Роберт Ладлэм - Дорога в Омаху

Сэм выбрал несколько кусков трескового филе и, платя по счету, поблагодарил хозяина-грека, услышав в ответ любезное «пожалуйста, мистер Дивероу!». Телохранители, проявляя к рыбе минимум интереса, скучали и от нечего делать разглядывали равнодушно развешанные по стенам выцветшие от времени фотографии в рамках, изображавшие острова Эгейского моря. Остальные посетители, сидя за двумя высокими столиками с покрытием из белого пластика, разговаривали между собой по-гречески и, казалось, были больше заняты беседой и друг другом, чем покупками. Когда дверь в очередной раз отворилась, пропуская внутрь новых потенциальных клиентов, они поприветствовали двоих из них, но не третьего, одетого в какую-то странную, непонятную форму. Этот последний направился к прилавку в конце магазина, совершенно пустому, если не считать колотого льда, и уставился на него. Потом под настороженным взором не замеченных им наблюдателей извлек из кармана портативное переговорное устройство, поднес его к губам и начал что-то говорить.

— Fascisti![46]— закричал пожилой бородатый Зорба, сидевший за столиком в конце зала, в непосредственной близости от прилавка. — Смотрите, он передает немцам какое-то сообщение!

И тут же он и еще двое — так же, как и их поднявший тревогу товарищ, люди зрелого возраста, бывшие партизаны из Салоник — дружно ринулись, спотыкаясь, в атаку на ненавистного врага пятидесятилетней давности с намерением взять его в плен. Телохранители Сэма вытащили оружие, чтобы в случае чего прийти на помощь человеку с переговорным устройством. Но тот и сам мог постоять за себя. Действуя энергично руками и ногами, он с профессиональной ловкостью отбивался от наседавших на него престарелых греческих воинов и, добравшись наконец до садка с рыбой у дверей, выскочил на улицу.

— Я знаю этого человека! — завопил Дивероу, вырываясь из объятий своих телохранителей. — У него свастика на вороте! Я видел его, когда мы ехали в лифте!

— В каком лифте? — спросил скандинавский страж.

— В том, в котором мы спускались вниз из офиса!

— В лифте я не заметил никакой свастики, — заявил польский страж.

— Значит, смотрел себе под ноги.

— Ну уж скажешь!

— Хватит об этом! Я чувствую, что он совсем рядом!

— Кто «он»? — потребовал уточнения Кнут.

— "Титаник". Он идет прямым курсом сюда! Чтобы принести мне несчастье! Я знаю! Это самое хитрое, самое изворотливое исчадие ада. Бежим же прочь из этого места!

— Как угодно, мистер Дивероу! Вот только захватим филейчики в мясной лавке на Бойлстоун и сразу же к тебе домой.

— Стойте! — закричал вдруг Дивероу. — Мы поступим иначе... Отдайте свои плащи вот тем ребятам за столиками и вручите им пару сотен долларов, чтобы убедить их проехаться в лимузине Арона. Пусть прокатятся до гавани... Ты, Кнут, передай Пэдди, чтобы он ссадил потом их всех у какого-нибудь питейного заведения по пути к дому Пинкуса, где я и встречу его... А ты, Стош, вызови такси, после чего мы все вместе разработаем план дальнейших действий.

— Это безумие какое-то, мистер Дивероу, — выразил свое мнение Стош, ошарашенный внезапно появившимся у Сэма властным тоном. — Я хочу сказать: то, что ты говоришь, совсем на тебя непохоже.

— Я возвращаюсь в свое прошлое, Стенли, где наставником моим был мастер своего дела. И этот тип преследует меня сейчас. Я знаю это. Действительно знаю. Но он допустил ошибку.

— Какую, сэр?

— Привлек к своей грязной работе настоящего военного, из вооруженных сил США. Форма на нем, правда, черт знает какая, но обратите внимание на его выправку и на то, как подстрижены у него волосы сзади. Ясно, мерзавец этот — на государственной службе!

— Эй, чудила, где ты?

— За углом, угодил в проклятущую пробку! Но с кем из вас я говорю?

— С Дези-Дос[47]. Дези-Уно[48]— со мной.

— Хэлло, чудила! — поприветствовал генерала Ди-Один. — Ты еще больше сумасшедший, чем стая сумасшедший попугай!

— Каковы результаты рекогносцировки?

— Брось болтать чушь, парень, меня чуть не убивать!

— Что, стреляли?

— Рыбой, что ли? Не будь идиот!.. На меня нападать безумный старики с бороды. Они не говорить по-английски.

— Ты несешь какую-то околесицу, Ди-Один.

— Они тут много кругом. И с ними — тот высокий тощий гринго, который тебе нужен для какой-то скверный дело.

— Выражайся яснее, капрал!

