Дело, однако, пошло не так, как хотелось. Попытка водрузить инструмент на бок ни к чему путному не привела, кроме ушибов ног и хруста в пояснице. Мы опять выпили, но и это не помогло.
Вдвоем нам не справиться, – произнес Витя задумчиво. – Я всегда знал, что на троих всё получается гораздо лучше. Ступай, зови Руслана.
Он в доме напротив живет, в пятнадцатой квартире.
А… – начал было я, показывая на жалкие остатки водки в бутылке, где уровень жидкости находился никак не выше трех сантиметров от донышка.
Сейчас что-нибудь сообразим, – перебил меня хозяин дома, ковыряясь в выдвижном ящике стола. – Вот! Нашёл!
В руках у Виктора появился голубой талончик с надписью «САХАР», который он бережно разгладил на колене.
Давай, дуй за Русланом, а я в соседний подъезд. Там тётя Рита самогонку изготавливает. Продаёт недорого, но только с талонами на сахар. Иначе к ней и не подходи. Разбежались! – скомандовал Виктор и начал натягивать башмаки.
Дабы не раздражать Руслана видом прежней роскоши, мы быстро допили остатки водки и, спрятав пустую бутылку, разошлись установленными маршрутами.
Руслан, летчик-майор из дружественного отдела, оказался дома и охотно согласился принять участие в наших музыкальных занятиях.
Когда мы вместе с ним зашли к Виктору, на кухонном столе уже находилась поллитровка с мутноватым содержимым, окруженная блюдечками с привычной закуской.
Нормально, – сказал Руслан и вытащил из кармана на стол баночку консервов – кильки в томате из неприкосновенных запасов. – Классный закусон. Братская могила. Наливай!
Самогонка оказалась не слишком чистой, но ядрёной и крепкой. Выпили по одному стопарику, закусили и, дыша друг на друга сивухой, ловко перекантовали пианино в гостиную. При этом было ушиблено две головы и отдавлена одна нога. Нога была моя, а остальное принадлежало моим соратникам. Инструмент установили на самом видном месте, а Руслан даже исполнил отдельные фрагменты какого-то вальса, продемонстрировав широту своих познаний и уровень невостребованных навыков.
Теперь можно и отдохнуть, – сказал Виктор, поглаживая сосуд. – Жаль только, что напиток хреново очищен. Однако есть мысль.
Он поднялся с табуретки и вытащил из шкафчика коробку, на которой крупными буквами было написано «Родник». Это оказался угольный фильтр для воды в виде здоровенной белой пластиковой колбы и системы шлангов и краников.
Видите, – радостно произнес Витя, – написано, что очищает от девяноста пяти процентов примесей. Вчера жене ученики подарили.
Испытаем?
Мы с Русланом пожали плечами, а Витя подвесил фильтр над столом, подставил под него кастрюльку и залил самогон в систему.
Минут пять мы внимательно смотрели на сливной патрубок, но из него не появилось ни капли. Потом Витя перевернул фильтр над кастрюлькой несколько раз и потряс его. При этих манипуляциях небольшое количество мутноватой жидкости вылилось в емкость.
– Всё ясно, – сказал я, – видать, наша самогонка почти вся из примесей состояла. Вот нам фильтр и отдал только чистый продукт в объеме столовой ложки.
– Нет, – заявил Руслан, – это сухой-сухой уголь целиком поглотил нашу чачу. Теперь он весь пропитался алкоголем и не хочет его отдавать. Попробуй-ка потискать баллон. Может, чего и выдавится.
Выдавить из фильтра ничего не удалось. Баллон хрустел, но с жидкостью расставаться не желал. Дружно было решено долить в него воды, которая, замещая собой самогонку в «Роднике», должна была неизбежно вытолкнуть алкоголь наружу. После добавления в фильтр трёх полных стаканов водопроводной воды мы получили на выходе полстакана прозрачной жидкости с легким ароматом и неназойливым привкусом сивухи. Никаких градусов и следов чего-то спиртного не наблюдалось. Пить это вовсе не хотелось.
Вам хорошо, – произнес Руслан. – Вы, небось, уже прилично вмазали до моего прихода. А мне-то всего стопка досталась и тяжкий труд грузчика. Я вам, изобретатели хреновы, пока не нальёте, – не товарищ. Несомненная правота заявления Руслана заставила Виктора сделать несколько кругов по квартире. В результате этого брожения была изыскана доза спирта, ранее предназначенного для компрессов, объемом в двести миллилитров.
Этот спирт технический, – сказал задумчиво Витя, – надо бы его почистить….
Не-е-т! – дружно заорали мы с Русланом, но хозяин нас уверил, что больше не будет пользоваться «Родником», а знает совсем другой способ повышения качества спирта.
