— Ишь ты, звону-то, что у бригадировой жены трудодней, — философски произнесла Домна Игнатьевна и, не спеша, повернулась грузным телом к нарушителю тишины. — Алё! Алё, говорю! Кого надоть? Какой-такой Филимонов? А-а, Филькин-Лимонов?! Никодимка, стал-быть? Чего ему сказать-то?
Выслушав невидимого собеседника, Домна Игнатьевна покачала головой и, сотрясая новое, еще не устоявшееся, здание сельсовета, вынесла себя на широкую деревенскую улицу. Неторопливо проплыла к клубу. Потрогав пальцем подкову замка, мимоходом отметила:
— Смазать надоть тебя, сердешного, — и поплыла дальше, распугивая кейфующих в придорожной пыли кур.
— Лимоновна!.. Нюська!.. Где у тебя сам-то, с райцентру ему звонят! — крикнула в окно завклубовой квартиры.
— Известно где, на работе, — ответила супруга Никодима Степановича, выставляя в оконный проем заспанную физиономию.
— Нету на работе-то, — озабоченно сказала Домна. — Ушел куда-то…
— Ой! К кому ж это его унесло? — испуганно пискнула завклубова половина. — Подожди, Домнушка, я сейчас… мигом…
На штурм хаты Людмилки Тенькиной, предполагаемого места укрытия Никодима Степановича, Нюська шла с Домной сомкнутым строем. Неподготовленная к обороне крепость пала. Однако победа не принесла завоевателям даже морального удовлетворения: никаких сведений об искомом предмете обнаружено не было. Тогда поисковый отряд, сопровождаемый уже Людмилкой, отправился по деревне.
…В сельмаге, смешанном продовольственно-промтоварном магазинчике, продавец Горшочкина сосредоточенно смешивала сухофрукты первого и второго сортов, получая высший. Оторванная от столь важного дела и связанных с ним экономических расчетов, она долго моргала, терла то лоб, то шею, соображая и вспоминая… Вдруг расцвела улыбкой, торжествующе хлопнула Нюську по плечу:
— Сторож наш, Ермолаич, часа поди два назад заглядывал. Сказывал: чевой-то он, Степаныч твой, значит, к речке ишел.
Стрельнув заблестевшими глазками, добавила:
— И вроде бы с кем-то…
Разом загалдев, перебивая друг друга, участницы рейда устремились в новом направлении. Горшочкина, закрыв по такому случаю торговую точку, поспешила за ними.
Река по-прежнему куда-то несла свои пока еще голубые воды. Ничего не подозревавшие кузнечики громко стрекотали в траве. Солнце исправно грело все, что попадало под его видимые и невидимые лучи. Кукушки молчали.
— Батюшки! — Домна, оторвавшаяся от спутниц на два корпуса, вознесла вверх свои могучие руки и замерла: у бетонного столба сиротливо лежали серые брючки и клетчатая ковбойка Никодима Степановича.
Шедшая второй Нюська, глянув на мужнину одежонку и белый череп, скаливший над ней зубы, без звука грохнулась на траву.
— Утоп, родимый! — фальцетом взвизгнула Людмилка и, повернувшись кругом, кинулась в деревню.
— Утонул! Утонул! — все слабее доносился к берегу ее голос.
— Женской-то одежки-обувки нету, — глубокомысленно произнесла Горшочкина. И, помолчав, разочарованно добавила:
— Один, значит, утонул…
Мало-помалу все сознательное, малосознательное и даже совсем несознательное население деревни собралось вокруг серых штанов заведующего. Откуда-то появились лодки, багры, сети… Командование флотилией приняла на себя Домна Игнатьевна, дежурный курьер сельсовета, ставшая лицом самым значительным.
Испуганные шумом щуки прыгали в траву. Беззаботные мальки тыкались мордами в весла. Задним ходом спешили в норы жирные раки.
— На стрежень, на стрежень заводи! — густым басом кричал Ермолаич.
— К кустам, к кустам, подваливай, — отвечал ему чей-то козлиный тенор.
— В колдобине пошарь, в омуте!
— Чего ты меня багром цепляешь, утопленника цепляй!
— Зацепил! Ой, зацепил!!
— Нырять надо-ть!
— Кого зацепил-то, скаженный! Сеть зацепил!
— Водолазов надо с райцентру! Без водолазов куда ж!!!
И такой гам поднялся над рекой, что взбесилось эхо. И закричало дико:
— И-и… Э-э-й!!!… Аж!!!
— Что за блажь? — донеслось с другого берега. — Эй, люди, чего ищете?! — Из кустов, потягиваясь и зевая, вылезла голая, волосатая фигура — разбуженный шумом-гамом Филькин-Лимонов.
— В райцентр тебя вызывают, — опомнившись, прокричала Домна Игнатьевна. — Премия тебе по отчету вышла!
