– Я готов ответить на вопросы, – сказал я.
– У кого-то есть вопросы? – обвел всех взглядом президент.
Вопросов не было. Почти.
Откуда-то от двери вдруг послышался голос:
– У меня есть вопрос, если позволите…
Все повернули головы. Кроме президента. Он явно знал, кто там сидит. Обернувшись, я обнаружил, что у входа скромно примостился председатель совета директоров, которого мы между собой называли запросто – Хозяин.
– Вы долго готовили свой доклад? – поинтересовался у меня Хозяин.
– Месяц, – ответил я, прикидывая, к чему он ведет.
Но Хозяин, как оказалось, ни к чему не вел.
– Понятно, – проговорил он. – Думаю, действительно можно принять доклад господина Гардези к сведению.
– К сведению, – послушно пробормотал секретарь правления, уткнувшись в блокнот, чем заслужил мой злобный взгляд.
С заседания я вернулся в том настроении, которое Татьяна Феликсовна называет «виселица для гонцов». В такие периоды моя приемная пустеет, мой телефон умолкает, а мой помощник выполняет роль плотного спасательного фильтра. Я неоднократно выговаривал Татьяне Феликсовне за эти ее методы управления моим общением с коллегами и подчиненными. «Вы же подпитываете мой имидж самодура и человека настроения!» – всегда возмущался я.
По возвращении я минут десять сидел у себя в кабинете. Скрипел зубами. Поигрывал желваками. Сломал пару карандашей.
Вошла Татьяна Феликсовна.
– Мне передали, что твой скорбный труд пропал даром? – снова посочувствовала она мне.
– Гады, – коротко прокомментировал я.
– Зато после этого все уж точно досконально изучат, что же ты там написал, – рассудила Татьяна Феликсовна. – Это даже лучше, чем выступление.
– Не люблю тратить время и нервы зря…
– Ну… Лучше всегда быть готовым, чем наоборот.
– Неубедительно, – покачал я головой.
– Я уверена, что ты подготовил очень качественный и интересный доклад, – мягко сказала Татьяна Феликсовна. – Работа мысли не бывает напрасной.
Я помолчал, перелистывая страницы моего неозвученного доклада.
– Мой скорбный труд не пропадет, – продекламировал я. Татьяна Феликсовна вздрогнула и опасливо посмотрела на меня. – Вот что. Оповестите-ка по нашему департаменту начальников управлений и отделов о том, что в 19.00 у нас совещание.
– Тема?
– Ха-ха, – членораздельно произнес я. – «Перспективы создания инвестиционного банка», разумеется… Рассмотрим, так сказать, на пленарном заседании. И не дай бог у них не будет ко мне вопросов…
Я зловеще улыбнулся и принялся перечитывать свой доклад.
Статус начальника всегда позволяет найти благодарную аудиторию.
Однажды президент банка на заседании правления имел неосторожность заметить, что наш банк значительно отстает от конкурентов в части «интерактива». Что еще за «интерактив»? – недоумевали мы. Однако переспрашивать прозорливого руководителя среди членов правления не принято, дабы не вызывать у него сомнений в сообразительности переспрашивающего. Я вообще благополучно забыл об этой глубокомысленной претензии президента, пока спустя неделю мне не позвонил глава управления информационных технологий и не сообщил, что сейчас он явится в расположение моего департамента, чтобы выполнить поручение президента.
– Какое еще поручение президента? – с подозрением осведомился я.
– О внесении элемента «интерактива» в освещение деятельности банка, – внушительно ответил начальник управления ИТ.
– И в чем это будет выражаться? – с подозрением, неуклонно перерастающим в плохое предчувствие, спросил я.
– А вот увидите, – с явным удовольствием пообещал начальник управления ИТ.
И я увидел. И весь мой департамент увидел. Из лифта появилось несколько инженерно-технических работников в аккуратных комбинезонах, ведомых деятельным главой ИТ-подразделения в компании с оживленным начальником нашей пресс-службы. С собой этот технологический десант тащил какие-то кабели и смутно знакомые приборы. Через некоторое время наиболее продвинутые из нас с изумлением опознали в этих приборах миниатюрные видеокамеры.
– Это что? – ткнул я пальцем, не веря своим глазам.
– Видеокамеры, – гордо сообщил мне начальник управления ИТ.
– А зачем? – поинтересовался я.
– Для съемки, – с готовностью просветил меня руководитель пресс-службы.
– А зачем?
– Для демонстрации всем желающим технологической мощи нашего банка, – пояснил руководитель пресс-службы.
– А мы-то тут при чем?
