Когда Макиавелли покидал зал, сопровождаемый инспектором Норманом, в дверях появился запыхавшийся Тьер, опоздавший на заседание на добрых полчаса. Ни на кого не глядя, он подошел к председателю и, замешкавшись, стал очень старательно крутить пуговицу на собственном сюртуке.
— Вас хотят видеть, — еле выговорил он срывающимся от волнения голосом.
Тьеру явно было не по себе. На вопрос Макслотера, кому он понадобился в такую рань, и вовсе не сумел ответить. Можно было подумать, что он лишился дара речи.
— Трусливый свидетель, прячущийся за дверью? — усмехнулся председатель. — О'кэй, возьмите его за шиворот и притащите сюда.
Нет, Тьер не собирался выполнять это четкое, предельно ясное распоряжение. Он уверял, чтo Макслотер сам должен выйти по срочному делу, которое не терпит отлагательства. Рассерженный Макслотер вынужден был уступить.
ЕДВА ВЫЙДЯ за главные ворота, они услышали громоподобный голос:
— Ты опоздал, Тьер. Ты заставил меня ждать, безмозглый осел. Макслотер встрепенулся, будто его ужалили.
— Что за выражения! — возмутился он и обвел глазами вокруг, пытаясь узреть обидчика. — Я не позволю разговаривать в таком тоне с руководящим деятелем Вселенского департамента расследований, кем бы вы ни были. Мне безразлично, кто вы такой…
Дьявольский смех, вырвавшийся откуда-то из глубины и вызвавший легкое неботрясение, заставил Макслотера вздрогнуть. Да, теперь он понял, с кем имел дело. Надо быть предельно собранным и осторожным. Разговор наверняка записывается на магнитофонную ленту. Одно лишнее слово может оказаться роковым.
— Ты догадываешься, зачем я тебя вызвал?
Голос металлического тембра был грубым и резким, он исходил откуда-то снизу и, словно усиленный десятками громкоговорителей, наполнял собою всю округу.
Нет, директор департамента не имел ни малейшего представления, зачем он понадобился столь значительной персоне, хотя и неправомочной на территории всевышнего. Правда, если бы Макслотер пожелал быть откровенным, он бы, конечно, признал, что догадывается о причинах этого необычного рандеву.
— Ты должен прекратить эту оргию с изгнаниями. — Голос дьявола звучал как категорическое требование. — Перестань посылать ко мне всех этих либеральных интеллигентов!
Еще с детских лет Макслотер усвоил золотое правило: при встрече с дьяволом ни в коем случае не уступать его требованиям, не подчиняться его воле. Поэтому он отвечал решительно и даже несколько высокомерно:
— На каком основании вы отдаете мне приказы? Если вам удалось запугать Тьера, это еще не означает, что вы можете командовать мною. Ваши приказы, да еще здесь, на пороге рая, по меньшей мере неуместны.
— Но ты не представляешь, что творится в моих владениях! — Голос дьявола гремел все более неистово. — Джефферсон требует созыва парламента. Гюго выступил застрельщиком движения против произвола, который якобы царствует окрест. Руссо и Спиноза предсказывают мою скорую гибель. Козьма Прутков выпускает сатирический журнал «Исчадье ада», в котором поносит меня и всех чертей, невзирая на лица. А этот сумасшедший Аристотель — подумать только! — пристает ко мне с вопросом, знаю ли я, что такое демократия. Он даже проводит со мной душеспасительные беседы, поучая меня, что власть должна служить всему обществу.
Мало того, эти либеральные деятели стали издавать свою газетенку, в которой призвали моих поднадзорных сбросить с себя цепи и объединиться для борьбы со мной. И это не пустые слова: они уже организовали профсоюз — Вселенскую федерацию трудящихся — и требуют, чтобы я вступил с ними в переговоры о сокращении рабочего дня и улучшении условий труда. Их наглые притязания публикуются в газете, расходятся в миллионах экземпляров и наводняют все уголки преисподней… Я не удивлюсь, если завтра они потребуют от меня выдачи бесплатного молока и установки кондиционеров. Но прежде чем они этого дождутся, я их…
Дьявол вздохнул шумно и мощно, отчего в райском саду закачались деревья и посыпались спелые плоды. После непродолжительной паузы произнес более спокойным тоном:
— Одна Елена Прекрасная ведет себя прилично: открыла увеселительный салун под игривым названием «Адамово яблочко», где и развлекается с великосветскими грешниками. В ее заведении не зарегистрировано ни одного крамольного разговора…
А теперь, — в голосе дьявола вновь зазвучала злость, — ты задумал отправить в ад апостола Петра. Что прикажете с ним делать? Открыть для него святой монастырь?.. Я устал с этим бороться! — В голосе хозяина ада появились нотки растерянности и даже отчаяния. — Прекрати свои дурацкие расследования! Ты их неумело проводишь.
