– Чем?
– Пусть чем-нибудь намочит! Пусть хоть плюнет на него!
Билл полизал волосы и попытался пристроить их на место.
– О, чтоб я сдох!
– Мне кажется, держаться не будет. Как так получается, что Билл всегда выбирает самые глупые из наших идей?
– Да хватит уже намекать, что я дурак! – взорвался Тестостерон.
Весь вспотев и кряхтя от натуги, Билл забрался под стол. Ухватить Алекса за плечи не получилось, поэтому он напрягся и приподнял тело за голову.
– Надо торопиться! – кричал Гистамин. – Билл столько копается, что Алекс вот-вот отдаст богу душу.
При этих словах Адреналин вновь запричитал:
– Боже мой, мы убили человека! Боже мой, мы убили начальника…
– Да заткнись ты, Адреналин, – напустился на него Гистамин.
Феромон только подавил смешок.
Билл был в отчаянии. Он изо всех сил тянул Алекса, однако смог сдвинуть его не более, чем на пару сантиметров.
– Великолепно, – насмехался Феромон, – еще метра полтора и он… ах, да! Это не приблизит его к спасению… Зато приблизит к середине комнаты.
Алекс больше не выглядел вялым и пульсирующим. Он стал белым и неподвижным. Биллу удалось сдвинуть его тело в итоге не больше, чем на десять сантиметров.
– Боже мой! Боже мой! – застонал он, однако взял себя в руки и потянул Алекса изо всех своих сил. Тело Алекса поехало вперед, в результате чего Билл опрокинулся на спину, а лицо Алекса зарылось в ковровое покрытие.
– Теперь пусть у него закружится голова, а перед глазами запрыгают мушки! – нежно предложил Феромон.
Гистамин повернулся к Феромону:
– Ты что, рехнулся?
– А что такого?
От перепалки их отвлек Билл, который пришел в себя и вновь направился к столу. Он снова потащил Алекса вперед, но на сей раз его тело заклинило. – Оно просто не пролезало под столом. Билл был в отчаянии: у него на руках умирал человек, а он сделал только еще хуже, затащив его под мебель. Он метнулся к ногам Алекса.
– Сколько он уже возится? – поинтересовался Гистамин.
– Минуты три-четыре, – ответил ему Феромон.
На самом деле времени прошло гораздо меньше, просто Феромону доставляло удовольствие всеобщее волнение.
– Боже мой, он может умереть в любой момент. Адреналин вошел в состояние транса:
– Мы убили начальника… Мы убили начальника…
Билл потянул Алекса за ноги. Он понимал, что это просто вернет его в исходное положение, но у него иссякли идеи, и он не представлял, чем еще можно помочь Алексу.
– Почему бы ему не позвать на помощь? – неожиданно спросил Серотонин.
– Так! – взревел Тестостерон. – Когда, интересно, вы, счастливые гормоны, научитесь молчать? Вам никто не разрешал влезать со своими советами. И уж тем более вы должны держать язык за зубами, когда Билл попадает в передряги!
– Да, но, – не понял с первого раза Серотонин, – Алексу нужен врач.
– Закрой пасть! – отрезал Тестостерон.
Неожиданно Билл встал и направился к двери. Он выглянул из кабинета, намереваясь позвать на помощь.
Тестостерон был вне себя:
– Посмотри, – накинулся он на Серотонина, – посмотри, что ты натворил!
– Да, но…
От потрясения голос Билла отказывался подчиняться ему.
– Слава богу, – вздохнул с облегчением Феромон. – Это, наверное, шок. Но в любом случае, рано или поздно, он сможет привлечь чье-нибудь внимание своим бульканьем или хрипом. У нас есть всего несколько секунд в запасе.
Гистамин не понял его:
– Феромон, ты что хочешь сказать?
– Мы ведь ненавидим его, – удивился в свою очередь Феромон, – какое нам дело – пусть себе умирает! Мы ведь не собираемся его трахнуть, к примеру…
– Как это отвратительно! И… ненормально.
– Вовсе нет. Это всего лишь факт.
Билл все еще кряхтел и задыхался, но в конце концов Мария, привлеченная непонятными звуками, выглянула из кабинета.
– Алекс! Алекс… – только и смог сказать Билл. – Он застрял под столом, мне кажется…
Мария позвала Тони, и они вместе рванули в кабинет Алекса, где застали начальника в ужасающем состоянии, с выступившей на губах белой пеной.
– Как он попал под стол? – спросила Мария.
По понятным причинам Билл смог ответить только:
– Не знаю.
– Кажется, он умирает, – сказал Тони.
Адреналин прервал свою мантру, чтобы поделиться наблюдениями с товарищами:
– Думаю, что белая пена – хороший знак. Мертвые вряд ли способны на такое.
