Не кажется ли вам, что этакий чистенький кабанчик в витрине мясной лавки есть существо поистине неуязвимого характера? Даже после смерти он улыбается тем, кто его съест. Хотелось бы мне знать, что бы делали на его месте вы!
И точно так же, как со свиньями, обстоит дело и с другими животными, которые служат людям на пользу, а кандидатам в депутаты — для брани. Тем из вас, которые часто посещают собрания избирателей, видимо, уже не раз приходилось слышать выкрики: «Заткнитесь вы, скотина!» Сей возглас, опять-таки, обесчещивает определенный вид животных. Говоря так, я отнюдь не имею в виду кандидатов в депутаты, но, наоборот, хочу подчеркнуть, что подобный выкрик, по сути дела, восхваляет того кандидата, которому был адресован. Потому что такая скотина, вол, например, стоит гораздо дороже, чем кандидат. Такой вол весит семьсот кило, тогда как кандидат не потянет и восьмидесяти. Если продать вола, то за него вы получите четыре сотни, а за кандидата вам не дадут и ломаного гроша!
Приходилось также слышать, как на политическом собрании кандидату крикнули: «Собака!» Назови кто-нибудь так меня, я бы еще поблагодарил человека, почтившего меня именем благороднейшей из тварей, и обещал бы, следуя по стопам этого животного, в зубах носить из Вены все их требования.
В общем, общественность способна единственно на то, чтобы систематически оскорблять животных; скромным и добрым собакам дают имена разных монархов. Так, собаку молочника, которая терпеливо и безропотно таскает тележку с продуктами, почему-то называют Нероном. Маленькую таксу, которая в жизни никому не причиняла вреда и никого не тиранит, называют Цезарем.
О собаках говорят с наибольшим презрением, потому что ими обзывают людей. А ведь в то же время мы видим, что на службе безопасности под названием собак сыскных они ныне оказывают неоценимые услуги всему человечеству.
Итак, животных было бы желательно реабилитировать. По крайней мере в лице этих наиболее разумных представителей всего животного царства… Будет также очень хорошо, когда всякий, оскорбивший сыскную собаку, будет привлекаться к ответственности как за оскорбление должностных лиц.
Так не пожалеем же сил, чтобы в будущем животных считали за существа, к которым каждая политическая партия должна относиться с известным уважением, а не то, чтобы прибегать к их именам для разнузданной агитации в ходе настоящей избирательной кампании.
Дело о подкупе практиканта Бахуры
Практикант пражского магистрата Бахура был молодой неискушенный человек, ничего не ведавший о том, что в городской управе его подстерегают тысячи опасностей. Что нужно обладать поистине твердым характером, чтобы не поддаться искушению и не оказаться замешанным в какой-нибудь скандальной истории со взятками — вкупе с начальством или без оного.
Практикант Бахура не ведал, что гидра маммоны подкарауливает нежные души практикантов городской управы, чтобы проглотить их точь-в-точь так же, как уже были проглочены до них почтенные седины многих отцов города.
Все крупные скандалы, разразившиеся в связи с подкупами магистратских чиновников и столь сильно всколыхнувшие общественное мнение,[10] не выдерживают даже самого отдаленного сравнения с делом практиканта Бахуры.
Позорно запятнав себя взяточничеством, Бахура, точно Иуда, скитается нынче где-то по свету. Ибо чистое знамя ратуши было вновь повергнуто Бахурой в грязь и кал, и даже более того — этим последним им было замарано.
Но чтобы вникнуть в это дело, начать сию грязную историю придется с Малой Страны.
На Малой Стране, в лабиринте улочек в стиле глубокой старины, находится пивная пана Шедивого.
Пан Шедивый был простодушнейшим человеком старой закваски, который, невзирая на постановления пражского магистрата, может быть уже целые десятилетия выводил воздушный шланг от пивного насоса прямо в писсуар.
Посетители никогда не жаловались, потому как пиво было ядреное, а в писсуаре всегда стояла темнота.
Писсуар сей, играющий в деле о подкупе практиканта Бахуры немаловажную роль, не имел окна, которое выходило бы в узкую вентиляционную шахту. Не имел отверстия, которое бросало бы хоть самую малость света божьего в это унылое, отсыревшее помещение, чтобы сделать его чуточку светлей и приятней.
Однако те, кто хаживал к пану Шедивому пропустить кружку-другую пива, были довольны. Консервативная Малая Страна в своем каменном оцепенении не протестовала.
