Снег колючий, как стекловата, падает в лицо, ветер его пихает за шиворот. Нахохленная уличная торговля вздрагивает.
Звонок! Я узнаю звук наручного будильника, с которым не расстаюсь нигде, поскольку практикую периодическое десятиминутное расслабление перед мозговым штурмом. Я спал, это мне снилось, но и сейчас не очнулся. Сон во сне — редкое явление, как солнечное затмение. Как медведь, фаршированный кабаном, с запеченной внутри индейкой.
Сон гаснет медленно, я еще полсекунды вижу самую молодую из продавщиц ближайшего к моему дому рынка. Симпатичная, с чистой кожей и детским румянцем на щеках, вылитая Анастасия Кински, дитя новой эпохи, совсем пропащая: нет, чтобы окончить один-два вуза и податься в безработные, пошла своим путем, ограничась десятилеткой. У нее шарм учащейся ШРМ. И небольшой шрам на запястье.
Тут-тук-тук! От пригрезившихся картин сердце фальшивит, напоминая икоту. Мне стыдно за то, что приблазнилось. Ужасно, что в грезах я еще хуже, чем в жизни. Неправда, что человек не отвечает за свои сновидения. Еще как отвечает — за собственное изображение в зеркале, коли рожа крива. Хорошо еще, что я не обязан раскрывать эти грезы окружающим.
— Хочу на обед жареных угрей.
— Сейчас надавлю.
А за несколько часов до того, на подъезде к стационарному посту ГАИ Сидоров прибавил газу, да и сам был под газом. Вино «Мерло» прихворнуло у него в животе и умерло.
Как призывала реклама, купил ортопедическую стельку, чтобы в нее упиться, не подпадая под каблук жены. Утоли мои печали, гуталин! Но была нарушена субординация субпродуктов. Все меню — в меня. А оно из меня. Сырое сырье, вареное ворье, копченое копье. Под конец состоялся саммит — без галстука. Коль нельзя заложить за галстук, придется за воротник. А галстуком закусить.
Под галстука стук, занимаясь армрестлингом, Сидоров оторвал руку инвалиду Громобоеву.
А не маши культями после драки, словно потомок культа!
Но все кончилось относительно благополучно — руку удалось вернуть на место: сустав склеить бээфом, сухожилия скрепить степлером, а кожу сшить суровыми нитками.
Жена Сидорова презрительно именовала его компанию старых споенных друзей «ЛюмПЕНклуб».
А сама спала и видела себя в денежной должности. С одной стороны, она вроде как упирается ногами и руками назначению на пост, с другой стороны — ей это руководящее кресло никто катастрофически не предлагает.
На фотографиях Сидоров выходил опухший, с тоской безденежья в глазах. Его полнил объектив. С отсутствием финансирования столкнулся еще до рождения и был обязан им ему. Бывало, не выпьет ни грамма, а выглядит принявшим: рулит голограмма. Огурцы у него в теплице такие, что и водки не надо.
Даже раздобрев, он маскировался перед официальными лицами, поскольку, было дело, проявлял несдержанность — нелегально продавал японские подержанные машины. В одной клинике в Токио ему предлагали поставить новое лицо из бывших в употреблении. Из разряда одноразовых. А ведь любил, хлебом не корми, приударить в грязь лицом.
Хорошо им в собственном саке. У нас же бывает, ставят ультиматум матом, но не так-то легко решиться зашиться. Морщины ему разгладили морскими гребешками.
Сидоров дышит в трубку мобильного телефона. Она зеленеет, показывает несанкционированные промилле. Так всегда: дуешь в трубочку, сопишь в дырочку, а молчишь в тряпочку. Женка на том конце связи отдыхает в пуховой перине, вся спальня в пастельных тонах, с кухни приперлась, дрыхнет, в висках отбойный молоток, и ее клинически клинит. Сидорова Клава — кровь с молотком, блондинка зимой, летом брюнетка, а осенью рыжая, под цвет рябин. А сам он зимой и летом одним лысым цветом. И резина на его «Жигулях» в тон — тоже лысая.
Еще недавно, в обозримом прошлом Сидоров создавал себе портретно-лицевой имидж: уши поломал, как у боксера, рот порвал, как у борца вольного стиля, на пальцах татуировочки, во рту короночки. Походка как у морского кавалериста, руки вытянул по методу академика Илизарова, на 10 сантиметров длиннее, чем у гориллы той же весовой категории. Длинные руки и короткие ноги — признак мужской сексуальности. У жены наоборот. Два ребра мадам удалила — для удлинения талии. Всем говорила для отвода глаз, что переломы. Муж — голова, жена — шея. Сын — хвостик.
Теперь-то, с годами и он стал за собой следить — с помощью видеокамеры наружного и внутреннего слежения. Надо распрямиться, втянуть живот в грудь, а грудь перегнать в плечи, мобилизовать всю свою мимику, дикцию, чтобы быть понятым. К такому не подступись. Он весь — живопись.
Между тем ГАИ не увеличивало содержание довольствия личного состава, просто машин в городе за пять лет выросло в два раза. Или в три.
