Где, например, рыжий, который поджидал меня каждый день по дороге в школу в подворотне на Канаве? Он делал мне пальчиком «поди сюда» – и аккуратно отбирал у меня мою котлету. Иногда мама говорила: «Я не могу, я должна его видеть, кто съедает твое питание!» – и шла со мной. И в этом случае роковая подворотня всегда оставалась необитаема. Это была такая игра. А назавтра он снова делал пальчиком… Но когда ко мне приставали пацаны побольше (а меньше меня не было в Одессе, по-моему, никого), рыжий всегда оказывался рядом и бил всякого.
Где Вадик Карузо, многоженец, игрок и незначительный певец? Каждый вечер он надевал черный костюм, бриолинил свои черные кудри, брился до синевы и выходил на Дерибасовскую с коляской. Позади гордо вышагивали его пятнадцать жен, а Вадик гулял по Дерибасовской и на ходу играл с желающими в «девятку». Проигрывались костюмы, автомобили, дачи… Потом Вадик все спускал.
Это были приметы Одессы – как пляж, где все непрерывно поедали домашние припасы в безумном количестве, или как китобойная флотилия «Слава» с ее легендарным капитаном Соляником. Ах, что творилось, когда китобойцы приходили из восьмимесячного рейса! Их голодные жены с красными губами и синими цветами давили своих моряков в объятьях, как виноград, мы прыгали прямо с причала на мелкие суда и обдирали их на сувениры, а рынок на неделю заливал заморский товар. Ой, как гуляли китобойцы, как гуляла Одесса!
Больше я не вижу ничего этого, приезжая сюда. Мой город дал сильный крен, он вот-вот опрокинется и уйдет под воду, как подбитый кит.
Но кое-что осталось. Остались блестки одесского разговора. Это неистребимо, это в генах, и по этому коду я всегда узнаю Одессу – на Приморском бульваре и на брайтонской дощатой набережной.
Поднимаюсь недавно по лестнице в гостинице «Красная». Швейцар кричит снизу: «Молодой человек! Молодой человек!» Слышу, уборщица реагирует: «Ну что орешь? Он правильно не оборачивается. Какой он молодой – погляди, сколько ему осталось!»
Встречаю на Пушкинской знакомую: «Наташа! Ты прекрасно выглядишь!» – «Это я еще плохо себя чувствую!»
Я совершенно убежден, что все это написано зря. Такие модуляции невозможно передать на бумаге. Это умеет один Миша Жванецкий. Впрочем, мне так только кажется – потому что я произношу и слышу все, что он пишет. Так же певец, вероятно, слышит оперу, читая партитуру, а футболист напрягает соответствующие группы мышц, слушая по радио репортаж с матча.
Что вовсе не означает, что можно описать оперу или футбол. Или драку. Или Одессу.
На пляж Одесса собиралась так…
Поход на пляж – это был ритуал.
Выбиралось по несколько семей. Распределялись обязанности: кто берет водку, кто рыбу, кто салаты, кто арбуз, кто воду и так далее. В пятницу утром, часов в шесть, на Привозе все это закупалось – и начиналась готовка. К вечеру трапеза была готова. Усталые хозяйки собирали детей, чтобы в субботу пораньше пойти на пляж: нужно было занять хорошие места. Детям обещали купание, мороженое, карусель…
Часов в десять вечера вся Одесса смотрела на небо – есть ли звезды. Как правило, небо было чистым, в звездах, – и, как правило, утром шел дождь…
Дети спали. Мужчины спали. Женщины звонили друг другу:
– Как твои?
– Спят! А твои?
– Спят!
– Ну завтра пойдем!..
А назавтра дождь еще больше…
Но мы возьмем ту удачную субботу, когда погода чудная – солнце, тепло! Все идут на пляж.
Одесса ходила на Ланжерон, в Аркадию (бомонд), на фонтанские пляжи – от восьмой до шестнадцатой станции. Были еще Люстдорф и Лузановка, закрытый пляж санатория Чкалова… Но мало кто знал самый лучший в Одессе пляж – Австрийский. Он находился в порту, куда мы, пацаны, могли попасть только через забор. Роскошное место: песочек чистый, вода прозрачная, а самое главное – волнорез, маяк, уходящий далеко в море. Оттуда мы прыгали в воду, ловили рыбу, наблюдали за дельфинами. Рыбы тогда было много, особенно бычков.
А с домашними мы ходили на Ланжерон: близко, через парк.
Субботние сборы заканчивались где-то к часу дня, и до пляжа добирались часам к двум. В самую жару…
Всю дорогу слышались крики мамаш:
– Илюша, иди сюда!
– Рома, не трогай кошку!
– Додик, помоги маме нести!
Женщины тащили кошелки, мужчины шли впереди, вели разговоры: о футболе, о том, кого посадили, где заработать…
Минут через двадцать на горизонте появлялась полоса моря. Оно играло блестками, манило.
Потные, мокрые, мы входили в парк. Начинались споры, куда идти: то ли здесь, в парке, сесть на траву, то ли спускаться к воде.
– К воде, к воде! – кричали дети.