Макслотер пытался что-то ответить на критическую речь, но его слова затерялись в раскатах дьявольского голоса:
— Пойми: я твой первый союзник в подобных делишках, — хозяин ада говорил уже более спокойно, — но надо же знать, как их обделывать. Я был счастлив, когда эти вшивые иммигранты стали всего бояться. Они не высказывали свои мысли вслух — хорошо! Они выходили из клубов и ассоциаций — отлично! Потом они взялись строчить доносы на своих лучших друзей — ве-ли-ко-леп-но! Но тебе-то следовало знать, когда остановиться. А ты закусил удила и продолжал посылать в мои владения бесконечные вереницы потенциальных смутьянов. И ты видишь, к чему это привело?
А что будет дальше? — Голос дьявола вновь обрел неимоверную силу. — Революция в аду?! Ну, попадись ты в мои руки! Знай, что я зарезервировал за тобой самый чадный костер и самую раскаленную сковороду!..
Макслотеру надоело выслушивать жалобные причитания и бессмысленные угрозы дьявола. Он повернулся и, не простившись, вошел в главные ворота. Дьявол продолжал что-то кричать ему в спину, но директор департамента расследований уже не слушал. Он не собирался на экскурсию в ад, и встреча с обладателем зычного баса ему, конечно, не угрожала.
У него были совсем иные планы. Непреоборимые приступы честолюбия не давали ему покоя. Он все чаще задумывался о, казалось бы, невозможном…
Почему невозможном? Разве безобразия, творившиеся в раю, не свидетельствовали о коренных пороках, поразивших здешний образ жизни? А кто за это должен держать ответ? Кто довел рай, как говорится, до ручки? Кто корчит из себя хозяина, не имея на то ни малейшего морального права?..
Разговор с дьяволом окончательно убедил Макслотера в необходимости действовать, при этом — безотлагательно. После следующего заседания постоянной комиссии по делам иммигрантов этот нахальный дьявол уже не сможет разговаривать с ним таким возмутительным тоном. Ему придется мелким бесом увиваться вокруг Макслотера. Хе-хе…
Счастливый Генри улыбнулся, но тут же согнал со своего лица всякие признаки благодушия и самоуспокоенности и подозвал Тьера, старавшегося держаться от него на почтительном расстоянии. Еще никогда не приходилось Тьеру выслушивать столь резкие слова в свой адрес. Француз обвинялся в установлении противозаконных связей с руководством вражеской державы. Макслотер не просто отчитывал его, он пригрозил немедленным выводом из постоянной комиссии и высылкой в ад, где ему предстояла теплая встреча с бывшими жителями рая.
Но Тьер может искупить свою тяжкую вину. Для этого ему надо заполнить и отослать повестку с вызовом в комиссию еще одному подследственному. Только одному. Последнему. И до смерти запуганный француз согласился на то, о чем ему было страшно даже подумать. Последняя повестка начала свой путь к высочайшему адресату.
НЕЛЕГКО БЫЛО ТЬЕРУ идти на это заседание комиссии. И все же как-то так случилось, что он пришел раньше всех и теперь сидел хмурый, молчаливый. Попытки расшевелить его ни к чему не привели. Он не отвечал на шутки и пугливо посматривал на дверь, откуда должен был появиться Макслотер.
Шеф райских расследователей служил образцом пунктуальности, по нему можно было проверять солнечные часы. Но сегодня он заявился за четверть часа до начала заседания, чем немало удивил и Торквемаду, и Носке, но не Тьера. Ни на кого не глядя и обращаясь одновременно ко всем, Макслотер сказал:
— Если вы не забыли, в тот день, когда мы приступили к пересмотру дел иммигрантов, я дал клятву не успокаиваться, пока не будет разоблачен последний участник заговора.
Ничего не подозревающие члены комиссии закивали головами.
— Некоторое время тому назад я лично начал конфиденциальное расследование, касающееся чрезвычайно важного лица. После того как я пришел к твердому убеждению в виновности этого лица, Тьер по моему указанию направил ему повестку с вызовом на сегодня. Через десять минут он должен предстать перед нами.
— Но кого вы имеете в виду? — Когда Торквемада задавал свой вопрос, голос его заметно дрожал. Он еще не догадывался, о ком идет речь, но по тону председателя и жалкому виду Тьера понял, что над райским небом сгустились тучи.
