Стальная дверь в белой стене КПП приоткрылась, и в щель осторожно просунулось рыльце «калашникова». Следом за автоматом показалась голова в каске. Часовой испуганно глянул на ночных гостей и тут же скрылся.
Еще через пять минут за воротами послышался знакомый шум уазовского мотора. Хлопнула дверца, донесся уставной рык «Смирно!» и тут же невнятная скороговорка, в которой удалось разобрать только жалобное «товарищ майор, я не знаю...».
Дверь распахнулась, и под дождь со скоростью стартующей ракеты вылетели сначала часовой в каске и бронежилете, потом прапорщик, одной рукой придерживающий пятнистую кепку, а второй – место на туловище, этой кепке противоположное. Следом с медвежьей неторопливостью шагнул офицер в камуфляже, при красной повязке на рукаве и расстегнутой кобуре пистолета. На погонах тускло блеснули крупные звездочки – по одной на каждом плече.
– Кто тут мудацкий лейтенант? – сипло осведомился майор.
– Лейтенант Мудрецкий. – Юра обреченно шагнул навстречу дежурному. – Прибыл со взводом...
– Ты не мудри, лейтенант, – спаренные стволы майорских зрачков уставились несчастному командированному точно в переносицу. – Какой же ты не мудацкий, если, как черт алкашу, в такое время являешься! Ну вот кто тебя сюда послал, а?
– Подполковник Стойлохряков, командир отдельного...
– Кто-кто?! – Дежурный даже зажмурился и потряс головой.
Открыл глаза – назойливое привидение в промокшей плащ-накидке не исчезло.
– Какой еще Стойлохренов?!
– Стойлохряков, – поправил майора Юра. – Из Чернодырья.
– Я же говорю, товарищ майор, подозрительные они какие-то! – донесся из темноты обиженный голос прапорщика.
Дежурный покрутил головой, словно его воротник неожиданно превратился в удава и решил помочь неизвестным террористам в проникновении на секретный объект. Зачем-то снял свою кепку, поглядел на кокарду, потом решительно водрузил головной убор на место.
– Значит, вот что, лейтенант... как тебя там? – сипение перешло в раздраженный хрип. – Ты сейчас лезешь в машину и сидишь тихо-тихо, пока я звоню оперативному. Если у тебя хоть кто-то из кузова выпрыгнет или мотор фыркнет – мы тут предупредительных не делаем, служба такая. Все понял?
– Так точно, – уныло ответил Мудрецкий. – Разрешите идти?
– Иди, иди! – Майор пятился к двери, нервно поглаживая рукоятку «макарова». – И тихо сиди, понял? И фары выключи!
Лейтенант добрался до подножки, распахнул дверцу, нырнул в кабину.
– Ага, что, едем? – Дремавший Резинкин приподнял голову с руля. – Заводить?
– Я тебе заведу, резина драная! – заорал Мудрецкий, поглядывая через стекло на лоснящуюся каску часового. – Фары выруби и больше не шевелись!
– Понятно. – Двуглавый орел на воротах улетел в сырую мглу, и в кабине стало темно и тихо. Потом раздался глухой стук – голова ефрейтора Резинкина снова вошла в соприкосновение с пластиком «баранки». Несколько секунд Юрий таращился в заоконную черноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, и в особенности – куда сейчас направлен автоматный ствол. Потом вспомнил еще об одной стороне этой проблемы и снова высунулся из кабины.
– Простаков! Эй, в кузове!
За отсыревшим брезентом тента завозились, звякнул металл. Кто-то обиженно взвыл и тут же затих. Гулкий бас разнесся по окрестностям секретного объекта:
– Что, приехали, товарищ лейтенант? Вылазим?
– Сидеть!!! – суматошное клацанье затвора Мудрецкий почувствовал не барабанными перепонками, а похолодевшей спиной. – Никому из машины без приказа не высовываться! Брезент сзади опустить!
– А если по нужде, тогда как? – деловито поинтересовался кузов сонным голосом рядового Валетова.
– Прямо на дорогу! – рявкнул лейтенант. – Приоткроешь и вывесишь рабочую часть! Высунешь чуть дальше – отстрелят без предупреждения! Простаков, проследишь за всеми!
– Поня-ятно, – грустно пробасил сибиряк. – Эк серьезно тут у них...
Где-то в мокрой темноте облегченно вздохнули и клацнули металлом. «Предохранитель, – узнал звук Мудрецкий. – А жить-то, как говорится, хорошо... И чего я, дурак, на кафедре выеживался?» С университета мысли самым естественным образом переключились на дом... родителей... саратовские улицы... «Тут ведь рукой подать, – в который раз за этот день подумал Юра. – Ну, пусть часа два в одну сторону... Надо будет что-то придумать. Это что же получится – до Саратова в три раза ближе, чем до Стойлохрякова, я тут сам над своей командой начальник, а...»
