Днем он этих двоих так и не увидел больше, а на следующее утро мужчина, придя в столовую, сразу же подошел к Огурцову:
— Что, Димка, не узнал?
— Н-е-е-т… не узнал, — ответил тот.
— Я так и подумал! Ну, смотри же, смотри, склеротик. Ну же, — понукал он Огурцова, — вспомни же, наконец, институт!
— Господи, Виталька? Ты? Откуда??? Какими судьбами???
Да, это был он — сокурсник Огурцова по медицинскому институту, с которым они на старших курсах одно время даже приятельствовали. Однако, избрав разные специальности — он гинекологию, а Огурцов судебную медицину, — отдалились, а затем и вообще расстались, уехав работать в разные районы. Потом у Виталия то ли на работе, то ли в семье случилась какая-то темная история, и он окончательно исчез. Короче, никто о нем ничего толком не знал. Ни где он, ни что с ним. И вот такая неожиданная встреча.
Переговорив накоротке — он торопился жену отвести на процедуры, — они разошлись, но уже вечером встретились у Огурцова в комнате, благо тот временно проживал один. Вот там-то они и поговорили «за жизнь». Вернее, Виталька говорил, а Огурцов слушал.
— Знаешь, — сказал Виталька, — внезапно увидев и узнав тебя, я понял, что это знак. Ты — первый, кого я встретил за все эти двадцать лет. Поэтому и решил — все то, что произошло со мной… с нами, я расскажу именно тебе. — Он снова помолчал, а затем спросил: — Что ты знаешь обо мне?
— Да в общем-то ничего. Так, какие-то туманные слухи… вроде какие-то неприятности у тебя были, да?
— Трудно сказать, неприятности ли? Я и сам не знаю… В общем, слушай и решай.
Я, как ты, должно быть, помнишь, — гинеколог, работал в женской консультации и одновременно в роддоме. Знаешь, как и к каждому мужчине, ко мне поначалу часто приставали с недоуменными вопросами: мужчина… гинеколог? Как, мол, ты после работы смотришь-то на женщин? Неужели за день эти… женские «прелести» не надоедают? Ну и в таком же духе. Знаешь, я никогда на эти самые прелести не смотрел как на объект, вызывающий… похоть или даже просто желание. К этому на службе относишься как к работе — и ничего более, никак не отождествляя с сексом. Это как кассир, через руки которого проходят кипы денег и тот не испытывает ни трепета, ни желания ими воспользоваться. Так и я — работа есть работа. Впрочем, что я тебе рассказываю, ты и сам врач, все понимаешь… Нет, мне, конечно, случалось пару раз иметь отношения с пациентками, но уже потом, через какое-то время, по случайному совпадению. Но вот однажды случилось то, что в корне изменило всю жизнь, и не только мою.
В одну из суббот я вел прием в женской консультации. Такое раз в месяц случалось. Пациенток в тот день почти не было, и мы с медсестрой откровенно скучали. Приняли с утра двух женщин, да в десять утра следователь милиции привезла девочку, которую якобы изнасиловали накануне. Следователи в таких случаях обычно назначают экспертизу, но в нерабочее время, в выходные дни, таких пациенток привозят к нам — гинекологам — и просят взять содержимое влагалища на тампон. Ну, я в присутствии женщины-следователя быстренько сделал это и оставил тампон у себя, чтоб он высох. Все как обычно. В общем, день тянулся медленно. Часов в 12 медсестра отпросилась домой, и я вообще остался один. Ровно в час дня открылась дверь, и в кабинет вошла Женщина! На вид ей было лет сорок, а может, и больше. Высокая, с выраженными женскими формами, довольно крупная, но не толстая и даже не полная, а… такая сбитая, подтянутая: высокая грудь, довольно тонкая талия. И еще — она была просто красива! Мелкие, очень строгие, правильные черты лица, необыкновенные зеленоватые глаза и роскошные темно-русые волосы… Красивая…
— Доктор, помогите, умоляю! Только вы можете, — явно волнуясь, проговорила она.
Я ее успокоил, как мог, и вот что она мне поведала. В изнасиловании девочки, что давеча приводили ко мне, обвинялся ее сын — выпускник последнего класса школы. Они ездили компанией в лес (дело было на первомайские праздники), и там — как сын ей потом рассказал — они с этой девочкой добровольно вступили в половую связь. А потом она почему-то заявила о насилии. Рядовая, в общем-то, история!
— Ну а от меня-то вы что хотите?
Женщина помолчала, нервно теребя сумочку, а потом выпалила:
— Доктор, умоляю, — начала она и заплакала — на этот раз навзрыд. Я принес воды, и она, попив водички, немного успокоилась и сбивчиво продолжила: — Понимаете, мне следователь сказала, что если спермы у девочки не обнаружат, дело прекратят. Я… мы… с ее родителями уже обо всем договорились… я рассчитаюсь… помогите сыну… ведь лето… университет! Спасите, доктор! — сквозь слезы проговорила она.