– Ваш департамент, Андрей Викторович, находится на острие нашей технологической мощи, – вкрадчивым голосом сказал начальник управления ИТ. – Чтобы изобразить современный банк во всей его красе, нужно показать прежде всего дилинг – с этими вашими терминалами, мониторами, «десками» и телефонными гарнитурами… У вас интереснее всего! Не бухгалтерию же снимать…
– К нам столько раз приезжали телевизионщики, – сказал я. – Одолжите у них материал. А с нас хватит уже видеосъемок…
Руководитель пресс-службы кашлянул.
– Вы не поняли, Андрей Викторович, – пробормотал он. – Эти видеокамеры будут монтировать здесь прямо в стены. Принято решение постоянно транслировать «картинку» с дилинга в режиме реального времени…
– Это как? – обалдел я. – Куда транслировать?
– В Интернет, – раздумчиво проговорил начальник пресс-службы. – На нашем банковском веб-сайте… А еще в отделениях банка мониторы повесим – прямо в клиентских залах. Пусть клиенты видят, как их деньги работают…
– Шоу «За стеклом», – прокомментировали присутствовавшие при беседе трейдеры.
– Бред, – коротко высказался я.
– Это поручение президента, – обиделся начальник управления ИТ. – Элемент «интерактива»! Закупили японскую видеосистему, расширили интернет-канал…
– А вы уверены, что президент имел в виду именно это? – усомнился я. – Я вообще-то под «интерактивом» понимаю несколько другое…
– Можете проверить, – еще больше обиделся начальник управления ИТ.
– И проверю! – сердито отозвался я.
Я вернулся в свой кабинет, кипя и негодуя, и Татьяна Феликсовна устроила так, что с президентом меня соединили мгновенно.
– Разве вам не кажется это удачной идеей? – самодовольно осведомился президент, выслушав меня.
– Видеонаблюдение будет мешать производственному процессу, – твердо заявил я, подобрав, на мой взгляд, лаконичный и основательный аргумент.
– Насколько мне известно, видеонаблюдение в помещениях банка ведется и так, – возразил президент.
– Ну, знаете, одно дело – когда на тебя изредка поглядывает собственная служба безопасности, а другое – когда пялятся все желающие… И вообще, вся эта идея с видеотрансляцией…
– Это свежая идея, Андрей Викторович, – прервав меня, веско произнес президент. – И мне она нравится, между прочим.
– Я, конечно, прошу прощения, но чем же она вам нравится? – возопил я.
Президент помолчал.
– Пусть это останется между нами, Андрей Викторович, – сказал он неохотно. – Но это дело принципа. Кое-кто из наших главных конкурентов на недавней бизнес-конференции позволил себе публичное высказывание… Дескать, они лидируют в технологических инновациях… А мне, Андрей Викторович, не нравится, когда кто-то мнит себя лидером. В этом случае я предпочитаю достойные асимметричные ответы. И эта видеотрансляция «он-лайн» покажет наши технические возможности и полную информационную открытость…
Я слушал президента и осознавал, что дело безнадежно. Глава какого-то конкурирующего банка своими неосторожными словами оскорбил нашего ранимого президента в самых лучших чувствах, и за это полагалась полномасштабная и изощренная месть. И мой многострадальный департамент должен был выступить таким орудием мщения.
В результате впервые на дилинге был введен «дресс-коуд». Только костюмы и иные формы деловой одежды – даже в пятницу (роптание). Запрет на спиртное и съестное на рабочих местах (глухой стон). Реальный, а не номинальный запрет на курение (всхлипы и сухой кашель). Запрет на компьютерные игры (признаки бунта). Свод рекомендаций по удержанию мимики и жестов в рамках приличия (тишина и недоуменный обмен взглядами).
На второй неделе менеджеры пригрозили мне нервным истощением персонала. Сотрудники на рабочих местах начали невольно оглядываться и каменеть лицом. Чтобы быстро перекусить на ходу, некоторые жались к стенам, выискивая «мертвую зону» и опасливо поглядывая вверх, где под потолком видеокамеры взирали на бизнес-процесс. Я и сам стал замечать за собой, что пересекаю зону «видеообстрела» ускоренным шагом, опустив глаза.
Надо было что-то делать.
На третьей неделе была проведена диверсионная спецоперация для подрыва «интерактивного» проекта. Пришлось привлечь мои связи в территориальном управлении Центробанка России, откуда на имя президента пришло предупреждение о возможном нарушении банковской тайны из-за открытого доступа посторонних к отображению ситуации в помещениях банка. Служба безопасности банка тоже была недовольна потерей своей монополии на внутрибанковский видеоконтроль. Президент заколебался.
