а с полувзгляда и полувздоха.
— Тысяча! — горько усмехнулся управляющий. — Разве это десять тысяч?
— Нет! — честно согласился заместитель. — Но зато, Борис Петрович, наша машина сразу печатает свои варианты, выдает их, так сказать, в письменном виде, а у них элсоназ только говорить может, за ним еще записывать надо. — Последнее замечание Рыбацкий произнес с такой насмешкой, будто говорил о каком-то жалком недотепе.
— Ну и что ж, что записывать? Разве это важно? Важны цифры! Десять тысяч — звучит! Тысяча — не звучит! Если мы так продолжать будем, вольют нас в Горназ как пить дать.