Приятные мысли были решительно прерваны скрежетом железа. В ночи засветился желтый прямоугольник с четким силуэтом посередине. Силуэт качнулся, приблизился к машине.
– Эй, Мудецкий! Жив еще? – донесся сиплый голос. – Давай заводи, поехали!
– Да куда ехать-то? – Обрадованный лейтенант принялся тормошить Резинкина. Водитель вяло отбивался и мычал, не покидая уютную «баранку». – Я же тут не знаю ничего... Резинкин, подъем!!!
– А, чего надо? – Кабина содрогнулась от мощного удара. – Уй-йю, бли-ин! Нельзя же так пугать, товарищ лейтенант! Вот проломил бы я сейчас крышу, и потом бы не смог нормально водить машину.
– Это почему вдруг? – хмыкнул Мудрецкий. – Из-за сотрясения мозгов?
– Нет, не сотрясение, а вот была бы дырка, и мне бы дождь прямо на голову тек, глаза заливал. Ну как тут обеспечить безопасное вождение?
– Так, лейтенант, ты едешь или тут ночуешь? – Дежурный вскарабкался на подножку, втиснулся в кабину. – Ну-ка, подвинься, а то расселся, как твой хряк в стойле... Давай, давай, водила, запускай свой агрегат, я тут с вами спать не намерен! В следующий раз, лейтенант, если приезжаешь по приказу из округа, так и говори старшему по званию. Я что, всех подполковников в России знать должен? Подполковников в нашей армии много, а майор Маркин один на всех!
«Шишига» заскрипела, недовольно фыркнула и замолчала. Потом все-таки решила, что на дороге порядочные машины не ночуют, и уступила домогательствам стартера – заурчала, вздрогнула и завелась. Двуглавый орел перед фарами нехотя подался в сторону, открывая посторонним взглядам секретный асфальт между тускло белеющими полосами государственного бордюра. Майор сказал: «Поехали!» – и махнул рукой, показывая – куда именно. Впрочем, пока других вариантов и не намечалось. Под недовольный шум разбуженного кузова лейтенант Мудрецкий въехал в столицу войск химзащиты. Почетный эскорт следовал на некотором удалении позади – верный «УАЗ» дежурного двинулся за хозяином.
По обочинам дороги по стойке «смирно» выстроились тополя, толстые, как командир отдельного батальона, и выглядевшие почти по уставу – все в зеленых пятнах. Вот только никогда и никто не видел, скажем, того же подполковника Стойлохрякова в белых сапогах. А деревьям что, деревья возражать против нарушения формы одежды не могут. Даже если бы и захотели. Поскольку деревья здесь не сами по себе, а тоже на службе. Приказано побелить на метр от земли – и будут стоять побеленные. И ровно на метр, и пусть только попробуют фасон давить и комель в гармошку собирать! Кое-кто, видимо, все-таки попробовал: в строю то и дело попадались свободные места. Даже пеньков не осталось.
Промелькнул плакат с суровым автоматчиком в каске, бдительно охранявшим огромный трехцветный флаг. Слева почти минуту тянулся бетонный забор высотой метров пять-шесть, нарядно поблескивавший по верхней кромке витками колючей проволоки. Справа где-то очень далеко просвечивали цепочки огоньков. Наконец Мудрецкий не выдержал и поинтересовался:
– Товарищ майор, а где же городок?
– Ишь, чего захотел, шпион проклятый! – радостно оскалился дежурный. – Сразу в городок ему! Может, вам еще и казарму отдельную выделить? Ничего, не лето, и в палатке поживете. Сейчас в учебный центр вас отвезу, там уже одни чудики отдыхают. Тоже начальство послало, будто, кроме нас, некуда. А городок – это за вторым периметром, туда вообще только по специальному пропуску. – Майор задумчиво почесал переносицу. – Вообще-то здесь тоже, но это мы и завтра выписать можем, а дальше без допуска – ни-ни, и думать не моги. Вот поговоришь с особистами, они тебя пощупают, послушают, подписку возьмут...
– Под что?! – ужаснулся Резинкин. Машина вильнула и противно заскрипела колесом по бордюрному камню.
– А вот заставлю завтра все белить от полигона до КПП, поймешь, под что, – грозно пообещал майор. – Ты смотри, куда едешь! По этой дороге, между прочим, то комиссии, то делегации катаются, а ты с первого дня нам внешний вид портишь! Так, о чем это я?
– О палатке, – подсказал Мудрецкий. – Понимаете, мы думали, будем в казарме жить, так что палатку нам не выдали. Нас же не предупредил никто... И что теперь делать?
– Где я тебе палатку найду в два часа ночи? Вот утром вами займутся, тогда и выпрашивай, а пока так переночуете.
– Так ведь дождь! – возмутился Юра. – Как же под дождем в чистом поле ночевать? Может, тут хоть сарай какой-нибудь есть?
