Боже мой! Почему я удрал? Почему не остался посмотреть, как она примет мое признание? Я ничего не понимал. Я начал рыться в памяти: нет, мне не приходилось ни читать, ни слышать, о том, чтобы, признавшись в любви, влюбленный сразу же давал деру.
Осыпав себя градом упреков, я после долгих размышлений снова понял, что лучшим выходом из положения будет дописать наконец мое любовное послание и передать его Лейли.
И я опять принялся писать и рвать написанное. Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг я услышал доносившийся из сада шум. Возле увитой шиповником беседки собрались почти все мои дядья и тетки. Был здесь и Шамсали-мирза. Увидев в толпе свою мать, я немедленно побежал в сад.
Из обрывков разговоров я узнал, что дядя Полковник решил организовать коллективную семейную акцию, и все родственники намерены под его предводительством пойти к дядюшке Наполеону и оставаться в его доме до тех пор, пока наконец не будет разрешен семейный конфликт. Однако всех несколько беспокоило исчезновение Асадолла-мирзы.
Вместе со взрослыми я пошел к дому дядюшки Наполеона.
Дядя Полковник уже почти до половины договорил свою пламенную миротворческую речь, когда дядюшка Наполеон оборвал его гневным окриком:
— Вы что, не нашли больше куда пойти? Шли бы лучше в дом того негодяя и там свое собрание устраивали! О том вы не подумали, что мерзавец сейчас новый дьявольский план вынашивает? Неужто не поняли, что именно он разыскал Дустали и послал его домой, чтобы устроить скандал?! Вам, может, не известно, что бедняга Асадолла со страху дома не ночевал и до сих пор где-то прячется?!
Дядюшка Наполеон так распалился и так вопил, что ни у кого не нашлось смелости открыть рот.
И только когда Шамсали-мирза начал излагать свои догадки об исчезновении Асадолла-мирзы, родственники загудели. Все понимали, что князь сбежал из дома Дустали-хана, как только туда вернулся хозяин, но Азиз ос-Салтане, дабы не гневить супруга, утверждала, что Асадолла-мирза ушел еще до прихода Дустали, и ни словом не обмолвилась о путешествии князя по крышам.
Слегка успокоившись, дядюшка Наполеон сказал:
— Этот негодяй хотел вчера позвонить помощнику инспектора и сообщить, что Дустали убил Асадоллу. Вместо того, чтобы предъявлять мне тут всякие ультиматумы и устраивать сидячие забастовки, пошли бы лучше и привели Асадоллу, — и немного помолчав, повернулся к Маш-Касему: — Скажи им все, что знаешь!.. Дамы и господа, прошу внимания! Сейчас вы узнаете, какие несчастья сыпятся на мою голову… Касем, расскажи им про Асадолла-мирзу!
Маш-Касем почесал затылок:
— Ей-богу, зачем мне врать?! До могилы-то… Я ходил сегодня на базар, там ученик пекаря рассказывал, что он утром относил лепешки мяснику Ширали и, когда открыли ворота, увидел в том доме господина Асадолла-мирзу…
— Что?
— Как?
— Правда?
У всех от изумления открылись рты. Поднялся невообразимый шум. Родственники дружно поносили Асадолла-мирзу. Только и слышалось: «Осел!.. Развратник!.. Бесстыжий!.. Глаза завидущие!.. Наглец!..»
В конце концов дядя Полковник закричал:
— Замолчите! Дайте ему договорить!.. А ученик пекаря уверен, что он не ошибся?… Ты сам не ходил проверять, он правду говорит или врет?
Маш-Касем сокрушенно покачал головой:
— И не приведи господь!.. Я пошел в лавку Ширали, хотел спросить его, правда или нет, а он, злодей, услышал имя Асадолла-мирзы и как заревет, ну чисто бык! Кто, говорит, тебе сказал? А потом схватил секач и за мной погнался. Я со страху признался ему, что мне ученик пекаря сказал, а потом — ноги в руки и бежать!..
— Так он небось сейчас за этим беднягой гоняется?
— Нет. Я потом встретил того парнишку на улице возле нашего дома, сказал ему: смотри, мол, возле лавки Ширали и не показывайся…
Дядя Полковник с вытянувшимся лицом проговорил:
— Ага, придумайте же что-нибудь!.. Нужно послать кого-то к этому дураку и передать ему, чтобы немедленно убирался из дома Ширали. Он же позорит многовековую репутацию благородной семьи! Вы об этом хоть думаете?! Князь, человек знатного происхождения, и вдруг — в доме какого-то мясника!..
В это время прибыл и Дустали-хан. Вероятно, он уже немного отошел и сейчас решил принять участие в сидячем протесте, организованном дядей Полковником. Былой жажды мести в нем уже не чувствовалось. Но, стоило ему услышать, что Асадолла-мирза скрывается в доме Ширали, он снова воспламенился и начал на чем свет стоит крыть не только Асадолла-мирзу, но и вообще всех князей. Наконец, совсем обессилев, он прохрипел:
— Я… я… не мужчина, если не убью этого человека… У, развратник!.. Будет знать как глумиться над честью других!..
Дядюшка Наполеон прикрикнул на него:
— Хватит, ага! Вашу честь вроде никто не задел. Чего ж вы за Ширали так переживаете?