Витя долго тряс флакон, а потом неожиданно открыл пробку, поднеся к горлышку горящую спичку. Раздался громкий хлопок. П-у-у-х!
Вот, – сказал Виктор, – легкие эфирные фракции сгорели и спирт теперь намного лучше.
Мы с Русланом промолчали и не стали вдаваться в обсуждение физико-химических воззрений хозяина, благо на этот раз жидкость в ходе эксперимента уцелела. Виктор же, достав из холодильника початую бутылку дефицитного тогда напитка «Пепси», дополнил её спиртом и еще пару минут тряс над столом, как шейкер. Мы с ужасом следили за этими манипуляциями в напряженной готовности подхватить флакон в случае его падения.
Будем пить СПЕПСИРТ, – сказал хозяин радостно. – Это я сам такое название придумал: «с Пепси спирт», сокращенно – СПЕПСИРТ. Красиво звучит, правда?
Звучало это, на мой взгляд, неважно, но напиток был вполне приемлем. Особенно в сравнении с очищенной версией самогонки. Потом Руслан сходил домой за сахарным талоном, и мы еще раз продегустировали изделие тёти Риты в его неизменном виде. Потом попробовали еще чего-то и чего-то еще…
* * *
Пробуждение произошло от низких, а изредка и очень высоких звуков, детонирующих многотонные тротиловые заряды в моей голове, которые, казалось, разрывали и раскидывали по сторонам остатки черепа и его внутреннего содержания. Тело же лежало на кушетке в незнакомой клетушке без признаков окон, именуемой повсеместно тёщиной комнатой. Рядом на полу, завернутый в артиллерийскую шинель, вяло постанывал во сне Руслан. Я с трудом повернулся и заглянул через приоткрытую дверь в соседнее помещение. Это была гостиная в квартире Виктора. Противные звуки издавало знакомое до боли в спине и ноге фортепьяно, по клавишам которого со всей дури дубасило будущее нашей музыкальной культуры лет шести от роду. Рядом с инструментом в педагогической позе страдала Витькина жена Зоя. Я прикрыл поплотнее дверь и обреченно рухнул на кушетку, накрыв голову каким-то пледом.
– Вчера была пятница – тяпница, – вспомнилось мне подзабытое с доперестроечной эпохи, – сегодня суббота. Это выходной. Музыка… Праздник… Ой, как же болит эта проклятая голова! Все правильно. Нам хорошо… Мы отдыхаем…..
– Чувствую в себе силы к руководству крупными научными коллективами, – задумчиво произнес подполковник Мишин, дохлебывая свой компот.
Я огляделся по сторонам, отыскивая другой свободный столик в нашем военно-институтском кафе, но все были заняты.
– Хм, – тактично попытался ответить я, делая вид, что очень увлечен расчленением в тарелке пережженных субпродуктов с вязкими наполнителями под игривым наименованием «котлета по-киевски».
Пару дней назад убыл в заслуженный отпуск начальник нашего научно-испытательного подразделения, оставив за себя заместителя – Григория Семеновича Мишина. Подобное событие происходило ежегодно в бархатный сезон и определялось нами, как «Осеннее обострение Мишика» или сокращенно – «ООМ».
– Да! – подумал я, не поднимая глаз, – наломает опять Семеныч дровишек за сорок пять суток временного исполнения обязанностей. Надо держать ухо востро. Хорошо еще, что наш коллектив не слишком-то научный и не шибко крупный. Затруднительно ему будет развернуться в полную силу.
– Я сейчас на доклад к генералу, – продолжал он, – а на семнадцать часов назначаю собрание личного состава. Передайте это дежурному.
– Есть, передать – пробурчала котлета в моем рту, – а форма одежды? – уточнил я уже своим голосом.
– Не умничайте, товарищ капитан-лейтенант!
Произвольная, – конкретизировал я мысленно его ответ, нехорошо подумав о чертях и бесах, загнавших нас за один столик. Дурацкая привычка вставать при обращении ко мне по званию сработала, как всегда неизбежно и четко, вопреки сознательному противодействию. Котлета при резком движении тела провалилась куда-то глубоко вовнутрь.
– Еще парочка таких обедов – и гастрит обеспечен, – подумалось с грустью.
* * *
Прождали мы Мишина около полутора часов после назначенного им срока, но, все-таки, дождались. Правда, – не все. Единственная женщина нашего коллектива – техник-комплектатор Лариса убыла точно в момент окончания рабочего времени, прозрачно намекнув на некое своеобразное место, в котором она желала бы систематически наблюдать нынешнего руководителя.
– Мне за звание не плотят, чтоб тут ерундой с Вами и Вашим Мишиком заниматься, – резонно заявила она перед уходом.
