– Ну, какой же из меня экономист?
– Тогда поближе. СНГ не подходит – там Вас могут найти. Не хотите, например, в Финляндию? Там есть наши люди – проверенные и надежные товарищи – и Россия рядом.
– Там язык уж больно трудный. Да и что я делать буду – я же без работы не могу.
– Будете зарабатывать – как сейчас говорят – в бизнесах – небольшие деньги для легально действующих компартий и левых организаций – понемногу и осторожно мы стараемся помогать им всем, хотя толку от этого и немного.
– А нельзя как-то в Ликвидационную Комиссию все-таки? Помогать… чистить? Мне ведь даже больно думать, что столько мерзости в бывших республиках Союза выплыло наверх – сами знаете, сколько через меня информации проходило…
Человек в очках не отвечал. Снял очки. Протер их носовым платком. Сидоров осторожно продолжил:
– Я тут по радио слышал – вора в законе крупного убили. Наши?
– Товарищ Сидоров, но вы же знаете – не могу я вам ничего сказать.
– Я понимаю.
– Спасибо, что понимаете. Но в общих чертах: да, товарищи из Ликвидкома делают и будут делать ту минимально необходимую работу, чтобы страна не превратилась в безнадежную криминальную клоаку, которая тогда уже окончательно будет потеряна для дела социализма.
– Ладно, – продолжил он. – А сейчас я вас хочу познакомить с вашей преемницей.
Он махнул рукой. Из "девятки" выскочила молодая девушка с ноутбуком под мышкой. Быстро подошла к лавочке.
Сидоров встал.
– Вот, товарищ Сидоров, это товарищ Надежда. Передадите ей все дела – а потом займемся вашим трудоустройством.
Сидоров внимательно оглядел девушку.
– Завидую я вам, Надя. Увидите возвращение социализма.
– Товарищ Сидоров, вы тоже его увидите. И потом, после изгнания буржуазии, получите звание Героя социалистического труда – за ваш вклад в дело сохранения народного имущества.
Девушка смотрела на него восхищенно и была очень даже симпатичненькая.
Сидоров махнул рукой:
– Да ну, бросьте, что вы! Какой там герой, право. Я же не один работал. И вообще – я человек простой. Просто бухгалтер. Из ОБХСС**.
– --
Примечания:
* Данный эпизод подтверждается воспоминаниями жены К.У. Черненко Анной Дмитриевной.
** ОБХСС – Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности – образован 16 марта 1937 года приказом НКВД № 0018 в составе Главного управления милиции НКВД СССР – ОБХСС ГУМ НКВД СССР.
В Положении об ОБХСС говорится, что подразделение создаётся «для обеспечения борьбы с хищениями социалистической собственности в организациях и учреждениях государственной торговли, потребительской, промысловой и индивидуальной кооперации, заготовительных органах и сберкассах, а также для борьбы со спекуляцией».
Он не был и стар, но совсем обрюзг – приходилось расплачиваться за детские пристрастия к варенью и печенью.
Теперь, правда, варенью он предпочитал виски, а печенью – сервелат, но это тоже не шло на пользу его здоровью.
На люди он старался не показываться – даже не из-за страха перед уцелевшими бойцами Красной Армии – полегла Красная Армия на широких лугах, на зеленых лугах, где рожь росла, да гречиха цвела – вся полегла, без остатка, а кто сейчас если и пытался петь походные ее песни, то делали они это так, что вызывали скорее не страх, а уныние.
Везде была власть буржуинская – и в Равнинном Королевстве, и в Горном Буржуинстве, и в Снежном Царстве, и в Знойном Государстве.
Раздолье было буржуинам – что своим, что пришедшим из-за Черных Гор – но почему-то не радовался жизни постаревший Плохиш. Пил виски, писал толстые книги про так и не понятую им страну, в которой даже малыши знали Военную Тайну и крепко держали свое слово – и сам понимал, что ничего не понимает. И не было ему покоя ни в светлый день, ни в темную ночь. И потому пил еще больше.
Что, что Он хотел этим сказать, думал Плохиш, ворочаясь в своей постели бессонными ночами в своем особняке: "Есть,и глубокие тайные ходы. Но сколько бы вы ни искали, все равно не найдете. А и нашли бы, так не завалите, не заложите, не засыплете". Или это: " И когда б вы ни напали, не будет вам победы".
А это – в самом конце – когда перед самой страшной Мукой, которая только есть на свете, Он опустился пол, приложил ухо к тяжелому камню холодного пола, и улыбнулся. Что же Он услышал – чьи шаги, какие звуки, что за музыку?
