– Что нам до Бормана? Борман нам ни к чему, – ласково покачал головой Андропов. – Нам именно вы нужны!
– Как это, ни к чему? – патриотично возмутился Штирлиц. – Ну знаете ли!..
– Борман был советским разведчиком, только еще более законспирированным, чем вы. Настоящая его фамилия Сидоров.
Штирлиц поперхнулся.
– Да, да, – подтвердил генерал. – Неужели вы думали, что в Рейхе на нас работал один Штирлиц?
– Честно говоря, я и до сих пор так думаю, – обидчиво сказал разведчик. – Кроме меня там были только идиоты и садисты.
– Многие только притворялись садистами, чтобы никто не заподозрил в них наших агентов. В нашем деле, знаете ли, приходится идти на компромиссы, – вежливо сказал Юрий Владимирович.
– Хитро! – признал Штирлиц. – А Адольф Гитлер не из наших?
– Гитлер? Нет. Даю вам слово.
– А я так и думал! – Штирлиц снова отпил кофе. – Ну, и зачем я вам понадобился?
– Для вас, товарищ Штирлиц, снова есть важное задание. Родина без вас, как без рук.
– В тылу врага?
– Нет. В тылу друга. Надо помочь корейским товарищам. У них там возникли бо-ольшие проблемы.
Штирлиц допил кофе и похвалил:
– Кофе у вас что надо!
– Турецкий, – доложил генерал Задников. – Еще изволите?
– Не откажусь, – и Штирлиц придвинул к себе чашечку генерала. – Ну, и какие у них там проблемы?
– Видите ли, сведения эти совершенно секретные! Даже я, руководитель Органов, не знаю в чем суть дела. Давайте, мы вот что с вами сделаем. Давайте, мы сейчас поедем в Кремль, к товарищу Брежневу, он вам все и расскажет. Он один в курсе дела.
– К Брежневу? Хорошо, поедем к Брежневу, – согласился Штирлиц, вставая. – Надеюсь, хоть там покормят.
Глава 4
Для Штирлица – задание, а повару – медаль!
Дверь была обита красным бархатом и позолочена. Сначала за нею послышалось чье-то посапывание, потом появился и сам Генеральный Секретарь в расшитой золотом косоворотке.
– А! Это и есть наш легендарный герой Штирлиц! – воскликнул Брежнев, горячо пожав руку разведчику и смачно чмокнув его в заросшую щеку. – Наслышан, наслышан! Совсем недавно смотрел про тебя фильм. Что-то ты не сильно на себя похож? Постарел, что ли?
– Старость – не радость, – нашелся Штирлиц и тоже звонко поцеловал Брежнева в щеку.
– Это точно, – осклабился Леонид Ильич. – А фильм хороший про тебя сняли. Правдивый. Сусликов!
– Я не Сусликов, а Суслов, – поправил Суслов.
– Да, Суслов. Надо бы дать этому артисту… как там его… ну, который Штирлица играл, звание народного…
– Да он и так народный.
– Ну, медаль…
– Медаль дадим, – пообещал Суслов.
– А настоящему Штирлицу, вот этому – Героя Советского Союза. Страна должна знать своих героев в лицо.
– Он и так Герой, – вставил Андропов.
– А, здравствуй, Антонов, я тебя что-то не сразу заметил, – Брежнев полез целоваться к руководителю КГБ. Андропов брезгливо уклонился.
– Ну, гости дорогие, – добродушно повел рукой Генеральный Секретарь, – раз вы все здесь, прошу за стол!
Гости прошли за красную дверь и оказались в другой зале. Не трудно было заметить, что длинный стол уже сервирован и накрыт роскошно.
Штирлиц прошел к столу и увидел в хрустальной вазе икру. Штирлиц уже давно не видел икры, поэтому, едва присев, сразу взял кусок хлеба и толстым слоем намазал бутерброд сначала черной, а потом красной. Симпатичная горничная, напомнившая Штирлицу одну из его многочисленных радисток, налила дорогому гостю душистой водки.
– Хорошо у вас тут, Леонид Ильич, – заметил Штирлиц, приподнимая рюмку. – Ваше здоровье!
– Непременно, – кивнул Леонид Ильич и, насупив могучие брови, тоже опрокинул рюмочку.
Штирлиц забрал у девушки бутылку и налил себе еще.
– И шнапс у вас ничего! – похвалил он. – Разве сравнишь с немецким! Помню, пили мы в Рейхе, ну такая гадость! Только у нас в России могут делать такой вкусный и нажористый!
– Из личных погребов, сам настаивал, – обрадовано засопел Брежнев. – Рекомендую отведать ломтик от поросенка. Смотри, какая румяная корочка!
Долго Штирлица упрашивать не пришлось. Он пододвинул блюдо с поросенком к себе и приступил к его уничтожению. Поросенок, что и говорить, был восхитителен!
– Ваш повар – молодец! – с набитым ртом обронил Штирлиц.
– Ну так! – многозначительно молвил Брежнев, с умилением глядя на бывшего разведчика.