— Он отправить куда-то несколько старики в большой черной машина в дурацкий одежда и думать, что мы ничего не понимать. Он дурак, этот твой гринго!

— Чего мы не понимаем?

— Он ждать другой машина. Один из его амигос[49]стой там перед дом и смотреть вокруг себя!

— Дьявольщина какая-то, мне не вырваться отсюда! Мы упустим его!

— Не беспокойся, чудила...

— "Не беспокойся"? Да нам каждая минута дорога!

— Эй, парень, как далеко работать этот маленький радио?

— Это военное переговорное устройство. Работает на частоте мегагерц. Действует на расстоянии до ста пятидесяти миль на суше и вдвое большем — на воде.

— Мы не собираться плыть в машина, поэтому все в порядке.

— О чем ты, черт бы тебя побрал, говоришь?

— Мы следовать за этот гринго и его амигос.

— Следовать?.. Клянусь легионами Цезаря, не понимаю: на чем?

— Дези-Дос уже найди хорошенький «шевви». Не беспокойся, мы будем поддерживать с тебе связь.

— Вы что, украли машину?

— Да нет, мы ничего не красть. Это, как ты говорить, хороший стратегия. Верно, чудила?

Пэдди Лафферти было вовсе не смешно, что в лимузина Пинкуса восседали трое старых греков. Во-первых, от них несло протухшей рыбой и дешевым вином, во-вторых, при каждом повороте машины они вели себя, как сумасшедшие из телепрограммы «Видео-Уолд», в-третьих, эти сыны Эллады выглядели нелепо в плохо сидевших на них плащах, принадлежавших Сэму, Стошу и Кнуту, — особенно потому, что их бороды наполовину закрывали отвороты, в-четвертых, имелось подозрение, что один из них высморкался, причем дважды, в бархатную занавеску на окне, в-пятых, о Господи, лучше не думать об этом! — ему придется основательно повозиться с машиной, прежде чем в нее усядется миссис Пинкус.

Нет, Пэдди вовсе не возражал против действий Сэма. Пожалуй, во всем этом было даже что-то интересное и, уж во всяком случае, нарушавшее монотонный ход его жизни с каждодневными обязанностями шофера. Но Лафферти ничего не понимал. Вся правда, по-видимому, известна только этому мальчишке Дивероу да мистеру Пинкусу. Наверное, несколько лет назад Сэмми был замешан в каких-то серьезных шалостях, и теперь кто-то охотился за ним, чтобы свести старые счеты.

Конечно, и того, что предполагал Пэдди, было достаточно, чтобы неукоснительно следовать указаниям Сэма. Он был очень привязан к Дивероу. Хотя этот вспыльчивый юрист и бывал по временам странноват, но каждый, кто знал имя одного из величайших в армии людей, а именно генерала Маккензи Хаукинза, неизмеримо возвышался в глазах Лафферти. Очень немногие в наши дни, особенно из этих яппи, оказывают должное почтение старым, заслуженным солдатам, поэтому приятно было видеть, что среди достоинств Сэма имелось и такое, как уважительное отношение к подлинным героям страны.

Однако, как бы ни оценивал он высоко положительные стороны мистера Пинкуса и его любимого сотрудника, Пэдди все же чувствовал, им следовало бы хоть что-то сообщить ему. Например, кто гоняется за Сэмом и почему. И как выглядят они, его преследователи. Впрочем, отвечать на вопрос «почему?» было вовсе необязательно, если того требовала необходимость соблюдения профессиональной тайны. А вот знать, кто они, эти супостаты, и как выглядят, было Пэдди чертовски важно, чтобы в случае чего защитить Дивероу. Ему же говорили лишь, что Сэму известно, что к чему, и он поднимет тревогу, как только тот негодяй, подлейший из подлейших, что охотится за ним, обнаружит себя. Ну что же, раз так, ничего не поделаешь... Лафферти не был никогда офицером, но сообразить, как действовать в подобной ситуации, может и боевой, не раз побывавший в передрягах сержант. Что же касается великого солдата Мака Хаука, то он сказал бы в данном случае: «Не подставляй под огонь одного из лучших своих разведчиков!»

Внезапно в лимузине зазвонил телефон, грубо прервав размышления шофера о герое, боготворимого им со времен славных боев во Франции, когда этот замечательный солдат командовал их батальоном.

— Лафферти слушает, — сказал он, поднося трубку к уху.

— Пэдди. Это Сэм Дивероу! — раздался отчаянный вопль.

— Я мог бы и так догадаться, паренек! В чем дело, Сэмми?

— За вами есть хвост?

— Надеялся, что будет, но вроде бы нет: я все время слежу в зеркало...

— За нами кто-то следует!

— В этом нет никакого смысла, мальчик. Ты уверен?

— Безусловно! Я звоню по телефону-автомату с Уолтхэм-роуд, из заведения под названием «Гадкие шалости Нэнси».