Но настали времена, когда биение новой жизни захлестнуло, наконец, и писсуар пана Шедивого.
Строительная комиссия обнаружила оба вопиющих упущения: воздушный шланг, выходящий в писсуар (дело незамедлительно передано санитарной комиссии), и писсуар без освещения, без продушин для воздуха.
Вот при каких обстоятельствах практикант Бахура в качестве протоколиста строительной комиссии впервые встретился с паном Шедивым.
Уничтожающим взглядом следил юный протоколист за всеми движениями и жестами хозяина пивной, который резко и даже агрессивно настаивал на своем: что-де всей высокочтимой комиссии еще и на свете не было, когда тут, в этом закутке, уже справляли малую нужду, и что это всех всегда устраивало. Никакого света для этого не надобно, главное, чтоб была сточная канавка, этого вполне достаточно. И дверь, опять же, имеется, а это довольно большой проем для воздуха.
— Только вы полегче… полегче на поворотах, — увещевали его члены комиссии, — а то еще нанесете оскорбление должностным лицам… Может, выдумаете, это бог весть какая сласть — ходить по писсуарам?
Пану Шедивому было предписано пробить стенку и сделать в писсуаре окно. А поскольку для этого требуется частично перестроить помещение, к питейному заведению относящееся, то владелец последнего обязан представить планы и прошение, дабы пробить эту стенку ему было дозволено.
Все это происходило в первой половине дня, а уже во второй явилась санитарная комиссия, которая и предписала пану Шедивому через проем, что будет пробит в стенке, вывести воздушный шланг в узкий колодец вентиляционной шахты.
От всего этого старик Шедивый едва не тронулся. Пробить стенку надо — так ему предписано. Но, с другой стороны, нужно составить план и подать прошение, чтобы ему это разрешили. А воздушный шланг для вящей гигиены вывести туда, куда выходят окна всех уборных в доме!
Всю ночь Шедивый не спал. А наутро отправился к каменщику, чтобы тот сделал план, как устроить окно. Затем посредством одного профессионального составителя ходатайств из Градчан подал прошение, дабы планы сии, писсуара касающиеся, в кратчайший срок достоуважаемым магистратом были утверждены и ему пробить окно в писсуаре было дозволено. Он же за это скромным своим и нравственным на старости лет поведением отблагодарить обязуется…
Прошло три недели, ответа на прошение все не было.
Трактирщик Шедивый собственнолично отправился в магистрат попросить ускорить решение. В строительном отделе он застал одного практиканта Бахуру, поскольку остальные уже с девяти перекусывали в ресторане «У Корынтов», что расположен напротив. Сейчас как раз пробило двенадцать.
— Что вам угодно? — исполненным достоинства голосом вопросил практикант Бахура.
— Я, молодой человек, насчет своего писсуара, Шедивого писсуар, с Малой Страны, может изволите помнить?..
— Да-с, помню, помню, — великодушно ответил Бахура. — Как-будто помню… И чего же вы, собственно, добиваетесь?
— Да вот три недели уже прошло. Не грех бы и ускорить. И клиенты, опять же, ждут не дождутся, когда окно будет. Тешатся, точно дети малые… А-то ведь у нас тишь да гладь. Потому это целое событие.
Бахура вспомнил, что прошение Шедивого уже давно рассмотрено и решено положительно, а теперь лежит вон там в ящике. Только отправить старику ответ. Но начальник ему велел:
— Не посылайте еще. Такой трактирщик может и обождать. Таких людей магистрат должен держать в ежовых рукавицах! Так-то…
И после краткого молчания Бахура серьезно произнес:
— Ну-с, посмотрим, посмотрим, что для вас можно будет сделать…
Спустя две недели трактирщик Шедивый зашел туда опять, и Бахура ему снова весьма серьезно и напыщенно ответил:
— Ну-с, посмотрим, посмотрим, что для вас можно будет сделать…
Примерно через неделю после их последнего разговора Бахура совершенно приватно шел по Франтишковой набережной. На свидание с барышней, коей было весьма приятно, что за ней ухаживает молодой человек из городской управы.
Чудесный теплый ясный день клонился к вечеру.
Бахура остановился у киоска с сельтерской, выпил стакан с малиновым сиропом, второй — с лимонным, и пошел дальше, весь в сладких мечтах о своей барышне, с которой вот-вот должен был встретиться.
