Серафима Павловна густо намазала синими тенями веки и подглазины, бледной пудрой затерла естественный румянец на лице, в довершение образа покрасила ногти синим лаком, который позаимствовала у несовершеннолетней соседки вместе с синей губной помадой. Вампиры отдыхают! Синий образ болезной матушки вырисовался настолько убедительно, что Серафима Павловна тут же кинулась к телефону.
Прежде всего она позвонила Тамаре Сергеевне и потребовала к себе Симочку. Судя по тому, как Симочка приехала, на сборы девушке потребовалось не более пяти минут. Скорее всего, она, как дежурный экипаж истребителей-перехватчиков, сидела в полной боевой готовности. Окинув Симочку довольным взглядом, Серафима Павловна, театральным жестом ухватившись за сердце, поковыляла к телефону, начав игру несколько раньше положенного времени. Но Симочка ее вполне оценила и удовлетворенно кивнула.
– Максимушка, – простонала Серафима Павловна, – у меня снова щемит. И колет, Максимушка, колет! Не ровен час, отдам богу душу, приезжай, сынок дорогой, проститься!
Сынок впечатлился и обещал немедленно приехать. Страдалица бросилась на кухню заваривать свежий чай с плюшками, которые она успела напечь до этого. Когда импровизированный стол был накрыт, Серафима Павловна взялась за девушку.
– Держи, – она всучила ей шприц и ватный тампон, пропитанный спиртом. – Там витамины, но сделаешь вид, будто вкалываешь мне дорогостоящее лекарство, от которого мне сразу станет лучше.
– Я не умею вкалывать, – растерялась Симочка, – я же бухгалтер.
– Бухгалтер, милый мой бухгалтер, – пропела довольная Серафима Павловна, которую не выбила из колеи дочка приятельницы, и потрепала ту за щеку. – Ничего, научишься, какие твои годы! – Впрочем, рисковать здоровьем, обучая девицу на ходу, ей тоже не хотелось. – Тогда это будет таблетка! – заявила Серафима Павловна и полезла в аптечку. – Это витамины, но ты сделаешь вид, что это лекарство, от которого я сразу встану на ноги.
– Это я умею, – согласилась Симочка и спрятала таблетку в карман пиджачка, надетого поверх трикотажного платья, в котором, кстати, также имелись карманы. Но в эту минуту такая мелочь не показалась ей заслуживающей внимания. Симочка была целиком и полностью озадачена предстоящим знакомством с Кудриным, который считался завидным женихом. А ей, Симочке, уже перевалило за тридцать, упускать такой шанс она не собиралась. Хотя ее мягкотелость не позволяла делать решительные шаги в собственной жизни. Но в этом случае Симочка полностью положилась на мать и ее приятельницу, которую страстно желала увидеть своей свекровью.
Серафима Павловна также страстно желала. Симочка ей нравилась своей бесхребетностью. Безусловно, было бы гораздо лучше, если бы она оказалась сиротой, но сироты нынче в цене. Где найдешь безмозглую сиротинушку, готовую во всем подчиняться Серафиме Павловне?! Так что приходится довольствоваться Симочкой. Конечно, она не красавица, не умница, каких свет не видывал, но вполне годится на роль первой супруги ее сына. Должен же он когда-нибудь жениться! Того и гляди, пойдут разговоры о его нетрадиционной ориентации. Одно дело, когда мужчина живет с матерью. В этом случае всегда найдется оправдание его одиночества: куда вести молодую жену? Не к матери же под бок. И совсем другое дело, когда холостяк проживает один!
Были, конечно, и другие доводы, почему Серафима Павловна решила женить сына, среди них всплывало имя Митрофана Ильича. Но оно было побочным явлением и к делу напрямую не относилось. Во всяком случае, так искренне думала Серафима Павловна, не позволяя себе думать по-другому.
– Скажи, что плюшки напекла сама, – посоветовала Симочке Кудрина.
– Я не умею, – призналась Симочка.
– Ничего страшного, какие твои годы, еще научишься. Слушай, Сима, а что ты умеешь? Это я не в целях экзаменовки, а так, на всякий случай, – осторожничала Серафима Павловна.
– Я много читаю, – заявила та, все же надув губки.
– Очень хорошо, – обрадовалась Серафима Павловна. – А что тебе понравилось в «Мастере и Маргарите»? – Это был ее коронный вопрос, на который никто еще не давал нужного ответа.
– Я «Мастера» еще не читала, – призналась Симочка, – я очень люблю глянцевые журналы!
– Понятно, – разочарованно процедила Серафима Павловна. И подумала, что первое, что она сделает, заставит будущую невестку прочитать великий роман! Что с них взять, с современных девиц?! Вместо книг они «читают» глянцевые журналы, вместо «Иронии судьбы» смотрят «Дети кукурузы-25», вместо театра ходят на вечеринки, на эти случки… Ах! Сейчас же придет сын, а она чуть не отвлеклась от темы.