— Езжай, Никодим, — захохотал Ермолаич. — Ей-бо заслужил! Такой цирк всей деревне устроил!
Лучищи июньского солнца ударили в глаза. Громадные оранжевые круги легли на смеженные веки, заставляя блаженно жмуриться. Превозмогая лень, Леонид Петрович перевернулся на живот, поднял голову. Перед глазами вновь возникли два оранжевых пятна. Леонид Петрович помотал головой. Пятна приобрели конкретные формы и оказались ярким бикини на очаровательной женской фигурке. Жара не спадала, но лень улетучилась.
…Через час Леонид Петрович понял, что вся его прежняя жизнь была неинтересной и скучной, короче — сплошной ошибкой. Настоящее оранжевое счастье в ней, Нине Анатольевне, Ниночке, по воле судьбы назначенной начальницей соседнего пионерского лагеря с поэтичным названием «Лесная сказка». Соседнего слева, ибо Леонид Петрович отдыхал у приятеля на даче, расположенной между двумя лагерями: Ниночкиным и «Орленком».
Кто сказал, что ночи в июне — самые короткие? Эта тянулась для Леонида Петровича бесконечно. Ворочаясь на кушетке, он мечтал… Завтра они снова встретятся у реки. И, может быть, уже не расстанутся никогда.
Леонид Петрович подходил к пляжу, когда его обогнала шумная команда «орлят», на ходу сбрасывавших рубашонки. В реке, под наблюдением Ниночки и ее помощников уже плескались «юные разбойники» из «Сказки».
Стесняясь подойти сразу, Леонид Петрович остановился в прибрежных кустах. И вдруг увидел искаженное злобой лицо Ниночки, услышал ее незнакомо резкий, срывающийся голос. Наступая на вожатого из «Орленка», Нина Анатольевна кричала:
— Сейчас же уберите своих сорванцов из реки. Вы же видите — они смешались с моими.
— Ну и что? — защищался вожатый. — Что в этом страшного?
— Как что? А если кто-то будет тонуть? Как я узнаю, ч е й тонет, к о м у спасать?
У Леонида Петровича противно заскрипело в ушах. Задыхаясь, он опустился на землю. Оранжевые мечты отлетали.
Я прямо скажу: не насыщена, скудна мероприятиями ваша семейная жизнь. Не умеете вы ее организовать, поднять до уровня века. И страдает от этого воспитание детей и взрослых, и всякие эксцессы и стрессы от этого происходят. Плохо, граждане, и стыдно.
Не обижайтесь, у меня тоже так раньше было. Пока не понял: в семье все дни года должны быть заполнены мероприятиями.
Засел за работу, составил план на год. На все триста шестьдесят пять дней. Посоветовался с соседом-художником — он в восторг пришел. План себе попросил и взялся плакаты к нему нарисовать. Для наглядности. И прекрасно дело пошло.
Не буду вас томить. Приведу кусок из своего плана. Ну, скажем, по третьему кварталу.
1—10 июля. Декада безопасности пользования газовой плитой. П р и м е ч а н и е: участвуют члены семьи, рост которых на семнадцать сантиметров больше, чем высота плиты. Остальные присутствуют в качестве стажеров.
11 июля. Смотр-конкурс жареных пирожков[1]. П р и м е ч а н и е: участники смотра — женская часть семьи, жюри — мужская. Внуки допускаются к участию в работе жюри с правом совещательного голоса.
12 июля. День чтения стихов современных поэтов. П р и м е ч а н и е: не умеющие читать принимают участие в качестве слушателей.
13 июля — 12 августа. Месячник бега трусцой. П р и м е ч а н и е: внуку Борьке бег заменяется ползанием по дивану.
13 августа. День определения веса[2].
14—23 августа. Декада упорядочения веса. П р и м е ч а н и е: кому — худеть, кому полнеть определяется по таблице из «Популярной медицинской энциклопедии».
24—30 августа. Неделя выбивания пыли из мебели, ковров и одежды. П р и м е ч а н и е: внуку Славке устанавливается сокращенная норма рабочего времени; Борька от участия в мероприятии освобождается.
31 августа. День смотра чистоты ногтей и ушей. П р и м е ч а н и е: смотр проводит глава семьи, при необходимости привлекающий консультантов.
1—15 сентября. Полумесячник заготовки фруктов и овощей. П р и м е ч а н и е: малолетние члены семьи участвуют в качестве дегустаторов варений и солений.
16—20 сентября. Пятидневка проверки лояльности членов семьи по отношению к ее главе. П р и м е ч а н и е: подвергается разбору поведение всех членов семьи. Не учитываются отдельные проступки, как например: хватание Борькой главы семьи за нос; опоздание Славки на горшок, имевшее место в декабре прошлого года и т. п.[3].