— Ну хорошо, хорошо, а от меня-то вы что хотите? — все еще недоумевая, тупо спросил я.
— Прошу… прошу вас… подмените тампоны… ну, те, что вы у девочки взяли, — наконец насмелившись, бухнула она.
Было видно, что ей очень трудно дались эти слова. Было видно, что она совсем непривычна к подобным ситуациям.
Да-а-а! История!.. Но она мать, понял я, глядя на плачущую женщину, и ради спасения сына…
— Знаешь, Димка, — прервал Виталий свой рассказ, — я так до сих пор и не знаю, почему согласился ей помочь. Вот не знаю, и все… И уж конечно не корысти ради, поверь! Деньги никогда не были решающим моментом в моей жизни, понимаешь? Не знаю почему! Что-то дрогнуло во мне…
— Ну и дальше, дальше-то что? Ты ей все-таки помог?
— Ха, если бы только это, если бы только это, — задумчиво повторил Виталий. Он немного помолчал, испытующе глядя на Огурцова. Было видно, что Виталий почему-то заколебался. Затем, преодолев какие-то свои сомнения, продолжил рассказ.
— Но вы же понимаете, — говорю я ей, — что нельзя просто взять пустые бинтики и отдать их следователю.
— А что еще надо? — спросила женщина.
— Ну… как минимум надо взять такие же тампоны из влагалища другой женщины… той, у которой там заведомо нет спермы, понимаете?
— Понимаю, — прошептала она. — А… сколько дней сперма во влагалище сохраняется?
— Ну, не менее пяти суток.
— Тогда… тогда, доктор, возьмите у меня, — заметно смущаясь, произнесла она.
— А когда… — начал я, но она тут же перебила:
— У нас последний раз с мужем это было… давно, — она на пару секунд задумалась, — десять дней назад! Да, да, не меньше…
— Ладно, ложитесь на кресло!
Женщина разделась, решительно, с гордо поднятой головой прошла на кресло и легла, разведя ноги. Я готовил тампоны и при этом оглядывал ее. Знаешь, не найти двух женщин, у которых ТАМ все было бы одинаково. У всех, при кажущейся — вроде бы! — одинаковости, все выглядит по-разному. Половые губки и их размеры, расположение клитора, его величина — все всегда разное, все индивидуальное. У этой женщины все было очень красиво, все в меру — на мой взгляд, конечно. Красивые, светлые волосики, аккуратные половые губки, валик клитора, цвет, влажность…
Вскоре означенную процедуру взятия тампона — фальшивого тампона! — я закончил.
— Что, все? — немного нервно спросила дама, пытаясь приподняться.
— Нет, нет, — сказал я, неожиданно ощутив зов плоти. Вот тут и произошло то, что я до сих пор объяснить себе так и не смог… До сих пор не смог, — задумчиво повторил Виталий. — Я подошел, наклонился к ее промежности и стал ТАМ целовать.
— Ой… что вы делаете? Перестаньте, не надо, — вскрикнула она.
Я же, углубившись меж этими восхитительными губками, продолжал усердно вылизывать ее влагалище, одновременно носом массируя клитор, который тут же набух, увеличился. Она вялыми руками попыталась оттолкнуть голову, но я крепко обхватив ее бедра, еще плотнее прижался к телу, усердно работая языком. Восхитительный запах женского естества возбудил меня до предела. Она же в ответ на мои действия слегка — и, видимо, непроизвольно — начала двигать тазом. Щекой я ощутил, как мелко-мелко задрожала жилка на внутренней поверхности ее бедра. Потом она как-то длинно, даже тягуче застонала, вскрикнула — знаешь, такой полувсхлип, полустон — и обмякла. Я, чуть-чуть отодвинувшись, увидел, как из ее влагалища толчком выступила слизистая прозрачная жидкость…
— Простите меня, простите… Не знаю, как это произошло, не знаю, что накатило на меня, — растерянно залепетал я, медленно пятясь от кресла. Женщина молча, с каменным выражением лица, встала, не глядя на меня, оделась и пошла к двери. Уже взявшись за ее ручку, она оглянулась и, остро глянув мне прямо в глаза, спросила:
— Надеюсь, теперь вы свое обещание выполните?
Я молча кивнул, не в силах вымолвить от стыда ни слова. И еще задержавшись, она сказала:
— Полагаю, мы с вами в расчете… доктор, — ядовитым голосом выделила она последнее слово.
— Да, да… конечно, — опять залепетал я. Она вышла из кабинета, сильно хлопнув дверью. Я обессиленно рухнул на стул.