– Потрясающий эффект! Мы никогда не устраивали Биллу ничего подобного, – восхищался Феромон. – Никто не знает, как сделать такую же белую пену? Можно было бы поразвлечься как-нибудь ночью…
– Ради всего святого! – возмутился Гистамин. у нас тут мужик помирает, а ты думаешь, как бы позабавиться!
Билл поспешно наклонился и снова потянул Алекса. Вместо того чтобы помочь ему, Гони остался на месте и, подумав, сказал:
– Послушай, Билл, почему бы нам просто не поднять стол?
Билл продолжал тужиться по инерции и потребовалось какое-то время, чтобы до него дошел смысл сказанного.
– Я сам только что хотел это предложить! – заявил Гистамин.
– Я вызываю «скорую»! – сказала Мария.
Феромон издали прислушивался к разговору Эстрогены с Прогестероной, выбирая удобный момент, чтобы присоединиться к ним.
– Мы слишком добрые, – сказала Эстрогена.
– Да, мы слишком добрые, – эхом повторила Прогестерона.
– Мы сами делаем себе хуже.
– Мы сами делаем себе хуже, – вздохнула Прогестерона.
– Пусть ее замучают отеки.
– Почему?
– Потому, что Эвелин беременна. И потому, что мы вчера потратили восемьдесят пять фунтов на пару обуви.
– Пару обуви, которая нравится ей до безумия.
– О, да, она уже полюбила эти туфли.
– И теперь она не сможет их носить.
– Потому что они ей будут жать. Они станут ей безнадежно малы.
– В любом случае, скоро Эвелин уже не сможет их видеть, потому что ей уже трудно наклоняться вниз.
– Тогда зачем она их купила?
– Затем, что мы ее заставили.
– Хи-хи-хи-хи-хи.
Феромон подошел к близняшкам, которые довольно тепло приветствовали его:
– Привет, Феромон!
– Привет, девушки!
– Зашел повидаться?
– Вроде того. Мы тут с парнями подумали, что мы с вами еще не обсуждали эту беременность…
– Нет, не обсуждали, – ответила Эстрогена.
– Возможно, нам есть о чем поговорить?
– М-мммммм.
– Это значит, что вы согласны или что вы раздумываете?
– Мы совсем не согласны.
– Почему?
– Мы уже слишком много всего обсудили.
– Мы отдаем всех себя, – добавила Прогестерона. – Это ставит нас в невыгодное положение. Мы, женщины, всегда открываем наши ранимые души нараспашку…
– А мужчины могут нас растоптать, – сказала Эстрогена. – Потому что мужчины правят балом. Это мир мужчин.
– Если бы это и впрямь был мир мужчин, то все женщины носили бы короткие юбки, не так ли?
– А они и носят!
– Если взять Эвелин, то она никогда не раскрывала своей души, – заметил Феромон.
– Поэтому она и достигла кое-каких успехов!
– Кроме того, – продолжила Прогестерона, – беременность – это чисто женское дело. Мужчины не должны иметь к ней никакого отношения.
– Ты ради этого пришел нас повидать? – спросила Прогестерона.
– …Или вы хотите секса?
– Хи-хи-хи-хи-хи.
Феромон обдумывал услышанное. Почему они не должны иметь никакого отношения к беременности? Он не мог придумать, что ответить на это, поэтому сказал:
– Эвелин уже так давно не в настроении для секса, что Билл устал спрашивать ее об этом.
– Он и не должен ее упрашивать.
– Нет, ему нельзя делать этого!
– Почему?
– Мы собираемся сделать ее сверхчувствительной…
– Как это?
– Мы сделаем из нее настоящую уродину…
– С варикозными венами…
– …Отечными лодыжками…
– …И геморроем…
– …Она будет постоянно бегать мочиться…
– …Но при этом ее будут мучить запоры…
– …Ее лицо распухнет…
– …И покроется пятнами…
– …И у нее появятся странные капризы…
– …Мы заставим ее хотеть Билла…
– …А более странного желания просто быть не может!
– …Ее задница растолстеет…
– …И ее будет тошнить от одной мысли про секс…
– …А потом она станет сексуально озабоченной…
– …Но она будет так утомлена, что заснет во время секса…
Феромон отнесся к их откровениям с неприкрытым подозрением:
– Вы это все выдумываете.
– Вовсе нет, – легко ответила Эстрогена.
– Но самое главное…
– …И это очень важно, – подчеркнула Прогестерона, – мы устроим все это и сделаем хозяйку необычайно чувствительной, чтобы ее волновал внешний вид.
– Ей будет хотеться, чтобы ее любили.
– Она будет рыдать каждый раз, когда Билл скажет что-нибудь неправильно.
– …И даже когда он скажет все правильно.
– Так что лучше бы вам хотеть секса, – вдруг сменила тон Эстрогена.
– Или мы устроим Биллу разнос из-за того, что он нам изменяет.