Сидоров на службе был награжден именным безымянным оружием. Пусть у него штаны без стрелок, стреляет он без промаха.
Ему было присвоено звание Предпоследнего Героя. Все говорили, посмертно. Оказалось, пожизненно. Но это лишь сон такой. На самом деле в возрасте аттестата зрелости он вместо школы работал в военизированной охране, мечтал о лучшем. Нашел же работу веселее, с живыми деньгами и людьми, тоже в основном живыми, и они его баловали вниманием. Включился на общественных началах в борьбу с незаконным отмыванием чести мундира.
В прошлом совок, теперь он пост-совок, фильтрует человеческий мусор, точнее пост-мусор. Сорос. А сорят деньгами. Сорри. Новый мэтл по-новому хэвит.
Предъявите документы, удостоверяющие вашу темную личность! Водитель волнуется, и от этого язык заплетается: «Слово имею… честь имею!» Сержант ему в тон: «А я все имею — и слово, и честь. И соцпакет. И тебя, золотце». Деньги не пухнут.
На стационарном посту ГАИ звонит телефон. Сержант Полковников, шустероид шароглазый, идет, хотя мог и не слышать с улицы. Поднял трубку. Говорят:
— У нас собака лает, у соседей. Вот послушайте. Слышно? Не подумайте, что я не люблю животных. У меня два кота…
— Какая такая икота, — прикалываются. Никакого реагажа. Тогда с другого бока попробуем. — Ваша собака превысила скорость? Или выпила за рулем?
— Да нет, в общем-то.
— Запаркована в неположенном месте или вышла на полосу встречного движения?
— Скажете тоже. Не здесь собака зарыта. Просто вы — ГАИ — штрафуете. А другие не штрафуют.
— Вот как! Можно обратиться в суд.
— Знаю, как это. Мужик сверлил стену два месяца, произвел нарушения, несовместимые с дальнейшим проживанием в доме. Жильцы подали в суд. Суд постановил: восстановить как было. Еще стучал полгода, восстанавливал. Теперь крутит фуги Баха. Для нас в концерте по заявкам Моцарта заказал.
— Моцарта? Да его самого давно Сальери заказал.
Вот ведь эрудит попался. Он и о Мусоргском слышал, но называет его Милицейским. На концерты обычно собирались ценители, у кого водятся деньги. Люди его круга любят кого? Мишу Круга. Его, быть может, убили для того, чтоб ничего лучшего не написал, чем шансон «Магадан». Как на Древней Руси: плотники по заказу князя храм сложили, а он велел им глаза выколоть, чтоб другой такой не построили. Впрочем, как знать, может, кому-то делал музон по заказу, а не понравилось. А меня Квадрат зовут, приятно познакомиться. Я Черный Квадрат по прозвищу Малевич. В миру Безуглый. Ну, это шутка, а на самом деле теперь такие зодчие, что глаза им повыколоть — но не за красоту, а безобразие.
Двигатель какой — два литра и по литру на брата выпили, вот одно на другое и наложилось, километры на литры, а сверху миллиметры ртутного столба. Дорога дураков любит.
Почему только лыжники в масках? Понятно, что морозный ветер и это чревато обморожением. А что же штангисты? Каково зрителям видеть напряжение лица спортсмена в преодолении чудовищного железа? Конечно, среди силовиков есть и штангисты. И тогда вдвойне удобно: и на работе в маске, если спецназовец, омоновец, и в спорте мастак.
Не люблю, когда дышат в затылок. Но смиряюсь. Хорошо, что не стреляют. Если тебе приставили ствол к затылку, не тушуйся, мобилизуй стволовые клетки. Может, тебе трепанацию делали, вживляли титановую пластинку, так тогда это не твоя проблема. Утопающий утопист хватается за соломинку, которую видит в чужом глазу.
Сначала ситуация вышла из-под контроля, потом и контроль выполз из-под ситуации. А пуля — дура, это штык молодец. Ты к штыку прировняй перо, как говорил Шарль Перро и его друг — клоун Карандаш.
Особенности национальной стрельбы в упор: при стрельбе навскидку предоставляется скидка. Мотив убийства есть, а вот мелодия… Кто только заказывал эту музыку? Слов нет, какая эта песня бессловесная. Как отказ от дачи показаний.
«Держи горячую голову в холоде. А ноги там, откуда растут», — говорил, бывало, его начальник, капитан Ли, по прозвищу «Огонь пли». Ему роги обломали в Таганроге. Вот и перебрался в Нагаево, как пожелала нога его. А жена ему: не расстраивайся, ты же не копыта откинул, наставлю снова. Глянь, вон уже кожа ороговела, сгодится ушу заниматься, а рыбки наловишь, наварю ухи. А не пересадить ли тебе от мертвого осла уши? Зачем? Спрашиваешь! Это же так сексуально. Ослы — те же кролики, в пастельных тонах. То есть не в постели, ты ж меня понимаешь? Ухо держать востро. Недаром в будках телефонные трубки оборваны. От оргазма при сексе по телефону! Не веришь? Не верь, удивись только. Хочу твою улыбку!