— Я… пекусь о чести нашей семьи… о чести нашего квартала… Сами подумайте: член благородной семьи позволил себе оказаться в доме мясника!.. Человек, представляющий цвет аристократии страны, — в доме какого-то Ширали!.. Да еще рядом с молодой женщиной!.. Если б я вчера его нашел, он сегодня не сумел бы навлечь на нас новый позор! Змею нужно убить, а иначе она ужалит! Подлец! Мерзавец!
В общем шуме лишь Дядюшка Наполеон сохранял относительное спокойствие. Все остальные — и не только мужчины, но и женщины — были в великом негодовании и вопили, что необходимо любой ценой заставить Асадолла-мирзу покинуть дом Ширали.
Наконец дядюшка Наполеон, предварительно познакомив собравшихся со стратегией Наполеона в аналогичных ситуациях, предложил направить для переговоров с Асадолла-мирзой делегацию и любым способом убедить его отбросить сомнения и тревоги и покинуть свое убежище. Дядя Полковник и Шамсали-мирза добровольно вызвались взять на себя эту миссию. Но дядюшка Наполеон решительно заявил:
— Нет. Пойду я сам.
Раздались возгласы протеста:
— Вам не подобает туда идти, ага!.. С вашим положением не пристало идти в дом Ширали!..
Дядюшка оборвал протестующих:
— Очень даже пристало! Должен пойти человек незаинтересованный и беспристрастный.
Дядя Полковник хотел возразить, но дядюшка сердито повторил:
— Я сказал: должен пойти человек незаинтересованный и беспристрастный! — и сделал упор на словах «незаинтересованный и беспристрастный». Затем поправил абу и приказал: — Пошли, Маш-Касем! Покажешь мне дом Ширали… Пошевеливайся! Нам надо успеть поговорить с этим балбесом, пока Ширали не вернулся.
Я неслышной тенью последовал за дядюшкой и Маш-Касемом. Дядюшка шагал быстро, и было видно, что он не хочет привлекать внимания соседей.
Дядюшке пришлось несколько раз постучать в ворота, прежде чем с другой стороны раздался нежный голос Тахиры, жены Ширали:
— Кто там?
— Здесь живет господин Ширали?
— Нет его. Он у себя в лавке.
Дядюшка придвинулся к воротам почти вплотную и, стараясь говорить потише, попросил:
— Ханум, будьте добры, скажите Асадолла-мирзе, чтобы он подошел сюда.
— Кому?… У нас таких нет.
— Ханум, прошу вас, послушайте. Мы знаем, что Асадолла здесь. У нас очень важное дело. Если он не выйдет, потом пожалеет… Это вопрос жизни или смерти…
После паузы из-за ворот раздался голос Асадолла-мирзы:
— Вы меня звали, ага?
— Асадолла, выйди, я должен с тобой поговорить.
— Моменто! Это вы?! Как поживаете?
— Асадолла, открой ворота!
Князь испуганным голосом ответил:
— Боюсь, ага. Я теперь ни в чем не уверен. Моя жизнь в опасности…
— Послушай меня, Асадолла, открой! Даю тебе слово, что все уже улажено… Это было просто недоразумение. Дустали обещал мне, что обо всем забудет.
— Моменто, моменто! Если вы верите обещаниям этого бешеного осла — дело ваше! Я лично не верю!
Злым шепотом дядюшка приказал:
— Асадолла, кому я говорю, открой ворота!
Судя по голосу Асадолла-мирзы, его волнение и страх лишь возросли. Он нервно ответил:
— Ага, я не хочу уклоняться от выполнения ваших приказов, но моя жизнь в опасности. Я знаю, что мне не спастись от этого дикого вепря!.. И хоть от могилы меня отделяет всего один шаг, мне хочется пожить еще несколько часов.
— Заткнись, Асадолла! Открывай!
Асадолла-мирза скорбно запричитал:
— Почему вы не хотите сжалиться надо мной?… Да вы, если меня увидите, и не узнаете. Страх перед неминуемой гибелью состарил меня лет на двадцать!.. Брату моему скажите, чтоб простил меня… Я тут думал, думал и решил: лучше я сам с собой покончу, избавлю Дустали от хлопот…
— Чтоб ты сдох! Вместе с твоим братом! — От злости у дядюшки на шее вздулись жилы, а багровое лицо почти почернело. Он повернулся и зашагал к нашему саду.
Я подскочил к воротам и в щелку между створками попытался разглядеть, что происходит во дворе. Мне очень хотелось хоть одним глазком увидеть постаревшее лицо Асадолла-мирзы. И еще я хотел сказать ему, что это не я выдал его убежище, и не из-за меня он теперь страдает и стареет. Князь был в рубашке и просторных шароварах. Все пуговицы на рубашке были расстегнуты. Лицо у Асадолла-мирзы еще больше прежнего цвело здоровьем и радостью. Он держал чашку с шербетом и пальцем размешивал лед. Неподалеку, прижав пальчик к губам, обнажавшим в улыбке сверкающие белые зубы, сидела, сдерживая смех, Тахира, жена мясника Ширали. У меня отлегло от сердца.