Максим застал свою мать практически в полубессознательном состоянии. Она лежала в ворохе подушек на старом скрипучем, но самом любимом диване, держалась за сердце и стонала.
– Проходи, Максимушка, проходи, – простонала Серафима Павловна и закатила глаза.
– Мама, ты вызвала «Скорую помощь»?! Если нет, то я на машине сейчас же тебя отвезу в больницу!
– Я вызвала, вызвала, – попыталась успокоить сына та. – Вызвала Симочку, она творит чудеса. Симочка, дочка Тамары Сергеевны, познакомься с ней, будь добр. Она этот, как его, маг, нет, не маг, кудесница-чудесница… – Серафима Павловна пожалела, что забыла придумать алиби для Симочки.
– Целительница? – подсказал Максим.
– Да! – обрадовалась мать. – Она эта самая, целительница! Давай, Симочка, свет наших очей, таблетку мне от сердечного приступа!
– Какие таблетки, мама?! – возмутился Максим. – Сначала следует поставить диагноз!
– Какую таблетку? – округлила глаза Симочка, она увлеченно разглядывала Кудрина и забыла про какие-то там таблетки.
– Ту, что я… Ох, сынок, ступай, принеси стакан воды! – Серафима Павловна дождалась, пока тот скроется на кухне, и зловеще прошептала: – Ту таблетку, что я тебе дала! Дашь ее мне с умным видом, ох, какой же у тебя может быть умный вид! Просто дашь ее мне, как только сын вернется. Кстати, милая, как он тебе? – Серафима Павловна подмигнула.
– Очень! – призналась Симочка, которой Кудрин успел вскружить голову. Хотя на данном этапе своей безрыбьей жизни Симочка могла увлечься даже Квазимодо. Уж слишком ей осточертели одиночество и Тамара Сергеевна.
– Отлично, – похвалила ее Серафима Павловна и продолжила стонать.
Максим вернулся из кухни со стаканом воды и подал его матери, присев к ней на диван. Симочка, после того как Серафима Павловна ей подмигнула, достала из кармана трикотажного платья таблетку и протянула ее умирающей. Та проглотила таблетку, запила ее водой и воспаряла духом.
– Хочу чаю! – заявила Серафима Павловна, поднялась и сунула ноги в тапочки.
– Ни в коем случае! – испугался Максим. – Мама! Ты должна лежать! Временное облегчение всего лишь временное облегчение. Возможен рецидив!
– Ничего я никому не должна, – пробурчала Серафима Павловна и устремилась на кухню. На полпути она снизила скорость, вспомнив о том, что должна выздоравливать не так скоро. – Там плюшки! – Ее указующий перст уткнулся в кухонную дверь.
– Ты с больным сердцем пекла плюшки?! – изумился сын, подбегая к матери и поддерживая ее за руки. – Как ты могла, да ты себя совершенно не щадишь!
– Да, я такая, – заявила было Серафима Павловна, но вовремя спохватилась. – Это Симочка напекла!
– Я?! – испугалась та.
– Ты! – крикнула Серафима Павловна. – Кто же еще?! И чай она свежий заварила, и вообще, она умеет вышивать крестом, вязать перчатки и варить украинский борщ!
– Я?! – изумилась почитательница глянцевых журналов.
– Ты! И нечего скромничать. Максим, ты с Симочкой еще толком не познакомился. – Серафима Павловна зевнула и села за накрытый стол. – Она ко мне случайно заглянула здоровьем поинтересоваться. И как вовремя заглянула! Только мы собрались присесть и выпить чаю, как у меня сердце прихватило. – Напоминание самой себе о важном органе заставило Серафиму Павловну глубоко вздохнуть. – Спать хочется страшно, – призналась она, – отчего-то. Ну, вы, детки, пощебечите о том, о сем …
– Мне щебетать некогда, – заявил Максим, – но чаю попью. Большое спасибо, Сима, что вы ухаживаете за моей матерью. Она так нуждается в заботе с тех пор, как у меня появилась отдельная жилплощадь…
– У вас есть отдельная жилплощадь? – наивно поинтересовалась Симочка с таким видом, как будто это могло стать решающим моментом в их близких отношениях.
– Да, – мгновенно почувствовав подвох, ответил Максим. – А что?!
– Ничего, – призналась Симочка.
– Она огорчена тем, что тебе приходится жить отдельно от меня, – «перевела» мать. – Каждую минуту со мной может случиться непоправимое. Чур меня! На что приходится идти ради собственного сына. – Она широко зевнула и уронила голову на стол. Кудрин еле успел убрать чашку с горячим чаем.