Было чему подивиться – Штирлиц поглощал провизию, не останавливаясь ни на минуту, даже чтоб откашляться. Он в два счета обглодал поросенка, сожрал целую вазу салата, похватал с китайского блюда пельменей, щедро запивал все это водкой. Последнюю он без особых раздумий, смешивал с армянским коньяком, ничуть при этом не страдая.
Брежнев, Суслов и Андропов смотрели на него с изумлением.
«Кто хорошо ест, тот хорошо работает». – думал шеф КГБ.
«Хорошо, что не Штирлиц у нас Генеральный Секретарь, – думал Суслов. – Штирлица бы народ не прокормил».
«Неужели народ у них так голодает?» – мог бы подумать Генеральный Секретарь, но не подумал.
– Да, повар-то у нас ничего! – после долгого молчания произнес Брежнев. – Сусликов!
– Я – Суслов!
– Повару надо дать медаль.
– Так точно!
Наконец, Штирлицу показалось, что он сыт. Разведчик потянулся, ухватил с вазы яблоко и отодвинулся от стола.
– Можно подавать десерт! – оглянулся он на горничную. – Мне тройной кофе в большую чашку. И чтобы ложечка была серебряная.
– Леонид Ильич, – сказал Андропов. – Надо бы поговорить о деле.
Штирлиц осоловело посмотрел на Андропова и мягко осадил шефа КГБ.
– О деле надо говорить после десерта, когда мы перейдем на мягкий диванчик и закурим гаванские сигары.
Андропов нахмурился, бросив осторожный взгляд на Брежнева.
– Дело говорит, – вяло кивнул тот. Андропов вздохнул.
Молоденькая прислуга унесла грязную посуду и объедки, сменила скатерть, заляпанную Штирлицем, и принесла десерт. Штирлиц получил заказанную чашку кофе, хлебнул, зажмурился от удовольствия и взял в ладонь огромный кусок шоколада.
– Помню, в столовой Рейха продавался отменный шоколад, – доверительно сказал он Брежневу. – Жаль вас там не было, а то попробовали бы.
– Сусликов…
– Суслов я, товарищ Брежнев!
– Ну, Суслов, какая, хрен, разница? – Брежнев глянул на своего соратника. – Слушай, может мне книжку написать о том, как я работал в немецком тылу с товарищем Штирлицем? Один из нас – резидент, весь такой засекреченный, работает под прикрытием, а другой у него – агентом. Или наоборот…
– Но вы же не работали в немецком тылу! – возразил Суслов.
– Я и на Малой Земле не работал, – возразил в ответ Леонид Ильич. – Подумай об этом, Сусликов… Хорошая книжка может получиться… Слышь, Штирлиц, анекдот знаешь?
– Ну?
– Идет по коридору Леонид Ильич, а навстречу ему – Пельше. «Товарищ Плейшнер, вы, случайно, не еврей?» – спрашивает Леонид Ильич…
– Товарищ Брежнев! – снова возник Андропов. – Надо бы о деле поговорить, а то темнеет уже!
– О каком еще деле? – удивился Ильич.
– О секретном задании, которое надо поручить товарищу Штирлицу. Чтобы он его выполнил. Для корейских товарищей!
– Ах, да! Как же, секретное задание! – Брежнев с трудом поднялся с диванчика и взмахнул рукой. – Пройдемте, ребята, в мой рабочий кабинет. Слышь, Штирлиц, у меня такой кабинет – закачаешься!..
Глава 5
Контуры важного задания
Все прошли в кабинет Брежнева. Это был просторный зал, в котором можно было бы давать бал-маскарад с фейерверком. В центре зала стоял уставленный чернильницами и телефонами рабочий стол Леонида Ильича. Телефоны эти никогда не звонили, а в чернильницах плескались дохлые мухи. На селекторе работала только одна кнопка, она нажималась, когда Генеральному Секретарю требовалось подкрепиться.
Вокруг этого удивительного стола стояли мягкие диванчики, на одном из которых тут же оказался Штирлиц. В зале царил приятный полумрак, в колонках тихо поигрывал старина Моцарт, навевая лирическое настроение. Штирлиц с громким хлюпом отхлебывал из фарфоровой чашечки ароматный кофе.
– Ну, теперь можно и о делах поговорить, – разрешил он.
– Андреев, – сказал Леонид Ильич, обращаясь к Андропову, – Расскажи товарищу разведчику о деле.
– Но, Леонид Ильич, – Андропов вежливо улыбнулся, – это же дело государственной важности, о нем знаете только вы, так как оно чрезвычайно секретное.
– Что ты говоришь? – удивился Брежнев. – Что-то я о нем ничего не знаю! А почему?
– Понятия не имею, я думал, вы в курсе, – молвил Андропов, пожимая могучими плечами чекиста. – Разве корейский посол вам ничего о нем не сказал?
– Нет, – Брежнев сдвинул брови к переносице и пошамкал челюстью. – Ни слова не сказал, негодяй.
– Надо было ему иголкой под ногти, – добродушно посоветовал Штирлиц, – сразу бы все и выложил!