И, кое-как заснув, приняв свое буржуинское сонное лекарство, Плохиш спрашивал во сне у Того, Кто лежал на зеленом бугре у Синей Реки: "Отчего, Мальчиш, проклятый Кибальчиш, и в Высоком Буржуинстве, и в другом – Равнинном Королевстве, и в третьем – Снежном Царстве, и в четвертом – Знойном Государстве в тот же день в раннюю весну и в тот же день в позднюю осень на разных языках, но те же песни поют, в разных руках, но те же знамена несут, те же речи говорят, то же думают и то же делают?"
Но не было ответа Плохишу.
Пока однажды морозной декабрьской ночью не раздались шаги в особняке. И в комнату не вошел Он – все такой же юный, все такой же гордый, все в той же буденовке с красной звездой. Посмотрел на Плохиша брезгливо и сказал:
– Пошли, Плохиш. Ты всю жизнь хотел узнать нашу Главную Военную Тайну. Пришло твое время.
И умер Плохиш, и узнал он Военную Тайну – да не рассказал другим буржуинам, и теперь им ждать со страхом своей смерти, потому что – если приложить ухо к камню, то можно услышать музыку – будто идет где-то Красная Армия и поет свою походную песню.
Тут и сказке конец, а кто дочитал до конца – молодец.
Русский, красный, человек опасный.
Русский появился в нашем городе летом. Ну, вы знаете – про то, как их раздолбали войска Демократической Коалиции, как тех, кто остался, было решено рассеять – потому что, как решил Международный Трибунал по преступлениям России перед человечеством, за все время своего существования и эта страна и этот народ продемонстрировали, что они являются постоянной угрозой миру и свободе. Молодежь отправили в лагеря национальной переидентификации – в Африку, Австралию, на север Канады, а тех, кто постарше, распределили по разным странам. Самых опасных загнали на Аляску. А облученных и зараженных – кое-где пришлось шарахнуть по ним ядерными зарядами – эвтаназировали. Из соображений гуманности.
Так что теперь на месте России Территория ООН, у меня брат туда ездил полицейским по контракту, говорил, там прикольно. Люди со всего мира работают вахтовым методом – качают нефть, добывают всякие ископаемые из земли. Могильники там ядерных отходов – а чего, у них там радиация после демократизации высокая, так что правильно там отходы хранить, я считаю. Правда, кое-где партизаны остались, но их давят. Да и куда они против армии США, верно?
Ну, вот и попал к нам в город один русский. Наш город городом называть смешно, вообще-то, дыра дырой в штате Техас. Вырасту – умотаю отсюда. Тут ловить нечего. Вот в армию запишусь, и в Сибирь уеду – на партизан охотиться. Это круче, чем компьютерные игры.
А пока я работаю в автомастерской Дональда Хопса – старика Дона, если попроще. Ну и заходит ко мне перед ланчем Майк, мой брат, он помощником шерифа работает, и говорит – а у нас в городе тоже будет русский. Клёво, говорю. А что за тип?
Да, говорит Майк, не очень молодой, смурной какой-то, поселился в сарае у Мэгги Кинзи.
Ну что ж, будет у нас в городе свой русский. Всё интересней. Какое-то изменение в нашей небогатой на события жизни.
Я русских не видал никогда. Ну, один раз, когда мы с отцом ездили во Флориду, он мне показал крутой такой дворец, и сказал, что там бывший русский генерал живет. Война когда началась, наши ихним генералам огромные деньги перевели – чуть ли не по сто миллионов – за то, чтобы они по нам своими атомными ракетами не стреляли. Плюс еще гражданство предложили – любой страны, на выбор, даже наше, американское. Теперь живут припеваючи кто где – кто во Франции, кто в Швейцарии. А некоторые у нас. Классный такой дворец, я бы не прочь в таком на пару недель с какой-нибудь девчонкой.
Ладно. Вот вечером после работы захожу я в бар, пропустить пару пива, как заведено. А там только об этом русском и разговор. Что да как. Кое-кто возмущается: на черта нам в городе русский. Теперь двери запирай – они же воры все. Если не маньяки. В кино показывали. В Аляску его надо отправить, туда всех подозрительных русских отправляют – федеральные трассы строить и прочее.
А тут шериф наш, Боб Карлтон, в кабак заявился. Ну, все сразу к нему: что там про русского? А Боб пиво свое выпил, усы вытер, и говорит: Все под контролем. За русским не только мы будем приглядывать, но и полиция округа и даже ФБР. На ноге у него датчик – все его передвижения записаны – коли что случится – сразу отправится или на Аляску, или в тюрьму.
Все сразу успокоились.
А тут вдруг входит мужик в бар – и повисла тишина. Потому что мы все сразу поняли: это он.