Но отцы уже расстилали клеенку. А женщины выкладывали еду…
Настало время рассказать, что брали с собой. Итак, пляжное меню: помидоры, огурцы, салат «оливье», котлеты из барабульки (рыбка такая), говяжьи котлеты, жареная печенка, жареная курица, селедка с картошкой, черноморская скумбрия (тогда она еще была) – копченая, соленая, жареная, деликатесы – фаршированная рыба, фаршированная куриная шейка, малосольные огурчики, много хлеба. Напитки: водка, пиво, вода.
Пока все это выкладывалось, дети кричали:
– Хочу купаться! Мне обещали!..
Ведь по дороге на пляж детям говорили:
– Вот придем – будете купаться. Нырять, плавать! Загорать! Строить песочные замки!..
Ну а пока:
– Сиди!.. Никуда!.. Пойдешь с папой!.. Сейчас покушаем…
А мужчины уже разливают по рюмкам. А женщины уже едят…
Из репродуктора сладкоголосо поют Ободзинский, Магомаев, Бейбутов, Утесов. Громко…
Только подняли рюмки «за здоровье» – в центр еды падает мяч! Скачет по рыбе, размазывает оливье…
Зловещая пауза. Самый нервный вспарывает брюхо мячу. Крики:
– Что ты делаешь?
– Тебе жить надоело?!
В ответ:
– Сиди, а то мы встанем!..
И вдруг узнают друг друга:
– О! Гриша, привет! Как Миша?
– Ничего! Это как раз его мяч!..
Хохот.
– Ну, будем здоровы!..
Истерический крик:
– Мама! Хочу купаться!..
– Сейчас дядя Леня пойдет с вами. Да, дядя Леня?
– Почему я?!
– А кто? Пушкин? Иди! Иди!
– Ладно, пошли…
Один уходит, все продолжают есть. Ободзинский поет, подключается Радж Капур. Все едят, все подпевают: «абара я, а-а-а-а, абара я, а-а-а-а…» Никто из взрослых не идет купаться. Через час мужчины отваливаются и засыпают…
Женщины закуривают и начинают обсуждать жизнь. Вдруг одна вспоминает:
– А где дети?!
Бежит к морю и еще издалека истерически кричит:
– Миша, выйди с воды!.. Миша! Ты уже синий! Я тебе руки-ноги поломаю!.. Ты теперь у меня увидишь море!.. Паразит, выходи! Ты весь дрожишь!.. Я иду за папой!.. Не выйдешь?!! Так, теперь ты будешь купаться только под душем!..
Он неохотно выходит, получает крепкий шлепок по мокрым трусам и по затылку, жутко ревет. Она его успокаивает. Он ревет еще громче. А пляжники говорят своим детям:
– Видишь? И ты получишь!..
Мужчины просыпаются, выпивают, закусывают – и освобождают место для карт или домино.
Играют обычно на деньги. Азартно. Жены тайком следят, кто сколько проиграл. Едят – беспрерывно!
Игра продолжается часа два. И вдруг кто-то говорит:
– Пошли купаться!
– Да, да, – кричат дети, – купаться, купаться!
– Вот вы как раз и не пойдете. Вы наказаны! Купаться будете в следующую субботу…
Солнце уже почти скрылось за деревьями. А значит, наступает время сладкого стола: арбуз, груши, виноград – и торт!
Внезапно появляются соседи:
– Мы до вас. Вы не пробовали еще нашей рыбки… А? Под водочку хорошо пойдет!
– Витя! Лена! Вика! Маша! Дети! Все сюда!.. Разрешите выпить за ваше здоровье, за ваших детей, чтоб они нам были здоровенькими, и за нашу Одессу!
– Хай нам усім щастить!
И опять все закусывают – это уже вместе со сладким столом. Песни, танцы в купальниках, с полными животами, свисающими до колен…
И вдруг на тебе – дождь!.. Лихорадочные сборы, все в кучу – и бегом к трамваю. А он – битком! Кто-то животом вдавливает висящих на ступеньках. Дождь как из ведра!
Спокойно, не спеша подходит красный от выпитого Моня и говорит:
– Все в автобус! Я взял автобус, он нас развезет.
– Моня, по-моему, тебя уже развезло! – кипит его жена.
– Тихо, Зина, не позорь меня перед людьми!
– Ничего, ты у меня дома получишь! Я уже пойду с тобой на пляж!.. Ты уже меня увидишь на пляже, и ребенка, и море!..
– Зина, не порть мне вечер и жизнь, я же хотел как лучше!
Шофер:
– Так! Вы будете платить – или что?
– Кто выиграл в карты, тот пусть и платит!
– Все, поехали! Шофер, держи, только едь плавно, моего Шурика тошнит…
И вот все дома – уставшие, почти не купавшиеся, сытые.
И ложась спать, я слышу маму:
– Скоро суббота, мы пойдем на пляж, будешь купаться, загорать…
А я уже сплю…
…И когда наступала пятница, вся Одесса смотрела на небо.
В Одессе мне приснился Чаплин…
Он мне приснился – с тросточкой, в котелке и рыжие усы.
